— Скорее, раздражают, нежели наскучивают. На самом деле, нет, просто кто-то позвонил, может, ошиблись номером.

Мы продолжаем нашу беседу. Эрика почти умоляет меня выйти из дома и прямо сейчас написать Аарону, что я согласна идти с ним гулять, и не важно, что сейчас уже ночь! Я же говорю, Эрика — сумасшедшая, и мне нравится это в ней. Хотела бы я быть такой. Но, увы, я сплошная противоположность.

Звонок снова обрывается на полуслове Эрики.

Теперь я начинаю злиться. Что и кому от меня нужно?!

Тот же номер.

Злость переполняет меня, и я заношу номер в чёрный список.

— Задолбали! — кричу Эрике, когда перезваниваю.

— Странно. Обычно, если люди ошибаются номером, второй раз не звонят. А банки — тем более. Может, это кто-то из твоих одноклассников, например?

— Это ещё хуже, — хмыкаю я.

Мы снова продолжаем диалог. Эрика делится со мной своими новостями из её школы в Испании. Говорит, что возле неё всё время отшивается паренёк какой-то. Ещё раз скажу, что Эрика сумасшедшая, потому что хочет заняться сексом с этим парнем на одной из ближайших вечеринок, а после забыть о нём насовсем.

— Подожди минутку… — сглатывая, перебиваю я, когда замечаю всплывающее уведомление от того самого неизвестного номера.

Смахиваю шторку уведомлений вниз и читаю начало предложения:

«Нехорошо не брать трубку, Лаура. Тебе лучше ответить, если не хочешь…»

Сообщение обрывается — мне нужно открыть его в приложении.

— Эрика, у меня появилось срочное дело, спишемся завтра, хорошо?

— Дорогая, ты побледнела, всё в порядке?

Не уверена.

— Да, спокойной ночи.

Не дожидаясь ответа подруги, я сбрасываю трубку и со звоном в ушах захожу в сообщения.

Моё сердце чувствует, ноет, дрожит.

Сообщение открылось целиком:

«Нехорошо не брать трубку, Лаура. Тебе лучше ответить, если не хочешь, чтобы тебя стали донимать, угрожать. Короче говоря, малая, тебе восемнадцать через несколько месяцев. Твой батя собрал кучу долгов, отказался возвращать и сдох. Мы показали, как не нужно с нами общаться. Твоя мать поплатилась тем же. Мы люди серьёзные, девочка. Ищи деньги, если не хочешь получить пулю в лоб, идя со школы домой».

Телефон выпадает с рук. Эти люди подобрали именно этот день для такого письма. Я задыхаюсь снова. Не чувствую ничего вокруг — я будто проваливаюсь в пропасть. Почему они вспомнили обо мне спустя десять лет? Почему они требуют что-то от меня сейчас? Неужели они выжидали столько лет, чтобы снова вернуть меня в тот ужас?

Зачем они напомнили мне о родителях? Зачем они сказали такие гнусные слова о моих родителях? Зачем они доводят меня?

Я нехотя прокручиваю в голове сообщение этого человека. Он рассказал мне о том, что это он убил моих родителей. За то, что они не выплатили долг. Эти люди убили родителей, зная, что у них есть дочка, которая останется совершенно сама.

Вот почему они не убили в тот день меня. Они ждали, чтобы начать срывать с меня деньги с капитальными процентами.

Но неужели они настолько гнилые, чтобы ждать десять лет для того, чтобы получить те несчастные деньги?

Я снова захлёбываюсь в своих слезах. Руками закрываю рот, чтобы не закричать, чтобы никто не услышал. Ногтями провожу по коже, царапаю себя почти до крови. Сжимаю волосы. Заглушаю моральную боль физической. Так было всегда. Мои глаза смотрят на дверь. Мне нужно… в ванную.

Я так больше не могу. Это невыносимо. Я не выдержу это всё.

Подрываюсь с кровати, бегу в ванную, закрываю за собой дверь.

Действую быстро, на автомате.

В руках уже находится лезвие. Я сжимаю его. Подношу к коже. Царапаю. Неглубоко. Потом глубже. Ещё глубже. Хочу сделать слишком глубоко, даже осознавая последствия. Но меня останавливают лишь эхом проносящиеся слова Эрики и бабушки.

«Лаура, живи». «Живи».

Слова Аарона:

«Ты нужна мне».

Я останавливаюсь. Не могу завершить всё. Не сейчас, не на такой ноте. Серебряная противная сталь выпадает из рук, и я падаю на колени. Тихо плачу, даже не всхлипывая, чтобы не слышал никто, иначе я не знаю, что будет.

