— Что ты делаешь?!

— Бляду… Блюду… Да бля! Честь твою спасаю! — рявкает хрипло Хаматов, словно вдруг сорвал голос. И обвязывает рукава вокруг мои шеи.

Я теперь будто в мешке — слепая как крот!

— Каким образом…

— А есть альтернатива? — перебивает он меня довольно резко и будто пушинку закидывает себе на плечо. — Встретит кто лохматую по дороге, как отбрёхиваться будешь? Молчишь? То-то же.

Потом становится не до полемики: меня качает и подкидывает, к горлу подступает ужин.

Я лишь мычу беспомощно, Хаматов крупнее и крепче, в таком положении особо не вывернешься. Поэтому вишу безвольно и мечтаю хотя бы не свалиться.

Ох и долго меня трясёт! Слышу, как где-то лают собаки, звенят колокольчики на шеях скота, кто-то здоровается подобострастным, торопливым шёпотом. Негодуя на судьбу, начинаю дремать. Потом знакомо скрипит калитка, раздаётся тявканье. Выныриваю в реальность с единственной мыслью: пёс! Одинокий. Голодный. Спасибо, Господи, хоть не заперла в доме.

Меня не слишком учтиво ставят на ноги. Координация подводит, пошатываясь, нащупываю что-то твёрдое, кажется, дверь, и на неё опираюсь.

— Чеши в свою школу, — бросает Хаматов, снимает с моей головы рубашку, сжимает ткань в кулаке, отворачивается и идёт прочь.

Но мне напоследок удаётся расслышать тихое:

— Ещё недельку без секса — и женюсь на осле...

Глава 12

Глава 12

— Хаматов и Ларионова, задержитесь, пожалуйста. — Устало тру переносицу, пытаясь собрать мысли в кучу. Этот урок меня полностью вымотал.

Вовочка безо всякого энтузиазма подсаживается к отличнице Юле за первую парту.

— А чё я-то сразу? Это из-за дождевых червей? Так я не специально! К рыбалке после уроков готовился, а они, гады, открыли коробок и расползлись!

— Да, конечно, — фыркает девчонка, отсаживаясь от него подальше. — Евгения Павловна, я слышала, как он перемене хвастался, что сорвёт контрольную.

— Стукачка.

Я захлопываю классный журнал и пристально смотрю на мелкого оболтуса, надеясь пристыдить его.

Вова тоже не отводит взгляд, всем видом показывая, что совести у него нет, и вообще я ничего не докажу.

— Отвали, — тихо произносит Юля, но я её слышу, и Вова тоже.

— Ой-ой... — хорохорится подросток, но его глаза пылают. — Иди Дулину пожалуйся.

— Какому ещё Дулину? — бурчит Ларионова и, вспыхнув, отворачивается, делая вид, что знать не знает смазливого одноклассника.

— Вся школа в курсе, что ты за ним таскаешься.

Вылитый отец. Никакого такта.

Унявшаяся было Юля резко разворачивается, хватает свой потрёпанный жизнью портфель, и с чувством опускает Вовочке на голову.

— Как же ты меня достал! Придурок.

— Выскочишь за него замуж, будешь Юля — Дуля! — заливается смехом этот остряк, вскакивая из-за парты.

— Достаточно, Юля, Вова, займите свои места, — приходится повысить голос, чтобы быть услышанной. — Кто на ком женится, выясняйте вне класса, а здесь будьте добры вести себя прилично.

Отбираю портфель у собравшегося запустить им в открытое окно Вовочки.

— Я ясно выражаюсь?

— Да, Евгения Па... вловна, — намеренно запинается поганец, однако требование выполняет.

— Я знаю, что ты скучаешь по родному городу. Но это не повод кошмарить всех подряд. Присмотрись, возможно, здесь ты найдёшь новых друзей. Просто попробуй быть немного вежливее...

Вовочка нетерпеливо поднимает руку.

— Спрашивай.

— Эм, Евгения Павловна, вы утром с моим папой даже не поздоровались. Или это другое?

Соврать, что он не расслышал? Непедагогично. Дети чувствуют ложь.

Чёрт, я сама себе противоречу.

— Это... наше с ним общее решение, — не вдаюсь в подробности.

— Мне так не показалось, — отвечает Вова, абсолютно довольный тем, что подловил меня. — Тогда бы он не попросил меня передать вам это.

Он протягивает сжатый кулак. Я, наверное, из-за растерянности, без задних мыслей раскрываю ладонь. Куда незамедлительно высыпается пригоршня дождевых червей!

