Потому что такая вот предприимчивость не есть хорошо. Сегодня она мне возбудитель подсыплет, а завтра то будет цианистый калий. Держаться от такой надо как можно дальше. Плевать, какие у неё тылы и сиськи! Не доведёт она меня до добра. Вот до греха — пожалуйста.

И… и, бля-я-я, в голове моментально возникает картинка Женечки, сидящей на столе в пустом классе, её блуза, расстёгнутая донизу, строгая юбка, задранная до талии, широко распахнутые глаза, манящие губы…

На что без промедления ловлю горячий привет снизу. Вот это меня кроет не по-детски! Походу, началось...

Глава 7

Глава 7

Вообще-то, я даже не против помочь ученику с домашкой, если он действительно настроен учиться. Хотя мне проще поверить в реальность рептилоидов, чем в то, что младший Хаматов вдруг взялся за ум.

Вовка ведёт меня в детскую. Типичная комната подростка: разбросанный повсюду спортивный инвентарь и мусор, ценность которого одному чёрту лысому известна.

— Вот эта дичь… — Он смахивает со стола какие-то комиксы и с чувством шлёпает передо мной тетрадь.

— Вов, ну какая же это дичь? Смотри, тут всё просто…

Решаю пример, попутно объясняя, что и зачем делаю. Вовочка безучастно пялится перед собой.

Паразит, а! Он вообще меня слушает? Или только ресницами хлопает? Так и знала, что будет, как на уроках — бестолково просиживать задницу.

— Второе задание, давай-ка сам реши. — Подсовываю ему ручку. — Я подскажу, если что.

Вовочка переводит взгляд на меня. Долго с прищуром, смотрит, подперев кулаком подбородок, и с кривоватой ухмылкой выдаёт:

— Нет.

— Нет? — окончательно выхожу из себя. — Значит так, если ты не возьмёшься за ум...

— У вас почерк красивый, — бесцеремонно перебивает он меня. — И сама вы, Евгения Павловна, тоже очень красивая. Я, когда вырасту, на вас женюсь.

Час от часу не легче...

Господи, я всерьёз надеялась, что он исправится? Да этот безбожник меня в могилу раньше сведёт!

Поджимаю зло губы и слегка подаюсь вперёд.

— Я на десяток лет старше. Ну-ка быстро скажи, когда ты окончишь учёбу, сколько мне будет? Хоть такой пример ты способен решить?

— Да вы, Евгения Павловна, так сильно не комплексуйте. Вам будет примерно, как моей маме сейчас. А она знаете какая? — Распахивает он шире свои бессовестные глаза.

— Какая? — роняю иронично, пытаясь скрыть внезапный интерес. Любопытно узнать, какой идиотке стукнуло в голову связаться с таким грубияном, как старший Хаматов.

— Роскошная. Она до сих пор в театре Джульетту играет. И Белоснежку, и Клеопатру — все красивые роли её! У меня дома плакат есть… Давайте сбежим? Покажу!

— К-куда сбежим? — растерянно выдёргиваю руку из цепких пальцев Вовочки.

— В ночь! — пафосно сообщает мне этот неуч. — Ну что вы здесь забыли? Скука же смертная.

— Пешком побежим, наверно?

— Почему?

— Прав-то у тебя нет. На билет ты тоже не заработал. Вот станешь взрослым и самостоятельным, тогда беги хоть с кем. А пока вперёд, решать задачу.

И снова пытаюсь вбить ему в голову элементарные знания, а Вовочка грызёт колпачок ручки и просто пялится в упор. Как будто замышляет что-то, аж не по себе.

Несколько раз я запинаюсь, однако не оставляю попыток увлечь его примером. Но где там! Вертится, как будто с шилом в заднице, честное слово.

— Твои глаза на звёзды не похо-о-ожи… — вдруг начинает напевать Вовочка слова известного хита, и я понимаю: он ни черта меня слушал!

— Я обязательно передам Наталье Юрьевне, что ты красиво декламируешь стихи. Роль ведущего на школьных мероприятиях тебе гарантирована, — сообщаю сухо то, отчего на лице подростка проступает досада.

— Блин. Может, не надо?

— Надо, Вова. Надо. Тебе же явно некуда девать энергию. И не рассчитывай смутить меня такими разговорами. Я тебя знаю как облупленного. Рассказывай, что ты опять задумал?

— Кто? Я? — невинно хлопает он глазами. — Ну что вы такое придумываете?

— Вова.

— Ну ладно, мне в город надо, а папа не пускает, — сознаётся он неохотно.

