По пути в гостиную заглядываю в комнату к Вове. Сын лежит ничком поперёк кровати и общается по видеосвязи с какой-то соплячкой из местных. Рисуется перед ней безбожно. Имел бы хвост — и тот бы распустил!
Стою у приоткрытой двери и как дурак улыбаюсь.
Пожалуй, зря я себя накрутил.
Нормально ему тут со мной, всё хорошо будет…
У нас, мужиков, приоритеты резко меняются, стоит лишь встретить «свою» девочку.
Глава 14
Глава 14
Женя
Я никогда вживую не видела проституток. А тут такая оказия, почти безопасно и совершенно бесплатно. Сказать, что я в предвкушении, значит, ничего не сказать.
Хаматова, конечно, уже лишь могила исправит, но Вовочку от нравственного разложения я ещё в силах спасти. Водить домой путан! Ишь, чего удумал! Какой пример он сыну подаёт?!
Ну, ничего, Вовочка. Павловна тебя в беде не бросит. Мои прабабушки коней на скаку останавливали, что же я, клячи заезженной не разверну?
В гости отправляюсь прямо в домашнем сарафане. Из принципа не собираюсь хоть как-то наряжаться. В отличие от некоторых, я суечусь не по работе, а по велению души.
Открывает мне Павел. Безбожник так и не соизволил футболку надеть.
Ну, правильно, зачем? Всё равно раздеваться.
— Женя? Что-то случилось?
Прислонившись плечом к дверному косяку, перевожу дыхание, пока он лупит на меня глаза по пять копеек.
— Случилось, Хаматов. — Воинственно сдуваю прядь с лица. — Ты меня сейчас на хер пошлёшь, но я должна сказать.
— О как, — тянет Павел хмурясь.
— Обозначу сразу: я не собираюсь учить тебя как жить...
— Похвально, — перебивает сосед. — На этом и закончи. Не стоит даже пробовать, поверь. К тому же ты сейчас не очень вовремя.
Примерно чего-то такого я ожидала. Но конечно же, сдаваться так скоро не планирую. Я сюда не ради галочки пришла, и грубостью меня развернуть не получится. Я выполню свой долг, нравится это ему или нет.
— А мне плевать, Хаматов. Пропусти.
— Не понял, — теряется он.
— А что непонятного? Это весьма деликатная тема, и я не собираюсь обсуждать её, стоя на пороге.
Храбрюсь, но на самом деле я в панике. Мне не доводилось раньше касаться столь щекотливых тем, и хорошо бы в дальнейшем тоже не пришлось. Очень стрёмно. Не знаю, с чего начать. Скорее бы пережить предстоящий позор, и никогда о нём не вспоминать. Благо сосед, не проронив больше ни слова, впускает меня в дом.
Уткнувшись взглядом в широкую спину, иду за ним по коридору. Ватные ноги не слушаются, и щекам горячо, как в аду.
Так, тряпка бесхарактерная, а ну-ка, быстро взяла себя в руки! Пусть ему будет стыдно. Он это сполна заслужил за скверное поведение.
— Н-да, с тобой не соскучишься. — Павел останавливается в дверях кухни и поворачивается ко мне. Выглядит он мрачно, но твёрдые губы вздрагивают в усмешке. — Ну и учителя пошли…
Я не знаю, что ответить, поэтому прохожу мимо него к столу и занимаю место у окна.
— Ты хотела о чём-то поговорить, — напоминает он сухо.
— О сексе, — произношу, глядя ему в лицо. Не знаю, как голос не дрогнул, но я молодец!
Хаматов громко плюхается на стул. В глазах появляются удивление и недоверчивый блеск.
— Знаешь, Павловна, что в тебе поражает?
— Про паутину и дурной характер ты уже говорил.
— Этого не отнять. Но главное — ты абсолютно восхитительна! Хотя так сразу и не скажешь.
— Тогда и я признаюсь: раньше я считала, что ты просто озабоченный…
— А теперь?
— Теперь я понимаю, что тебя нужно спасать.
— Зришь в корень. — Хаматов едва не опрокидывает стул, глухо матерится, плотно прикрывает дверь и бьёт по выключателю. — Я готов, спасай!
Скорее на инстинктах, чем осознанно вскакиваю на ноги, и на ощупь двигаюсь вдоль окна — подальше. В кромешной темноте слышно, как ударяется о стену угол стола. Моё же сердце, кажется, наоборот — не бьётся!
Вот же запущенный случай... Да что там — клинический!
