Литмир - Электронная Библиотека

Всю дорогу в метро Рина думала, что произойдет, когда они окажутся вдвоем у него в квартире. Она вспоминала его крепкое тело и сжимавшие ее сильные руки. Вспоминала, как они целовались в море, покачиваясь на волнах. Но сейчас, стоя в вагоне метро и держась за поручень, Рина смотрела мимо Каитаро в пространство у него за плечом. Весь путь до Асакусы[63] она так и простояла, старательно соблюдая дистанцию между ними.

Кай потянулся, чтобы открыть перед Риной дверь в квартиру, и пола его пиджака задела рукав ее блузки. Рина переступила порог и оказалась на кухне. Справа возле стены находилась плита, над ней нависала прямоугольная вытяжка. Вдоль другой стены тянулась кухонная стойка из серого камня с ящиками для посуды. Квартира представляла собой длинную узкую комнату, больше похожую на коридор, в конце которого располагалась спальня. Рина направилась туда, прошла мимо крохотной душевой кабины. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Каитаро: он наблюдал, как Рина осматривает его дом.

Спальня оказалась гораздо просторнее остальной части квартиры, здесь стояли широкая двуспальная кровать и письменный стол под окном. Окно, к счастью, было большим и пропускало достаточно света. Рина обернулась и с улыбкой посмотрела на Каитаро, который смотрел на нее с порога, привалившись плечом к дверному косяку. На кровати были разбросаны его книги и одежда, камера лежала на столе рядом с черной папкой для фотографий. В глубине платяного шкафа за приоткрытой дверцей Рина заметила висящую на вешалке черную кожаную куртку.

— Из Хоккайдо? — спросила Рина.

Каитаро кивнул:

— Да, теперь только осталось купить новый мотоцикл.

— Нет! — решительно качнула головой она. — Ты начнешь катать на нем Суми, а я не могу этого допустить.

Он расхохотался.

Рина подошла к окну и выглянула наружу. Она увидела монорельсовый поезд, несущийся по широкой дуге. На вираже вагон наклонялся, и пассажиры видели лежащие внизу каналы, хитросплетение дорог и перекрестков, а люди, идущие по улицам, вскидывали взгляд и прибавляли шаг, чтобы успеть на свой поезд. Рина вздрогнула, ее воображение вдруг нарисовало картинку: толчея на станции, задние ряды теснят передние, а сама она оказывается у края платформы. Прибывает поезд. И сотни глаз тех, кто находится внутри за стеклянными дверями, пристально вглядываются в жизнь Рины, проскальзывая мимо в нескольких сантиметрах от ее лица. Она порывисто вздохнула, и в тот же миг Каитаро оказался рядом. Его теплая ладонь легла Рине на плечи, другой рукой он захлопнул ставни и задернул шторы, словно оградив ее от внешнего мира. Она с благодарностью обернулась к нему. Вещи Каитаро, заполнявшие комнату, придавали ей ощущение интимности и защищенности от посторонних взглядов. Они наконец остались вдвоем.

— Хочешь выпить? — спросил он.

Рина покачала головой. Как всегда, близость Каитаро сводила ее с ума. Она вспомнила, как в последний раз его руки и губы ласкали ее тело. Рубашка Каитаро, все еще хранившая его запах, была надежно спрятана у нее дома в Симоде. Рина положила обе руки ему на грудь, чувствуя учащенное биение его сердца.

— Рина, — прошептал Каитаро, накрывая ее руки своими, — останься со мной. — Она не отрываясь смотрела ему в глаза. Словно зная, что она собирается ответить, он добавил: — Мы найдем квартиру для нас и Сумико.

Рина прижала указательный палец к его губам. Каитаро обнял ее за талию и притянул к себе уверенно и крепко. Ей нравилось ощущение безопасности, которое она испытывала рядом с ним. Она окинула взглядом его комнату, словно изучая жизнь, которую он построил, отвоевав свою независимость. Победа, доставшаяся ему с таким трудом.

— Ты не сможешь спасти меня, Кай. Я тебе не подхожу, — добавила Рина. Каитаро рассмеялся. — Тебя ждет столько нового и интересного. Во-первых, вернуться на Хоккайдо и открыть собственную фотостудию…

— Да, но только вместе с тобой.

— Меня не должно быть здесь, — продолжила она. Каитаро взял лицо Рины в свои ладони, согревая ее их теплом. — Я недостаточно сильная, недостаточно смелая.

