- Бель, доченька, мы не виделись почти два года. Я очень соскучилась. И папа тоже, - со всхлипом молвила женщина, когда я не подумала идти к ближайшему ресторану с алой вывеской. – Неужели ты откажешь нам в такой малости, как совместный обед?

Чуть слышно скрипнула зубами. Начинается. И отвертеться от обеда с её неприятными родителями абсолютно нет никакой возможности.

- Полчаса, - процедила раздраженно и под горящие негодованием взгляды первой вошла в уютное и неприлично дорогое заведение.

Полдень сыграл против меня. Все столики были заняты гостями, пришлось довольствоваться единственным свободным – в самом центре зала, где любое слово и жест привлекали внимание официантов и других посетителей.

- Добрый день, мадам, мсье. Чего изволите? – К столику подошел официант, едва мы устроились на мягких стульях.

- Утиный паштет, салат и гренки, а на десерт черничный пирог и кофе, - сказала мама, после чего заказ озвучил отец.

- Мадам? – Тот обратился ко мне.

- Овощной салат, запеченную рыбу и чай, - ответила, передав ему меню в жесткой обложке. Парень кивнул и исчез.

- С каких это пор ты стала предпочитать рыбу? – Удивился отец.

- С тех самых, как вышла замуж, - огрызнулась, взмахивая белоснежной салфеткой.

- Бель, доченька, что же ты делаешь, - вновь завела с причитаниями женщина. – Ну, какой развод? Одумайся. Ты подорвешь свою репутацию. Станешь изгоем всего Ривтауна. А ты ведь еще так молода.

- Не волнуйся, мама. Я уже им стала. Благодаря любимому муженьку, - зло усмехнулась.

- Глупости, дочка. Йен любит тебя, - стояла на своём, как заведенная всхлипывающая женщина. - Весь извелся от тоски. И очень хочет вернуть.

- С чего вы взяли? – Хмыкнула, наблюдая возвращением официанта с широким подносом. Симпатичный мужчина поставил на стол тарелки, чашки, откланялся и ушел.

- Веймаер к нам приезжал, - берясь за вилку и нож, гаркнул папенька. – На днях. Сетовал, что ты совсем отбилась от рук.

О.

- И, разумеется, просил меня приструнить?

- Почти, - не думал отнекиваться мсье Хофф, грубо кромсая паштет ножом. – Он просил с тобой поговорить.

- И напомнить, как сильно тебя любит, - елейным голоском закончила мама.

Хмыкнув, задавила подступивший к горлу комок.

Рыба и овощи таяли на языке, сдобренные приправой и пряной зеленью. Вот только я почти не чувствовала вкуса, доведенная беседой с «родителями» до точки кипения. Хотелось бежать из ресторана без оглядки – подальше от волков в овечьем обличии, с коими меня давно ничего не связывало.

- Я ценю вашу заботу, но со своим мужем разберусь сама, - произнесла, когда пауза чересчур затянулась.

- Никаких «сама», дочь, - глядя исподлобья, рявкнул Хофф. – Ты и так уже наломала достаточно дров. Вот как поступишь. Сегодня же вернешься в имение мужа. Это не обсуждается. А завтра с утра отзовешь у поверенного бумаги о разводе. И да, Йен мечтает о детях. Пора родить герцогу ребенка.

Я не сдержала горькой усмешки. И так всю жизнь. Указы, ультиматумы, угрозы. Чувствуя, что от бессилия руки слабеют, а сердце бьётся с перебоями, сделала глубокий вдох и отправила в рот последний ломтик рыбы с овощами. Прожевала и, отложив вилку с ножом, расправила плечи. Всё равно в горло больше не лезет ни кусочка, да и обед слишком уж затянулся, пора в кофейню.

- Нет, отец. Я не вернусь к Веймаеру. Была рада повидаться.

Я промокнула рот салфеткой и начала подниматься, когда Хофф угрожающе, не сводя с меня глаз, прорычал.

- Сядь назад.

От неожиданности подчинилась.

- Если не сделаешь, как я сказал, Мирабель, считай – родителей у тебя больше нет. Поняла?

- Спасибо за предупреждение, - прохрипела, встряхивая головой, чтобы избавиться от накатившей на глаза пелены. – В таком случае – прощайте.

- Бель, - глухо заворчал Энтони, когда я все-таки поднялась. – Одумайся, дочь. Я не шучу.

- Я тоже.