Как же ты не завалил никого ещё, мил человек?
— Вот сейчас не понял… Павловна, это что за динамо?.. — доносится гневно откуда-то спереди.
— Пожалуйста, Павел, держи себя в руках. Ты можешь меня выслушать?
— Что ты мне мозг выносишь? Мы будем сексом заниматься или нет?
— Нет, конечно!
— Что, опять?! — тихо, с неверием выдыхает он совсем близко. — Учти, моё терпение не безгранично. И не надейся спрятаться, ты слишком громко дышишь.
— Терпение здесь ни при чём. Я проштудировала научные статьи и тщательно изучила вопрос. Увы, плоть слаба. А воздержание приводит к депрессии и даже неврозу, — произношу торопливо, хотя и понимаю, что общаться с Хаматовым адекватно сейчас — дохлый номер.
— Угу… — бормочет он рассеянно. Два шлепка от ладоней по бокам от меня, вынуждают теснее прижаться к стене. Я в ловушке. — Давай без вступительной части, сразу к делу.
— Если вкратце, ты выбрал не самое удачное решение проблемы. Я уже обещала, что не буду ничего тебе навязывать. Как говорится: критикуешь — предлагай. Поэтому слушай…
— Угу…
— Что ты делаешь? — произношу и сбиваюсь, поняв, что он бессовестно пользуется моментом, дабы меня облапать.
— Чтоб разговаривать, я должен видеть собеседника, — обжигает мне шею дыханием Хаматов. — Не отвлекайся, что там дальше с плотью-то? Очень увлекательно.
— Об этом, конечно, говорить не принято, но с точки зрения человека разумного…
Всё. Мысль снова потеряна!
Во-первых, он без особых трудов находит застёжку бюстгальтера под сарафаном, во-вторых, трёх крючков ненадолго хватает. Одной рукой как-то расстёгивает, безбожник! Я бы дорого дала, чтобы посмотреть, как он эту магию проворачивает.
— Так вот, я предлагаю тебе заняться самоудовлетворением…
В резко наступившей тишине становится не слышно ни шороха, ни вздоха.
— Каким-каким удовлетворением?.. — медленно и тихо тянет Павел.
— Регулярным. В твоём случае — ежедневным. Это, когда механически стимулируют эрогенные зоны.
— Спасибо, блин, сам бы я не догадался.
— Не торопись смеяться. Эм-м… процесс пойдёт легче, если перед глазами будет картинка. Я прочитала отзывы и составила список сайтов для взрослых. Секундочку… — взволнованно начинаю рыться в кармане.
— Заткнись, прошу тебя, — со страшным свистом цедит он сквозь зубы.
— Ну что за предрассудки? — тоже начинаю выходить из себя. Надо же, какой твердолобый! — Ничего в этом стыдного нет! Есть даже специальные куклы. Очень красивые! Не ширпотреб, какой дарят девственникам в дешёвых комедиях.
— Женя… — напряжённо выдыхает сосед. — У меня только один вопрос: на-хре-на? — рычит по слогам.
— Чтобы не вызывать продажных женщин!
— Боже, не дай мне взять грех на душу… Каких ещё, к лешему, женщин?!
Он отчётливо скрипит зубами и, наверное, собирается до последнего отрицать очевидное, но нас прерывает грохот снаружи.
— Так, не поняла… А где мой сладкий зайчик? Почему меня никто не встречает?
Голос наглый, прокуренный и… старый?!
Это она. Ночная бабушка. Опытная жрица любви.
Пришла хватать Хаматова за яйца.
Ошарашенно поморгав в темноту, суетливо привожу себя в порядок. Не хватало ещё, чтобы во мне конкурентку увидели. Судя по топоту, у меня в этой весовой категории абсолютно нет шансов.
А сосед ничего. Шустро включает свет, поправляет хозяйство в штанах, извращенец. Ни страха, ни удивления на каменном лице.
Затем, как мотылёк на свет, влетает ОНА. На облаке удушливых духов, не иначе.
— Ещё раз здрасьте, — дерзко, по-свойски даже, обращается к Павлу, затем переводит близорукий взгляд на меня. — Ой... — И снова таращится на Павла. Потом опять на меня. — А это что за... за… за роза майская?
Во мне моментально просыпается древняя огонь-баба и требует выставить старую жабу. Но жаба, похоже, не промах, а главная на болоте. Очень наглая. Какая-то мечта мазохиста. Она упирает руки в пышные бока, я демонстративно стучу ноготками по краю чугунной сковородки.
