- Что тут происходит? -   загудел Макрон.

Паво поморщился:  -  Господин, я сейчас объясню…

- С меня довольно твоих объяснений, богатый мальчик!  Ты ничего, кроме неприятностей не приносишь. Они преследует тебя повсюду, как неприятный запах. -  Оптион  посмотрел на Бато. Поверженный фракиец сжал залитый кровью нос и застонал.

В этот момент в столовую ворвался тренер. На его лбу выступили капли пота, и он обеими руками сжал короткий хлыст. Он перевел грозный взгляд с Бато на Паво.

- Заводим новых друзей, не так ли?

- Это римское дерьмо меня первым ударило, - гнусаво сказал Бато. -  Придрался ко мне без всяких причин.

- Это так? - спросил Макрон у Паво.

Прежде чем молодой гладиатор успел ответить, Бато махнул рукой Дюрасу и другим фракийцам:  - Спросите любого из них.

Мужчины заговорили на своем родном языке, затем посмотрели на Макрона и согласно кивнули.  Оптион сжал губы.

- Ну, это решает все,  Паво. Ты должен соблюдать дисциплину.

- Но, Макрон… я имею в виду, господин…

- Никаких "но”!  Мы ожидаем от тебя, что как Первый Меч ты должен показывать  пример другим парням.  - Макрон мотнул головой в сторону имперских гладиаторов. - Как ты думаешь, что сделают эти люди, если увидят, что ты избежал наказания?  Это повредит  их моральному духу. И нам это не нужно, не так ли?

- Нет, господин.

- Таковы правила. Исключений быть не может.  Акулео!

- Господин?  -  тут же  ответил тренер.

- Накажи этого человека, как сочтешь нужным.

Тренер жестоко ухмыльнулся Макрону:  - С удовольствием, господин.

Макрон сердито посмотрел на Паво:  - А теперь свали с моих глаз.

Молодой гладиатор почувствовал  глубокую обиду на Макрона. Несмотря на их нынешние  различия, у него с оптионом сложилась тесная связь.  Оба мужчины с честью сражались за Рим и одинаково ценили военное искусство.  Их объединяла общая ненависть к Палласу  и Мурене. Теперь оптион отнесся к нему как к заблудшему рабу, холодному, отстраненному и отчужденному.  Уязвленный чувством предательства,  Паво вышел из столовой вслед за Акулео.  Он поплелся к тренировочной площадке, готовясь к ужасной боли, ожидавшей его на конце кнута тренера.  Акулео остановился, как вкопанный, и упер руки в бока.

- Куда, по-твоему, ты идешь?  -  спросил он.

Паво нахмурился: -  К палусам, господин. К месту порки.

- Я не собираюсь тебя пороть, - ответил Акулео, весело посмеиваясь. - Это было бы слишком просто! Нет. Такой высокородный парень, как ты, заслуживает особого наказания.  -  Он указал на здание, расположенное в северо-восточном углу лудуса. -  Ты будешь убирать нужник, Паво. Водостоки снова забиты благодаря этому проклятому  Корвусу.  Сделай все возможное, чтобы вычистить их!

- Я не буду этого делать! - возмущенно возразил Паво. -  Это работа рабов.

Акулео приложил ладонь к уху:  -  Что ты сказал, Паво?

- Что слышали!

Тренер ухмыльнулся: - Это похоже на то, что ты сказал, что тебе на все насрать.

Все еще ухмыляясь, он развернулся и направился к нужникам . Паво угрюмо последовал за ним под портиками и по тускло освещенному коридору, вскипая от возмущения тем, что ему приходится выполнять работу, которую он считает недостойной.  Запах ароматных масляных фитилей, доносившийся из бани, не мог заглушить зловонный запах человеческих экскрементов, исходивший из нужников.  Два запаха слились в острую, гнилостную вонь, которая ударила в ноздри Паво и заставила его внутренности  побороться с рвотным рефлексом.

Акулео остановился у входа в нужник, преграждая путь Паво.

- Это еще не все, парень, - сказал он. - У меня есть  еще кое-какие дела, о которых нужно позаботиться в первую очередь.

Он подмигнул Паво и нырнул внутрь, оставив юного гладиатора слоняться среди теней, слушая, как тренер справляет нужду, и кряхтит.  Вскоре появился Акулео, поднимая ремень, перетянутый над набедренной повязкой . Ядовитая вонь следовала за ним, как какое-то облако.  Паво с отвращением сжал ноздри.

- Вот это настоящее счастье! - Акулео похлопал себя по животу. -  Из меня вышло великолепное  дерьмо. Счастливых Сатурналий, Паво.

Мощеный пол грязного  нужника  был весь в фекалиях, и тренер позаботился о том, чтобы загрязнить желоб для воды, прорезанный в основании туалетной скамьи, забив дерьмом единственный источник чистой воды.  Акулео,  присвистывая,  пошел по коридору. Через несколько шагов он остановился и повернулся к Паво.

- Да, хорошую кучу я тебе навалил! . Должно быть, это  все из-за торта и вина, которые я съел прошлой ночью на десерт.  Удостоверься, что ты тщательно все вычистишь, парень. Я хочу видеть этот нужник безупречным, когда ты закончишь.  Кисть, тряпки  и все такое найдешь в углу.

Паво стиснул зубы:  -  Да господин.

Было уже далеко за полдень, когда Паво закончил чистить нужник.  Он вышел, пошатываясь, с облепленными грязью руками, желудок его тяжело вздымался, а в голове звенело от гнева на такое обращение с ним. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким оскорбленным. Он проклял и Макрона, и Мурену за то, что они приговорили его к такой  жизни среди варваров и рабов. Он неуклюже брел по длинному коридору к бане, свинцовое отчаяние затуманило его мысли. Чистка нужника была в некотором роде большим позором,  чем порка у столба. Это послужило ему болезненным напоминанием о том, как глубоко он пал.

Он вошел в раздевалку, благодарный за несколько минут покоя. Отдаленные крики тренера резонировали с тренировочной площадки, приказывая мужчинам убираться в свои камеры после окончания их дневной программы тренировок. Паво решил остаться наедине со своими меланхолическими мыслями. Ему не хотелось возвращаться в обществе  шумных гладиаторов. Сложив набедренную повязку и пояс аккуратно сложенной стопкой, он прошел под богато украшенными лепными рельефами и направился в парную комнату.  Волна жара хлынула на него, когда он приблизился к входу,  согревая кожу.

Чей-то голос во все горло орал, режа уши.

- Нам нужно больше оружия. Этого недостаточно.

Голос раздавался из парной комнаты.  Паво подкрался к дверному проему, затаив дыхание. Он вытянул шею и выглянул из-за входа. Внутри он заметил полдюжины гладиаторов, спокойно стоящих полукругом посреди комнаты. Он уже видел этих людей, среди фракийцев в столовой. К своему изумлению, он заметил множество импровизированного оружия, разложенного на мозаичном полу у их ног. Там были глиняные осколки  разбитых тарелок и чашек, деревянные тренировочные мечи, заостренные на концах, и набор коротких палок с вбитыми в них ржавыми гвоздями.