Эта мысль повеселила меня, жаль ей было не суждено осуществиться из-за запрета на камеры. Однако она предала мне сил вернуться на ярмарку и попробовать что-то съестное. Брать то, что выплюнул на снег Генри я не планировала, а вот от горячего напитка не отказалась бы.
— Ой! – пропищала, увидев позади себя Кая. И почему он всегда возникает непойми откуда?! – Что ты тут делаешь?!
— Ярмарка же, — пояснил парень. – Многие здесь.
— Я не об этом, — отмахнулась я. – Зачем ты подкрался?
— Это ты стоишь на проходе, может сойдём с тропинки?
Я не ответила и с места не сдвинулась. Вместо этого поднесла к лицу левую ладонь в перчатке, не понимая, что с ней творится. Она вибрировала, будто звонок смартфона в беззвучном режиме. Нет. Словно я ощущала приближающееся землетрясение одной частью тела.
— Ты это чувствуешь?.. – спросила я парня, а уже в следующее мгновение оказалась на земле, накрытая сверху его телом.
Край пальто Кая упал мне на лицо. Первые секунды я не видела, что происходит вокруг, но когда убрала плотную ткань с глаз, то заметила над нами щит, в который то и дело врезались глыбы промёрзшей земли. На мгновение это напомнило мне практическое занятие на Хэллоуин, но сопровождавшие действо крики наводили на мысль, что на этот раз всё взаправду.
— Что произошло? – поинтересовалась я, тем временем парень помог мне подняться на ноги.
Вокруг проносились визжащие люди. Кай также схватил меня за руку, веля уходить.
— Что произошло?! – переспросила я, неохотно двинувшись с места.
В воздух взмыла торговая лавка, расколовшись на несколько частей. Я прикрыла голову руками, но это и не требовалось: Кай вновь выставил над нами щит.
— Рамон, — сообщил он. – Уходим отсюда.
— Что?! Но… — Я выдернула свою ладонь из его руки. – Мы знаем как с ним бороться, а мои сокурсники нет!
— Это неважно, — парень вновь попытался взять меня за руку, но я увернулась.
С неба упала новая волна осколков того, что минуту назад являлось ярмаркой.
— Нет! – запротестовала я, всё ещё пригибаясь от врезающихся в щит предметов. – Мы должны им помочь!
— Меня волнует только твоя безопасность, — Кай начал закипать. Я почувствовала, что он был готов увести меня силой и ему это удалось бы, не бросься я со всех ног в противоположную от толпы сторону.
Пока все убегали в город, я неслась вглубь крушений, туда, где должно быть возник Рамон или как его называют в Верхнем мире – Скаф. Я страшилась новой встречи с неказистым монстром, но не могла бросить тех, кто оказался в самом эпицентре, представляя, как обстоят дела в центре ярмарки, когда осколки долетали даже до входа, где стояли мы.
Оказалось, Кай отлично бегает и нагнал меня в два счёта. Обхватил за талию обеими руками и удержал на месте. Я больше и не сопротивлялась.
— Если кто-то увидит, что ты используешь вторую Печать… — и тут парень умолк, увидев то, на что смотрела я.
Из груды обрушившихся деревянных балок торчало тело высокой девушки в чёрном пальто, под которым виднелась учебная форма Академии Печатей. Её голову накрывал кусок окровавленной черепицы, а длинные ноги изогнулись в неестественном положении.
Глава 13
Тихое воскресенье в общежитии превратилось в траурное. Вся Академия готовилась провожать погибшую. И хотя тело девушки ещё утром вернули домой для настоящих похорон, администрация сочла нужным почтить её память речью.
Нас собрали в главном зале. Сегодня здесь было не протолкнуться, поскольку присутствовали не только наши потоки ассистентов и магов, но и старшие курсы, а также весь преподавательский состав. Я прибыла раньше большинства студентов, притаившись в углу. Губы дрожали, сердце ныло от боли, а в глазах не осталось слёз: их я выплакала ещё вчера. Я никогда прежде не присутствовала на похоронах, так что понятия не имела насколько это тяжело и как сильно меняется твоё отношение к человеку после его ухода. Все обиды, всё плохое, что было между нами — осталось далеко позади, где-то в прошлой жизни.