Чуть слышно буркнула и уверенно – хотя ноги совсем не держали, направилась между занятых столиков к парадному выходу. От переполнявшей душу злости, усталости и обиды хотелось выть и стенать, а еще лучше забыть о «родителях» раз и навсегда, вычеркнуть их из жизни, как они вычеркнули меня. Настроение опять было испорчено. Я до самого выхода ощущала на спине тяжелый, осуждающий взгляд отца, наверное, поэтому, отвлекшись на ощущения, неожиданно столкнулась в дверях с незнакомым мужчиной.

Крепкие руки тотчас подхватили за талию, не позволяя упасть и обжигая жаром даже сквозь жакет и тонкую блузу. В лицо повеяло бесподобным мужественным ароматом, какой я уже где-то определенно вдыхала.

- Прощу прощения, мадам, - раздался над ухом невероятно знакомый чувственный баритон, полный тревоги. – Не ушиблись?

- Нет, благодарю, - мотнув головой, ловя себя на том, что уже слышала этот голос – и не единожды, заинтригованно вскинула голову. Но взгляд мазнул лишь по бледной мужской скуле и черным, собранным в низкий хвост, волосам, после чего незнакомец выпустил из своих крепких объятий и уверенно шагнул в ресторан, теряясь на фоне юрких официантов.

Я же, тряхнув волосами, поспешила на улицу.

* * *

Встреча с «заботливыми» родителями не пошла мне на пользу.

До самого вечера я была разбитой, вымотанной и соображала с трудом. Единственное, что по-настоящему волновало сердце и откликалось на коже мурашками – сильные прикосновения такого знакомого незнакомца, с каким мы столкнулись в дверях ресторана.

Понимая, что на сегодня с делами покончено и бурную деятельность придется перенести на потом, я заперлась в новенькой, отремонтированной квартирке на втором этаже. Мои помощники наводили лоск в кофейне. Снизу доносился стук молотков, звон рабочих инструментов, смех и голоса.

Поглядывая на себя в зеркало обновленную – в хрупком теле герцогини Веймаер, я не шевелилась и усиленно думала. Мирабель была молода, красива, ухожена, правда, с характером девушке не повезло. С родителями и мужем, как выяснилось, тоже. Первые сдали ее в руки подлому семейству и благополучно забыли о дочери. Второй низвел до уровня вещи и травил якобы лечебными снадобьями, желая поскорее избавиться от навязанной супруги. А теперь – смотрите-ка, как засуетились, забегали, начали ставить условия, когда Бель проявила волю и доказала – что тоже на что-то способна.

Из сумбурных мыслей, приправленных жаждой мести всем – от кого герцогиня хлебнула горя, выдернул тихий стук в дверь.

- Мадам, привезли кухонное оборудование, - сообщила с той стороны Лорна. – Куда прикажете ставить?

- Несите на рабочую кухню, - я опомнилась, тряхнула головой. – Сейчас спущусь.

- Ясно, мадам.

Поплескав в лицо прохладной воды – благо парни заменили в ванной всю сантехнику, наладили подачу горячей и холодной воды и даже подвесили над раковиной круглое зеркало в серебристой оправе, смахнула с щек мокрые пряди, привела блузу и юбку в порядок и отправилась вниз.

Стеклянные двери кофейни были настежь распахнуты. Внутрь, снуя с оживленной улицы, крепкие полуголые парни вносили ящики и коробки.

- Туда, пожалуйста, - ими руководили Лизбет и Лорна.

Спустя полчаса грузчики уехали, а мы дружной компанией взялись сдирать с коробок ленты и вынимать оборудование. Несколько стальных мясорубок я распорядилась установить вдоль стола у стены. Замысловатые приборы для измельчения сначала внимательно изучила, потрогав ногтем стальные винты внутри конструкции и, посетовав, что в этом мире не слышали об электрическом приводе, поставила на столик у окна.

- Придется перемалывать кофейные зерна вручную, мадам, - задумчиво сказал Терсен, тоже изучая прибор для измельчения.

- На первых порах, да, вручную, - кивнула, поглядывая на блеск стальных лопастей. – Но я что-нибудь придумаю.

- Что, например? – Удивились Люк и Оливер.

- Пока не знаю, - одарив помощников улыбкой, покосилась на горящие в потолке лампы под красивыми желтоватыми абажурами. Электричество в этом мире, напоминавшем мне Францию позапрошлого столетия, уже изобрели. Столбы с проводами опутывали Ривтаун прочной призрачной паутиной. В каждом доме, даже самом бедном, имелись свет, канализация, водопровод и минимальный набор бытовой техники. Если найти толкового изобретателя и электрика в одном лице, что не побоится рисковых экспериментов, моя дерзкая задумка вполне способна осуществиться уже в ближайшие полгода-год.