Идея быть сдержанной всегда интриговала меня, но я никогда не чувствовала себя достаточно смелой, чтобы признаться в этом кому-либо из своих прошлых парней. У меня такое ощущение, что мне не придется обсуждать это с Астором. Это просто произойдет.

Мой темп ускоряется, мои движения становятся хаотичными, исчезли те медленные дразнящие круги, которые были раньше. Оргазм, которого я добивалась, так близок, что я чувствую, как под кожей нарастает гул.

Все, что мне нужно, это один небольшой толчок, и меня отправят за грань.

И Астор это знает.

— Я хочу знать, такие же приятные звуки, которые ты издаешь, как и все остальные, — его слова омывают меня, как жидкий огонь. — Кончи для меня.

Меня пронзает оргазм, и я теряю контроль над своим телом. Я не могу дышать, корчась в кресле, катаясь на волне за волной удовольствия, в то время как мои пальцы продолжают играть с клитором. Мои ноги снова пытаются непроизвольно сомкнуться, но хватка Астора удерживает меня на месте и заставляет раскрыться, чтобы он мог наблюдать, как моя киска пульсирует с каждой хаотичной волной.

Его руки отпадают, как только я восстанавливаю контроль над своим телом. В глазах проясняется, и я замечаю, как его серые глаза облизывают меня, словно голодный человек, которому только что подали ужин.

— Красиво, — мрачно хвалит Астор. — Так, как я себе это представлял, даже лучше.

Тот факт, что он это изобразил, посылает новый поток тепла по моим венам. Представляли ли мы такой момент одновременно? Пока я лежала в постели и думала о том, каково было бы пересечь с ним черту, представлял ли он меня распростертой перед ним?

Он наклоняется вперед и нависает надо мной. Все это время я была достаточно близко, и он мог бы прикоснуться ко мне, если бы захотел, но он хотел не этого. Этот момент прошел, и по голодному взгляду его глаз я понимаю, что он устал быть просто наблюдателем.

Начиная с моих лодыжек, кончики пальцев Астора скользят вверх по внутренней стороне моих ног. За ними идут мурашки, и по моей коже пробегает дрожь. Я ожидаю, что он потянется к моей киске, прикоснется ко мне, как я надеюсь, но он этого не делает. Он сжимает пальцы вокруг моей руки, которая все еще лежит на нижней части живота.

— Скажи мне, Инди, пока ты прикасалась к себе, кто поглощал твои мысли? О ком ты думала, пока кончала? Каллана, возможно? — от его вопроса у меня вздымается голова и вспыхивают глаза. Ухмылка на его лице дает мне понять, что моя реакция ему нравится. — Или ты подумала обо мне? Ты вообразила, что это мои руки поклоняются твоей пизде?

Я тяжело сглатываю, снова обретая способность говорить. Говорить полную и абсолютную правду.

— Я думала о тебе. Я думаю о тебе с июля.

Я вынуждена опустить ноги обратно на пол, когда рука Астора сжимает мое запястье, и он возвращает меня в сидячее положение. Он рассматривает мои блестящие пальцы и подносит их ко рту. Даже если бы я захотела, я не смогла бы оторвать от него руку. Его хватка непоколебима, почти болезненна.

У меня текут слюнки, когда я смотрю, как он вылизывает мои пальцы. Его глаза встречаются с моими, и от их мрачного взгляда, отражающегося в них, у меня перехватывает дыхание. С каждым прикосновением его языка к кончикам моих пальцев пламя, которое он зажег в моем сердце, становится все жарче.

Когда я убрала пальцы со рта, лицо Астора исказилось от высокомерия.

— Я чувствую вкус твоей честности, — резким рывком он заставляет меня подняться на ноги. Я покачиваюсь на секунду, неловко стоя на ногах. — И это чертовски вкусно.

Все происходит так быстро. В одну секунду я стою перед ним, а в следующую я склоняюсь над столом, на котором он сидел всего несколько секунд назад. Стоя позади меня, рука Астора скользит между моими бедрами, прежде чем погрузиться в мою влажную середину. Его одобрительное шипение наполняет меня чувством гордости.

— Моя красавица делает именно то, что ее просят, — хвалит он, проводя кончиками двух пальцев по моему отверстию. — Ты капаешь для меня, Инди.