Через какое-то время поднимаюсь на ватных ногах, дрожащими руками открываю кран и подставляю окровавленную руку, с которой капают алые капли крови. Смываю. Но кровь не останавливается.

Мне приходится быстро выбежать из ванны и закрыть дверь в свою комнату, чтобы взять перекись. Брызгаю на порезы, образуется пена и всё щиплет. Даже глаза слезятся от боли. Я сжимаю зубы и терплю.

Минут через десять всё закончилось. Со сбившемся дыханием я ложусь в кровать. Всё происходит со вспышками. Я лишь хочу, чтобы этот день побыстрее кончился. Не могу оставаться в нём.

Я не знаю, что будет дальше. Не знаю, как я справлюсь с навалившейся проблемой… С каждым днем мои проблемы всё растут и растут. Я уже не справляюсь ни с чем…

17 глава. Я влюблен в неё

Иногда я чувствую себя умственно отсталым, потому что в какие-то моменты полностью прекращаю понимать. И я не знаю, как понять, что случилось.

В последние дни Лаура кинула меня в игнор, хотя я нигде не провинился, ничего плохого ей не сказал и не сделал. Одним вечером я просто написал ей что-то незначительно, вроде, узнал, как у неё дела. Но уже на это сообщение я не получил ответа. Мне было тяжело принимать её холод в мою сторону, который непонятно чем был вызван.

В школе она целенаправленно избегала меня. Должен добавить, что не только меня. Элиза пришла к нам в слезах в мужскую раздевалку в один день и сказала, что не понимает, что происходит. И я тоже ни черта не понимал.

Лауру словно внезапно подменили. Она перестала общаться со всеми нами. Перестала даже заходить в сеть. Сначала я мог свалить это на поломку телефона, например, но, когда она перестала общаться с нами даже в школе, стало понятно — она не просто не отвечала на сообщения. Она избегает всех нас.

И только Бог знает, что в голове у этой девочки. И то не факт, что он знает. Лаура стала дёрганой, напуганной. Я даже боялся представить, что могло произойти. Почему она внезапно изменилась?

Сначала я злился, потом терялся в догадках, потом был расстроенным, должен признать — её сообщений и улыбок мне не хватает, а Элизе тем более. Я очень хотел поговорить с ней, помочь ей, узнать, что случилось. Мне правда было тяжело видеть Лауру в таком состоянии. Но если человек принял решение бежать ото всех, отстраняться от друзей, — пусть так будет. Я всё равно буду рядом, пусть она этого и не хочет.

♡⁠♡⁠♡

Вставая с тренажёра, я тянусь к своему телефону, что беспрерывно жужжит уже тридцать секунд. Я вписал в свой плотный график ещё один пункт: поход в спортзал. Свободное время я нашёл для себя утром в воскресенье. Я много занимался дома самостоятельно и результат, конечно, хороший, но зал — это всё равно другое.

Вытаскиваю из ушей наушники и провожу тыльной стороной ладони по мокрому лбу, отвечая на звонок. Брови поползли вверх, когда я обратил внимание на контакт. Нет, к сожалению, это была не Лаура, хотя очень хотелось бы. Мне звонил Николас — мой старый приятель. Я даже не помню, когда мы в последний раз списывались, не говоря уже о созвоне. Наверное, это было в конце зимы, когда я ушёл с нашей совместной подработки. А, и ещё единственный, когда умерла мама. Я зачем-то сообщил о её похоронах.

— Привет, — протянуто крикнул я в трубку, немного посмеявшись.

— Привет, — голос приятеля снёс улыбку с губ почти сразу. Кажется, ему дерьмово. Его голос был без доли эмоций. С печалью и болью.

— Чувак, что-то случилось? — с напряжением в голосе спросил я. Мои зубы уже отдирали кожу на губах.

— Мне очень нужна твоя помощь. Не материальная, ничего такого, я же в курсе про твою ситуацию… — я сглотнул. Он в курсе про мою ситуацию. Перед глазами почему-то всплыл образ матери, и я сжал челюсть. — Мне просто очень нужно с кем-то поговорить… побыть не самому, — Ник вздохнул так рьяно, что мне показалось, он плачет. Мне всё равно, что с этим человеком мы давно не общались, мне всё равно, что у меня прямо сейчас тренировка, после которой у меня болят все мышцы. Я всё равно приеду к человеку, если я ему нужен. Я не могу отказать, если он позвонил именно мне, а не кому-то ещё.