Он склонился к ней так, что она почувствовала его дыхание. Затем обнял и принялся поглаживать ей спину, успокаивая и утешая.

— Рина, — шептал он, — ты ошибаешься.

Каитаро целовал ее с такой любовью и нежностью, что она все глубже и глубже погружалась в его объятия, растворяясь в нем, соглашаясь на его игру: «Стань той, кого я придумал. Понарошку».

КАРАСУ[64]

С тех пор как Накамура приехал в Токио, он сменил немало личин, с разными женщинами превращаясь в разных мужчин. Но на этот раз он хотел оставаться собой. С Риной Каитаро будто скользнул обратно в собственную кожу. Подлинность этого возвращения, легкость пребывания тем, кто он есть на самом деле, приносили радость и облегчение, были как бальзам для израненной души.

После знакомства с Риной у Каитаро в голове словно туман рассеялся, а мысли обрели ясность. Казалось, вся та энергия, которую он тратил на других людей, чтобы читать их мысли и подстраиваться под их взгляды, вдруг разом вернулась к нему.

Возможность просто и естественно выражать свою радость, когда ему хорошо, и печаль, когда становится грустно, была настолько целительна, что он ощущал себя почти свободным. Даже чувство вины за бегство с Хоккайдо понемногу отступило, и Каитаро стал подумывать о том, чтобы навестить родителей. И все же по ночам он часто лежал с открытыми глазами, глядя в потолок. А после поездки в Симоду и вовсе перестал спать. Пейджер разрывался от писка, сообщения с работы сыпались одно за другим, но Каитаро старался не обращать на них внимания. И лишь в присутствии Рины он успокаивался. Оставаясь один, Каитаро снова и снова прокручивал в голове все их разговоры и все, что рассказал ей: правду о своей жизни на Хоккайдо и ложь о своей нынешней жизни. Одна ложь громоздилась на другую. По ночам груз лжи становился невыносимым, лавина обрушивалась на него, сдавливала грудь, не давала дышать.

Каитаро замечал перемены, произошедшие в Рине после возвращения из Симоды. Казалось, она отдаляется от него. А Каитаро так нуждался в ней, он хотел, чтобы Рина выбрала его. Однако это было невозможно до тех пор, пока он не расскажет правду о Сато. Но в таком случае ей станет известна правда и о самом Каитаро.

Ночь за ночью он пытался найти выход из ситуации. Увы, решение так и не приходило. Гладя в темноту своей комнаты, Каитаро понимал, что никогда не сумеет сказать Рине правду.

Протирая глаза кулаком, Каитаро поднялся с посели. Пейджер лежал на краю письменного стола.

Каитаро нарочно прикрыл его несколькими листами бумаги, по большей части банковскими выписками. Судя по ним, на счету у Каитаро было не густо, хватит месяца на три, не больше. Покупка новой камеры для Рины и взятка Хару, чтобы заставить его держать рот на замке, съели немало средств. До сих пор Такеда был доволен работой Накамуры по делу Сато. Но сейчас шеф тщетно ждал отчетов о контактах с объектом. Каитаро не сомневался: очень скоро отговорки, которыми он отделывается, перестанут действовать. Времени оставалось в обрез.

На столе среди бумаг стояла недопитая с вечера чашка кофе. Каитаро залпом проглотил холодный напиток, заполнившая рот горечь оказалась весьма кстати. Он поежился, в комнате без отопления было зябко. Каитаро вдруг подумал, что температура в квартире, пожалуй, не выше чем на улице. А потом вдруг на него навалился страх. Каитаро быстро оделся и, слетев вниз, выскочил на улицу. Он надеялся, что прогулка по ночному городу освежит его и поможет найти нужное решение. И как раз в тот момент, когда, расправив плечи, Каитаро полной грудью вдохнул сырой воздух и поднял глаза к черному небу, он увидел карасу.

Грозные птицы стали одновременно напастью Токио и его достопримечательностями. Они оккупируют карнизы зданий, высматривая, чем бы поживиться на открытых террасах кафе, внезапно выпархивают из мусорных баков, садятся на телеграфные провода и, ныряя вниз, атакуют людей, если те, сами того не подозревая, слишком близко подходят к их гнездам. Карасу — и реальные и мифические — вездесущие городские мусорщики и завсегдатаи полей сражения, птицы-падальщики.

34
{"b":"909471","o":1}