Так. Только не визжать!

Если засранец думает, что таким образом избежит задания, он очень сильно ошибается.

— Придурок, — без удивления комментирует Ларионова.

Семиклассница, и та разумнее меня. Нашла, блин, кому верить!

— Вова, немедленно выключи камеру, — приказываю, зыркнув недобро на его телефон.

Подлетаю к окну и, содрогаясь от брезгливости, стряхиваю с ладони всю мерзость.

— Я обязательно передам твоему отцу «спасибо». И ничего смешного в твоих выходках нет. Ты ведёшь себя не только глупо, но и абсолютно неуважительно по отношению к окружающим. Не удивляйся, когда точно так же начнут относиться к тебе, — отчитываю хулигана, яростно растирая ладонь влажной салфеткой. — Теперь к делу. Вы оба сдали мне листы с контрольной в числе первых. Только у Юли написано на отлично, а твой лист, Вова, чист. Я хочу, чтобы ты поучился у неё ответственности. В понедельник принесёте мне совместный проект на тему «Старинные русские меры».

— Что-о-о?! Но почему я? — Вскакивает Юля. — За что мне это?!

— В жизни умение ладить с разными людьми тебе пригодится. А ты, Хаматов, будь добр, выполни задание, если хочешь со всеми поехать в экскурсию по городским музеям.

— Бли-и-ин! — стонет с досадой Вова.

Музеи ему, конечно, до лампочки, но при желании он мог бы перекинуться парой слов со старыми друзьями. Правда, для этого придётся поступиться своим гонором. Непростой выбор, да.

— На этом у меня всё. Я советую вам найти общий язык, вместо того, чтобы портить друг другу жизнь. А теперь отправляйтесь на перемену.

Если моя задумка удастся, основной источник шума будет нейтрализован. Вова получит свою дозу внимания от девочки, которой симпатизирует, а класс — нормальные условия для проведения уроков.

Хаматов, насупившись, следует к выходу за своей партнёршей по проекту.

— Оставь в покое мою руку, — шипит она через плечо.

Как будто он исчадие ада собственной персоной.

— Ладно, вечером поворкуем! — бросает ей Вовочка с затаённым триумфом.

Я прикрываю глаза, наслаждаясь тишиной. Но недолго.

Не проходит минуты, как в класс влетает Юрьевна.

— Кто-о-о?!

Вся красная, со сбившимся набок пучком.

Отстранённо отмечаю, что ей даже к лицу некоторая экзальтированность. Воительница. По чью душу явилась — неизвестно.

Земля ему пухом...

— Кто-о-о-о?! Я спрашиваю, кто кидается червями?! — завывает она страшно, и показывает жест, изображающий не то удушение, не то бросок через бедро.

Я вздрагиваю.

Чистосердечное признание решаю отложить на день, когда надумаю покончить с жизнью. Торопливо освобождаю место за учительским столом.

— Вам точно не показалось? — Настороженно смотрю на неё исподлобья.

— Сама посмотри! — Протягивает телефон. — Я как раз делала селфи на фоне новых окон для школьного сайта. А тут мне с неба — ляп! Прямо на нос.

Нос у завуча действительно длинноват. На снимке всё в кучу — сплошная эмоция. Где там многострадальный червь, где что — не разобрать.

— Наталья Юрьевна, принести ваши капли? Не надо кричать. Что ж вы себя совсем не жалеете?

— Это занавес, — перебивает она меня. — Какое-то помешательство. Одни случаются где ни попадя: в конюшне, в поле. Другие... Постой-ка, — вдруг спохватывается Юрьевна, — у тебя же здесь с седьмым урок закончился? Ну конечно, Вовочка... Как я сразу не подумала? Убью гадёныша!

— Ну что вы, не горячитесь. У его папы кинжал, вы сами рассказывали. — Ненавязчиво усаживаю её обратно. — А что вы там говорили про поле?

— Ай, да ничего особенного, — соскакивает она с темы. Вот и слава богу, не надо распространяться. — Твоя правда, с такими связываться себе дороже. Пойду-ка я домой, что-то нервы расшалились. Вернусь пораньше, может, поймаю старого с поличным.

Я же покидаю школу одной из последних. Поужинав кефиром, выхожу налить псу молока. Хаматова нигде не видно. Занимаюсь повседневными делами, а саму так и тянет во двор. Выбиваю коврик, развешиваю бельё, лежу в гамаке, пробую читать — в голове одна мысль: где его черти носят?