- Бедняжка! Что за доля, быть посмешищем всего королевского Двора?

- И не говорите, баронесса. Ей не позавидуешь.

- О, я слышала, во всем виновата болезнь. Мадам Веймаер подхватила темную немочь и после этого стала бесплодна. Потому муж бегает от нее по любовницам третий год подряд.

- Вы правы, мадам Роваль. Герцог молод и привлекателен, а его супруга холодна в постели, как бревно.

- Это он вам сказал?

- По секрету. Но я вам ничего не говорила.

- Что вы, конечно.

- Ой, девочки, смотрите. Чудится или там герцогиня Веймаер?

- Точно, собственной персоной.

- Но она же больна?

Склочным сплетницам в нарядах с рюшами, бантиками и пеной кружева отнюдь не показалось. К ним действительно шагала герцогиня Мирабель Веймаер, а точнее – её молодое и стройное тело, в котором с недавних пор обосновалась я – Мира Лоскутова, девушка-иномирянка.

Свое перемещение в мир условного средневековья, до боли напоминавшего Францию конца 19 века, с пышными балами, развлечениями, гужевым транспортом и зачатками научно-технического прогресса – помню смутно и обрывочно.

Я гуляла с подругами летним вечером в городском парке, как вдруг налетел ураган. В безоблачном небе сверкнула молния, и меня оглушило сорвавшейся от ветра кленовой веткой. В себя пришла в огромной кровати в окружении охающих и ахающих служанок в строгих черных нарядах. По словам девушек, «хозяйка» отдыхала в саду, неожиданно ей стало дурно, и она упала в обморок. Мадам внесли в имение, уложили в кровать и вызвали семейного доктора.

В себя Мирабель так и не пришла, зато вместо нее в этом теле очнулась я.

- Бель, - приторный голос баронессы Климентины выдернул из воспоминаний трехдневной давности. – Какая радостная встреча. Сколько мы не виделись, дорогая? Два года? Три?

- Три, - отчеканила я.

- Мы искренне рады, что вы, милая, наконец, покинули поместье и посетили бал, данный в честь семидесятилетия нашего достопочтенного короля, - поддакнула ее подруга Хлоя, низенькая полная шатенка с двойным подбородком и скользким взглядом.

Обмахивая раскрасневшееся лицо веером, она покосилась на третью участницу сплетен – герцогиню Жюль и по совместительству дальнюю родственницу виновника торжества.

- Мадам, - я исполнила перед ней положенный книксен, благо обрывочная память Бель осталась со мной.

- Вся столица судачит о ваших постоянных недомоганиях и обмороках, - внучатая племянница короля сорока пяти лет расплылась в холодной улыбке. – Вам давно пора уволить семейного доктора и нанять нового.

- Вы правы, - я смерила Жюль прищуренным взглядом. Скромная и воспитанная в строгости Мирабель никогда бы не позволила себе так смотреть на родственницу монарха. Но я – не она! – Займусь этим после бала. Но прежде должна разыскать своего мужа.

- О, - сплетницы переглянулись. – Мы не видели герцога.

- Думали, он с вами.

- Нет. Йен уехал во Дворец на час раньше, мы разминулись. Я подумала, вы могли его видеть.

- Увы. Хотя, постойте. Кажется, он уединился с бокалом вина вон там, - Жюль махнула к балкончику скрытому от любопытных глаз плотной бордовой шторой с золотистыми кисточками.

- Спасибо.

Я развернулась и с безупречной осанкой направилась в указанную сторону.

Мирабель была болезненной, скромной девушкой двадцати семи лет и редко покидала мужнино имение. А в свет не выходила уже два года. Её часто мучали мигрени и приступы тошноты. Девушка почти все время проводила в личной спальне, лишь изредка покидая ее в полдень, чтобы прогуляться по летнему саду.

Герцог Йен Веймаер жену, судя по воспоминаниям Бель, не ценил и не уважал. А еще крайне редко заглядывал к ней в спальню. Год назад он вовсе оставил это занятие, посчитав девушку бесплодной. Он изменял Мирабель направо и налево, не считался с ее мнением и жил в своё удовольствие.

На этом браке настояла мать Йена, властная и жестокая женщина.