— Да.

Звук застежки-молнии заставляет мою голову поворачиваться и прижиматься щекой к прохладной поверхности стола. Предвкушение растекается у меня в животе, как лава, и мои колени уже слабеют при мысли о том, что будет дальше.

— Я слишком долго этого ждал, — единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем толстая головка его члена вонзится в меня.

9

Астор

Я думал, что был готов, что я представлял это в своей голове достаточно раз, чтобы знать, каково это, наконец, заполучить ее, но я ошибался. Ничто не могло подготовить меня к тому, каково это — полностью быть внутри ее пульсирующей киски. Я не уверен, испытываю ли я это триумф, зная, что мое ожидание закончилось и она наконец-то моя, или это просто она. Учитывая то, что она такая милая и крепкая, не имело бы значения, пришлось ли мне ждать или работать на нее, Инди все равно ощутила бы дозу чистого экстаза прямо в мои вены.

Это то, чего я никогда не узнаю наверняка, и в данный момент я не могу найти ни малейшего повода для беспокойства. Не тогда, когда ее киска сжимает меня, и ее красивые звуки наполняют мои уши.

Вины за то, что я увел ее прямо из-под носа у своего сына, всегда было мало, а сейчас ее совсем нет. Теперь, когда я знаю, что значит иметь ее как свою собственную, эмоции полностью ускользают от меня. Что-то такое же хорошее, как Инди, не должно вызывать чувство вины.

Я почти полностью вытягиваюсь из нее, прежде чем снова погрузиться в ее липкое тепло. Я вырываю из нее прерывистый стон. Звук распространяется от стеклянных окон от пола до потолка. Людям уже слишком поздно быть в офисе, но вероятность того, что уборщица задержится, высока.

Моя фамилия имеет непревзойденный уровень защиты. Даже если о моих отношениях с Инди станет известно, пойдут слухи, но никто не настолько глуп, чтобы делать это в моем присутствии или в моем кампусе. Люди в моих социальных группах не посмеют испортить мою репутацию, потому что знают, что никогда не выиграют. Если они станут слишком смелыми и действительно попытаются это сделать, достаточно будет одного звонка моей семье на восточном побережье, и о них позаботятся тихо и эффективно. И лучшая часть? Мои руки остаются совершенно чистыми от крови, как и многие годы.

Как и Инди, я даже не удосужился снять с себя одежду. Мои штаны спущены ровно настолько, чтобы освободить эрекцию. Моя рука отпускает ее бедро, чтобы вытащить из кармана брюк стринги, которые я у нее конфисковал.

Другая моя рука хватает ее волосы, и я дергаю ее голову назад к себе, заставляя ее спину выгнуться под агрессивным углом. Широко раскрытые глаза встречаются с моими, когда я засовываю ткань ей в рот.

— Не выплевывай это, — приказываю я. — Будь хорошей девочкой и молчи. Мы не можем позволить, чтобы кто-нибудь тебя услышал.

Ее протест прерывается, когда я снова вхожу в нее длинным и глубоким толчком. Ее стоны звучат сдавленно и приглушенно, именно такими, какими мне нужно.

— Я собираюсь взять тебя так быстро и сильно, что ты еще несколько дней будешь чувствовать меня внутри себя. Каждый раз, когда ты будешь ходить, ты будешь вспоминать о том, что я с тобой сделал. Что я украл тебя и объявил тебя своей собственностью, — есть некоторые черты, которые нельзя переступать, и одна из них — украсть женщину другого мужчины. Я увидел эту линию и поджег ее. Радуясь, как оно горело.

Высвобождая ее бедро из моей наказывающей хватки, я поднимаю одну из ее ног с земли и поднимаю ее на стол. Ее ногти впиваются в поверхность, и мне интересно, найду ли я завтра царапины на деревянной отделке. По какой-то причине мысль о том, что она оставит свой след на моей собственности, волнует меня. Это доказательство того, что она была тут.

Я врезаюсь в нее, не отпуская и не замедляя шаг. Это не для нее. Это для меня. Она уже кончала сегодня вечером, и если она сейчас кончит еще раз, это будет для нее дополнительным бонусом, но это не мой приоритет. Не тогда, когда я пытаюсь оставить свой след и на ее коже, и в душе.