— Аарон, зачем? — голос срывается из-за всхлипа, после которого Лаура прижимает руку к губам, боясь собственных звуков. Она так отважно хочет быть сильной, хотя бы казаться такой окружающим, но каждый раз её бьют по ногам, и она падает. — Зачем ты рассказал? Я же… просила… доверяла… зачем?

— Лаура, я сделал то, что должен был. Ты понимаешь, что это не закончилось, не сделав бы я так? Ты понимаешь, что мог сделать ещё этот урод, сколько бы ты ещё страдала? Не нужно меня винить в том, что я просто пытался всеми силами тебе помочь, забивая на всё и на всех.

Изо всех сил стараюсь фильтровать злость и речь. Не хотел звучать грубо, обвиняюще, но, кажется, не вышло, потому что хрупкие девичьи плечи задрожали более интенсивно.

— Мне так жаль, что я не узнала этого раньше, моя маленькая, — её тётя переложила руки на её ладони, сжимая их, пытаясь оказать как можно большую поддержку, пусть даже если Лаура решит её игнорировать. — Ты не должна была держать такое так долго в себе… И мы должны благодарить Аарона за то, что он рассказал всё, за то, что мы можем закончить это всё.

— Я не могла… мне так стыдно, я чувствую себя грязной и использованной, — раздирающее её горло рыдание, а заодно и моё сердце на мелкие части, вырвалось наружу.

Вот теперь она сломалась.

Больше не пыталась обвинить меня. Не пыталась злиться. Расплакалась. И ещё сильнее, когда я обнял её сзади, прижимая голову к своей груди. Моё сердце стучит в такт с её побитым. Мой пульс ускоряется в тысячу ударов в минуту, когда я понятия не имею, как мне успокоить её. Мне становится невыносимо больно оттого, как громко и дико она плачет.

— Тише. Всё хорошо. Я обещал, и я выполнил своё обещание, родная. Всё позади, я тебе обещаю.

Надеясь, что эти слова её успокоят, хоть дело было далеко не закрыто, я не прекращал её гладить. Вскоре девушка затихла от бессилия. И только тогда Марк выдвинул следующее:

— Милая, чтобы покончить с этим всем, нам осталось лишь одно: твоё заявление. Мне жаль, что тебе придётся вспомнить все события с того дня, но это необходимо, чтобы поставить точку, понимаешь? Сделаешь это?

— Вы обещаете, что он сядет?

Её пугает то, что Юджин может разозлиться лишь сильнее, узнав, что Лаура спустя четыре года осмелела для заявления, что его никчёмная, поскудная жизнь стоит под угрозой. Он больше не спрыгнет с ответственности за содеянное. У него не будет даже шанса и возможности покинуть границы Бруклина.

— Об этом точно можешь не переживать, Лаура, — мужчина кивает, тепло улыбаясь моей девочке, стараясь успокоить её этим. — Я позабочусь об этом лично. И я даю тебе слово, что он сядет. На долго. Как минимум на тринадцать лет, Лаура. Если учесть ещё распространение порнографии несовершеннолетней — ещё плюс пятнадцать лет. Понимаешь? Не факт, что он выберется оттуда живым.

Хрупкие полуобнажённые плечи, на которых были мурашки от холода и страха, рухнули вниз, полностью потеряв всю стойкость. Лаура осознала, что может больше никогда не увидеть Юджина. Она больше не его жертва. Она свободна.

— Я напишу, — решительно и твёрдо сообщила Лаура, и я услышал громкий выдох облегчения Лили. Женщина даже улыбнулась, но всё также сжимала руку Лауры, показывая ей, что она не одна, что её любят, несмотря на то что случилось. Её любят. Она любима всеми. И она не одна.

♡⁠♡⁠♡⁠

Через несколько часов, когда заявление было написано с помощью Марка, когда Лаура посидела с тётей наедине на диване и чувствовала её тепло и поддержку, пока женщина обнимала её и просила прощение за то, что не смогла уберечь, мы стали расходиться. Её тётя сказала, что Лауре следует отдохнуть после такого… неспокойного вечера.

Лаура не поднимала голову, смотрела в пол всё то время, что шла в комнату. И, оказавшись полностью одни, я закрыл дверь и сел на кровать, принимаясь пристально смотреть ей в глаза. Мне необходимо поговорить с ней. Необходимо узнать, как она, что чувствует, что болит, что тревожит, что за мысли в её голове и не сердится ли она на меня.