— Зачем?

— К друзьям. Поможете сбежать?

— Нет.

— Да почему?!

— Так нельзя. Отец за тебя отвечает, ему и принимать решения.

Достал уже, честное слово. Послать бы всё к чёрту и не париться, но это не дело сдаваться при первых же трудностях, поэтому я невозмутимо возвращаюсь к заданию.

— Евгения Павловна, у вас тут…

— Вова! — строго смотрю на него.

— Но у вас… — Опять тянет он руку к моей шее.

— Прекрати.

— …Ползёт!

— Не ври.

— Да вот же!

Шлёпаю его по пальцам.

— Хватит, — произношу и сразу осекаюсь, почувствовав, как что-то соскальзывает с моего плеча, а потом тормозит, зацепившись о нагрудный карман.

Сглотнув, опускаю глаза.

Там таракан. Нет, не так. ТАРАКАНИЩЕ!

Мой визг, наверно, слышно на другом конце деревни. Вбегает Павел, непонимающе смотрит на сына, потом на меня.

— Ну, пиздец! — выдаёт с надрывом. И непонятно, имеет он в виду мои вокальные данные или всё в целом.

— Т-тут… тут… — заикаюсь, не прекращая крутиться и отряхивать водолазку. Под ногой что-то небольшое пружинит. Я аж на месте подскакиваю! — Вот! — Брезгливо указываю на рыжего гада. Чёрт побери, резинового…

Но мелкий оболтус успевает пнуть муляж под шкаф.

— Я же говорил, что она того… — Крутит у виска негодник, глядя на отца невинными глазами.

Ух, Вовочка!..

Вспыхнув до кончиков волос, я неуклюже дёргаюсь и едва не сношу бедром письменный стол. От удара меня спасает Павел тем, что вовремя прижимает к себе.

— В принципе, мы уже закончили. Да и поздно, пойду я, — рявкаю, пытаясь ненавязчиво выбраться из цепких рук.

Уйти — самое то. Иначе не выдержу и прибью одного идиота малолетнего. А это непедагогично, как минимум. Я с миром пришла. Надеялась показать хороший пример. Ну или хоть пристыдить их. Куда там!

Хаматов недобро зыркает на сына и вызывается меня проводить. Но на крыльце встаёт передо мной, не позволяя мне войти в собственный дом.

— Спокойной ночи, — бурчу многозначительно.

— Не пригласишь?

— Нет.

— И не собиралась, небось? — Как-то недобро сужает он глаза.

— О боже. Нет, конечно.

— Зря. Я уже настроился остаться.

Пока я подвисаю, не зная, что ответить на такую наглость, Паша времени даром не теряет. Резко меняет нас местами. А затем, едва убрав руки с талии, с хлопком упирается ладонями в дверь!

Я оказываюсь в крайне невыгодном положении. В капкане!

— Что ты себе...

— А чего ты ждёшь? Что я вежливо попрощаюсь? С чего вдруг? К чему тогда приходила вообще?!

— Угостить...

От близости его злого лица пересыхает горло. Я туплю как малолетка! И смущаюсь так же.

— Я всё съел, — сообщает Павел с каким-то мрачным торжеством, причём как-то так выходит, что наши губы чуть ли не соприкасаются. — Слышишь, ВСЁ! До последней крошки. Теперь тебя хочу…

Голодный рот впивается мне в шею нагло и жарко.

Точно бандит. Самый настоящий!

Ведёт себя так, словно ему закон не писан и всё вокруг — его собственность. Я таких борзых множество перевидала. В кино. Просто один в один!

И лапали они за все места героинь точно так же: дерзко, грубо, без позволения. А потом те просыпались падшими женщинами, если вообще просыпались. Или, как в «Бригаде» — влюблялись, затем за компанию попадали под пули. Не ждёт меня ничего хорошего, в общем. Хоть и плывёт голова от такого напора.

— Сдурел? — сдавленно шепчу я, упираясь в мужскую грудь слабыми пальцами. — Если нас увидят, мне конец! Сплетни пойдут, кто мне потом детей учить доверит?

— Пошли в дом, — коротко выдыхает Павел отстраняясь.

А я только того и жду. Пока он медлит, тяжело дыша, пригибаюсь и проворно проскальзываю под его рукой.

Бег мне всегда давался легко, на физкультуре хвалили. Озабоченный сосед быстро теряет меня в ночи. Рычит благим матом и срывается следом. Судя по топоту, налетит — затопчет.