В тридцать один год ее единственный и горячо любимый сыночек погряз в карточных долгах и очень быстро спустил состояние, оставленное покойным отцом. Оставшись без гроша в кармане, с кучей долгов и балансируя на грани разорения, Йен обратил внимание на младшую дочь крупного промышленника.

Брачный союз был выгоден обоим семействам – Веймаеры получили огромное приданное за счёт чего расплатились с долгами и вернулись к привычной праздной жизни, а промышленник Энтони Хофф, выдав дочь за герцога, обзавелся новыми перспективными знакомствами и связями, утроив семейный капитал.

Проигравшей в этой истории была Мирабель.

Мнения девушки – хочет ли она замуж за знаменитого бабника и лжеца – никто не спросил. Бедняжка промучилась в браке четыре года и покинула этот мир: сломленная, разочарованная и жутко уставшая.

Все это промелькнуло в голове за долю секунды, пока я, сжимая кулаки и стискивая зубы, твердой походкой пробиралась через разодетых гостей, под звуки музыки, смех и звон бокалов к плеяде внешних балкончиков. Всюду мелькали знакомые Бель высокомерные лица. У большинства вместо улыбок на лицах сверкал звериный оскал. Кто-то даже пытался заступить дорогу и заговорить.

Бель не посещала королевские балы много месяцев, от того ее появление во Дворце наделало немало шума. На меня оборачивались. Женщины шептались и ахали. Мужчины, не скрывая любопытства, пожирали глазами.

- Мадам Мирабель? – Удивленно воскликнул очередной мужской голос за спиной. – Вы выздоровели?

- Да, - прошипев, я не обратила на собеседника внимания.

Прямо передо мной возникла тяжелая занавесь, а за ней балкончик – с которого доносились томные вздохи, приглушенные игрой музыкантов.

- Поцелуйте меня, мой герцог. Я так соскучилась.

Вкрадчивый женский голос был мне знаком. В любовнице мужа – я опознала баронессу Алву Терим, овдовевшую около трёх месяцев назад.

Слышу ее томные вздохи, шелест одежды и звуки страстных поцелуев.

Йен прижимает пышногрудую красотку к себе и тихо рычит:

- Давай сбежим с бала ко мне?

- Прямо сейчас?

- Да.

- А как же мадам Веймаер? – С сомнением удивляется баронесса.

- Мы давно не живем с Бель, как муж и жена. Я вижу ее от силы раз в месяц. А то и реже.

- Вы разлюбили ее?

- Честно сказать, я никогда ее не любил. От одного взгляда на Бель мне становится дурно и гадко одновременно. Она давно не привлекает и не возбуждает меня. Вообще никогда не возбуждала. Страшная скромница, тьфу. Слышала бы ты, как она всхлипывала и стонала в первую брачную ночь. Сущая пытка. Если бы не необходимость консуммировать брак, и пальцем бы ее не коснулся.

- Если она вам настолько противна, почему вы не разведетесь?

Повисла пауза и Йен зло прорычал:

- Нельзя. При разводе я потеряю часть приданного, полученного от ее богатого промышленника-отца. Это прописано в брачном контракте. К тому же смерть герцогини от несчастного случая может вызвать много вопросов. Проще подождать. Мирабель совсем плоха.

- Вот как?

- Доктор Ван-Сет заверяет, женушка протянет еще от силы полгода.

Баронесса самодовольно хихикнула:

- И после этого вы женитесь на мне, милый Йен?

- Да, куколка. Женюсь.

Глава 2

Мимо прошествовала парочка веселых фрейлин, обмахиваясь яркими веерами. Сбоку метнулся слуга с серебряным подносом, на котором блистали хрустальные бокалы с вином.

Подхватив один, осушила бокал залпом и шумно выдохнула. Шепот неверного мужа с любовницей порядком утомил. Я услышала достаточно. Расправила плечи и, сделав вид, что ошиблась дорогой, развернулась в сторону выхода.

Смех. Музыка. Звон хрусталя. Мелькание дорогих нарядов и драгоценностей. От всего этого давно гудело в висках. Бель тоже не переносила шумные светские вечеринки и пышным балам предпочитала – уединение и чтение книг. В этом мы с молодой и несчастной герцогиней Веймаер похожи.