Мне было важно узнать абсолютно всё, что у неё на душе. Всё, что разрывает её.

Лаура молча открыла шкаф, повернулась ко мне спиной и стала переодеваться. Медленно стянула с себя верх и также медленно низ, едва задев чёрные трусики. В любой другой момент мой член встал бы, однако сейчас, видя то, насколько моя девочка поникшая, всё, что я чувствую, желание побыть с ней и утешить любыми способами.

Я вспоминаю, как она была рядом со мной, когда были проблемы с отцом, когда я был в бешенстве оттого, когда он забрал у меня Софи. Помню, как она обнимала меня на вечеринке, когда я взбесился из-за тупой игры. Лаура никогда не оставляла меня одного в тяжёлые моменты. Я тоже не оставлю её. Сейчас. И всегда.

— Поговоришь со мной или хочешь просто помолчать в моих объятиях? — тихо нарушаю тишину, стараясь быть с ней как можно ласковее. Я очень надеюсь, что у меня получается быть заботливым, хоть мне это и чуждо.

Брюнетка вытягивает свои волосы из-под длинной футболки — моей футболки — и они рассыпаются по спине. Девушка молчит первые несколько минут и неподвижно стоит ко мне спиной даже тогда, когда уже переоделась. Решается.

Также молча и тихо разворачивается и подходит ко мне. Лаура кладёт свою ладонь на моё плечо и садится на мои колени, после чего ложится на меня целиком. Её дыхание в области моей шеи вызывает мурашки.

Лаура предпочла молча полежать в моих объятиях.

Хорошо.

Думаю, это хорошо.

Это лучше, чем её игнорирование меня и полное отстранение.

Просто молчаливые объятия.

Меня это устраивает.

Я выныриваю из-под её рук всего на мгновение, чтобы расстелить одеяло и уложить её на кровать и накрыть, чтобы она согрелась. Лаура не злится, не выражает какого-то протеста или недовольства, — смиренно ждёт.

— Прошу сказать только одно «да» или «нет». Ты сердишься на меня?

Вздыхает. Уголки губ, хотя, возможно, мне показалось, дрогнули немного вверх, всего на мгновение, растянув пухлые губы в улыбке. И, когда рука, лежащая на моём плече, перемещается на мою скулу, поглаживая в одном месте, я понимаю, что не сердится.

И Лаура подтверждает это:

— Не сержусь. Я должна быть благодарна тебе, правда, как и сказала тётя. Я злилась на тебя всего несколько минут, потому что просто глупо и слепо думала, что ты меня обманул и предал. А потом поняла… — девушка замерла. — Ты спас меня. От мук. От страданий. От боли. От Юджина. От одиночества и подарил мне любовь. И, когда я это поняла, то поняла ещё то, что не могу позволить себе разрушить всё это из-за глупой истерики, глупых мыслей, потому что… потому что не смогу без тебя. Пожалуйста, пообещай, что ты не бросишь меня.

Как она меня может о таком просить?

Это не обсуждается даже.

О таком думать вообще запрещено.

— Значит так, — серьёзно провозглашаю, отчего Лаура начинает тихо хихикать — её всегда смешила моя серьёзность. — Думать о том, что я когда-нибудь тебя брошу, — это табу у нас, ясно?

Мой суровый взгляд, пронзающий её целиком, вынуждает её всенепременно мне кивнуть.

— Всё, что заставит меня тебя бросить, это смерть. — Лаура тускнеет. Бьёт меня по плечу — не больно, только показывая, что ей неприятно это слышать.

— Табу у нас — говорить такую чушь, ясно?! Идиот! Зачем ты такое говоришь? Быстро сплюнь три раза через левое плечо и постучи кулаком по своей безмозглой голове!

Теперь хохочу я, но прикрываюсь одеялом, чтобы этот хохот был не таким громким, и чтобы его не услышали взрослые. Я демонстративно поплевал в левую сторону и постучал по голове, после этого Лаура одобрительно кивнула.

— Не говори так, правда.

— Не буду, ладно. Я ведь шутил. Ну, частично, — и снова встречаюсь с её недовольно-осуждающим взглядом. — Просто хотел донести до тебя, что я никогда не оставлю тебя, ясно? Никогда, Лаура. Слышишь меня? Ты — всё, что у меня есть.