Я больше не могла думать о ней плохо, в голове то и дело прокручивалась фраза: «О мёртвых либо хорошо, либо ничего», хоть и знала, что это не точное выражение, ведь полностью оно звучит: «О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды».
Однако мне не хотелось вспоминать правду, омрачавшую память о погибшей. Как можно злиться на того, кого больше нет в живых? Мне хотелось запомнить лучшее, что было между нами, откинув в сторону всё то, что больше не имело значения. Все ссоры и пакости, связывавшие нас прежде растворились в шуме приготовлений.
Три огромных окна за сценой сегодня перекрывала голограмма погибшей студентки: она улыбалась нам с портрета. Мадам Акрот самолично создала иллюзию, чтобы мы могли в последний раз посмотреть на лицо сокурсницы и как следует проститься.
Проститься… Это слово так похоже на «прощение». Именно это ты чувствуешь, когда человека не стало. И думаешь только о том, простила ли она тебя, как это сделала ты. Ты жаждешь прощения, ведь его больше не заслужить, и остаётся лишь жить с тяжестью на сердце от знания, что она провела свои последние дни в слезах по твоей вине.
В зал прибывало всё больше народа. Со всех сторон я слышала одно и то же: эта та девушка, которая погибла вчера на ярмарке? – спрашивали друг друга студенты, тыча пальцами в голограмму. Зачем было приглашать всю Академию – мне искренне не ясно. Большинство из присутствующих понятия не имели, кого провожают, а потому и горечь утраты разделить не могли. По мне было бы достаточно нашего потока, знавшего и любившего умершую. Тех, кто оплакивал её вместе со мной.
Зал наполнился. За многочисленными спинами студентов я видела лишь край голограммы, но по голосу определила, что слово со сцены взяла мадам Акрот:
— Мрачный день для Академии, — в её голосе чувствовалось сожаление. — Как куратору, мне невыносимо трудно говорить о потере одной из любимых учениц, преданной подруги и талантливой адептки. То, что случилось с Камалой Капур — ужасная трагедия, которая не должна была произойти под покровительством нашей школы. В этом есть и моя вина, — женщина замолчала, но вскоре вновь заговорила осевшим голосом: — Сегодня же вы начнёте обучаться противостоять тёмным искусствам и сущностям, вроде той, что явилась в Патию. Я не желаю повторения вчерашней трагедии, потому прошу вас отнестись к дополнительным занятиям серьёзно. Это касается всех факультетов без исключения! Младших и старших курсов. Магов и ассистентов. Отличников и отстающих. — Куратор взяла паузу. Над залом пронёсся усиленный магией вздох. — А сейчас я приглашаю на сцену всех желающие сказать пару слов о погибшей.
Следующий голос принадлежал соседке Камалы, но после неё больше никто так и не решился выступить. Мне стало досадно от такой несправедливости, я даже собиралась сама выйти и сказать несколько слов о сокурснице, но вовремя осеклась. Со стороны это выглядело бы лицемерием от той, что совсем недавно ругалась и дралась с умершей. Я осталась стоять столбом в тёмном углу зала, проговорив слова прощания про себя и заодно вынеся ценный урок: неважно, сколько у Камалы было знакомых, в итоге они даже слова о ней сказать не захотели. Нет смысла распыляться на людей, которым будет нечего о тебе вспомнить, лучше вложить всю душу в единиц, что станут для тебя второй семьёй. Продолжением тебя. Дороже самой себя.
Есть ли у меня такие друзья?.. Раньше у меня была Кристина, но теперь мы чужие люди.
«Кай», — раздался собственный голос в голове, а воображение нарисовало перед глазами край пальто, упавший на глаза, когда вчера парень повалил меня наземь, чтобы защитить от обрушения.
У меня есть Кай.
Мадам Акрот оказалась как никогда серьёзна в своих заявлениях, и несмотря на то, что сегодня выходной, отправила нас во второй половине дня на специальное занятие про Скафов. Каждому курсу выделили по учителю, нам досталась мадам Бэлл — преподавательница «Истории Верхнего мира». Молодая жизнерадостная женщина выглядела сегодня подавлено, то ли от свалившейся на Академию трагедии, то ли от банального нежелания работать в свой законный выходной. Как бы то ни было, все мы вынуждены здесь присутствовать.
