- Ты! -  крикнул Макрон.  -  Твое имя!

- Бато.  -  Гладиатор ухмыльнулся Макрону. Окружающие смотрели на него со смесью благоговения и страха. -  Я знаю таких, как ты, римлянин. Я убил многих таких солдат, как ты, на поле битвы во Фракии.

Макрон усмехнулся:  - Я вижу, это не помешало тебе попасть в плен, а затем и в лудус.

Бато в упор посмотрел в ответ. -  Как проницательно с твоей стороны. Правда, я попал в рабство со многими моими братьями.  -  Он обратил внимание на группу мужчин, стоявших у его широких плеч. - Но я храбро сражался, как благородный воин и гордый вождь своего племени. Не так, как вы, римляне,  прячась за своими щитами, как женщины.

Макрон  пристально посмотрел на гладиатора:  - Можешь тешить себя этой мыслью сегодня вечером, пока будешь выковыривать тараканов из своей каши, а я угощу себя чашечкой фалернского.

Гладиатор нахмурился.  Макрон сжал правую руку в кулак и ударил мужчину в живот.  От удара у Бато перехватило дыхание, и он согнулся в агонии.

- Еще раз скажешь  без очереди, и я буду месяц кормить тебя половинным пайком.

Макрон повернулся, чтобы уйти.

- Верно, - сказал гладиатор, пытаясь отдышаться. -  Уходи.

Оптион развернулся.   Бато сверкнул злым взглядом и между резкими вздохами обратился к другим гладиаторам.

- Разве мы побеждали на Арене  бесчисленных противников, проливали и стали  имперскими гладиаторами только для того, чтобы этот слабоумный солдат мог помыкать нами.   Долой ланисту!   Я прошу лишь  то, что принадлежит нам по праву!

Хор  мужчин приветствовал Бато.  В порыве гнева Акулео ударил кнутом по песку у ног гладиатора.  Бато уставился на него, его лицо побледнело от ярости.

- Тренер, - приказал Макрон. -  Отхлестать этого человека у столба.

- Римская сволочь! - взревел Бато.  Шум среди других гладиаторов нарастал.

- Дашь ему тридцать ударов плетью.

- Я плюю на тебя!

- Сорок! -  прогремел Макрон над оглушительным хором поддержки.

- Да, господин.

Акулео шагнул вперед, причмокивая от перспективы причинить сильную боль фракийцу. Он крепко схватил Бато и начал тащить его прочь. Вооруженные охранники, разбросанные по тренировочному полигону, обменялись встревоженными взглядами, отсутствие подготовки и боевого опыта сказалось на их нерешительных лицах и нервных подергиваниях рук. Макрон сразу же узнал ни к чему не годных солдат, и беглый взгляд на стражников гарнизона сказал ему, что они не чета солдатам Второго легиона.  Охранники с тревогой наблюдали за фракийцем, когда он кричал о своем неповиновении, а его товарищи вторили ему.

- Ты еще услышишь  обо мне, римлянин!  -  взревел Бато, когда еще двое охранников бросились на помощь тренеру, пытаясь усмирить его. -  Я заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты ступил в этот лудус!

Напряженное настроение висело над лудусом, пока гладиаторы трудились на тренировочных площадках .  Паво  практиковался работать с  мечом, со свинцовой тяжестью  на сердце. С момента его встречи с Муреной прошло шесть дней, и с каждым днем юный гладиатор все глубже погружался в яму страданий.  Его жизненный путь  подходит к преждевременному концу, подумал он.  Вряд ли он успеет отомстить Гермесу.  У его сына Аппия,  отняли свободу.  Унижение и чувство несправедливости из-за своих несчастий так  глубоко терзали  его сердце,  что он на мгновение пожалел, что не проиграл  Дентеру и не погиб на Арене, положив конец своим страданиям.

Он встряхнул головой, злясь на себя за то, что допускает такие черные мысли. Навязчивое желание мести стучало в его висках. Он подумал об обещании, которое дал на могиле  своего отца, убить Гермеса. Он поклялся, что не успокоится, пока  не увидит кровь Гермеса. Но если он не согласится публично поддержать Клавдия, у него не будет шанса сразиться со своим заклятым врагом.  В моменты слабости Паво  даже несколько раз обдумывал идею принять предложение о поддержке Императора и попросить Мурену отменить свое решение.  Потом он  сказал себе «нет», и решительно покачав головой. Он не сдастся.  Если его нужно будет пойти на казнь, чтобы спасти имя своей семьи, пусть так и будет.  Лучше умереть с гордостью и достоинством, чем прожить жизнь в позоре и убречь своего сына на жалкого рабского существования.  

Он остановился, чтобы отдышаться, бормоча что-то себе под нос о суровом режиме тренировок, который Акулео навязал мужчинам.  Им не разрешалось останавливаться даже на короткое время после  совершения всех кругов  тренировочных забегов.  В конце пробежки, некоторые даже падали от истощения.  Сморгнув пот с  глаз, Задумавшись, Паво  стал смотреть, как  Бато украдкой разговаривает с несколькими своими собратьями-фракийцами.

- Паво!  Что, во имя богов, ты делаешь?  - Тренер подошел к молодому гладиатору и ткнул его хлыстом в живот. -  Это лудус для гладиаторов, а не для греков! Если ты хочешь простоять весь день, глядя в пустоту, тебе следовало поехать в Афины.

- Господин, я просто…

- Замолчи! -  Вены на толстой шее тренера вздулись, как натянутая веревка. Его глаза округлились от ненависти.  - То, что ты Первый Меч, не означает, что ты можешь расслабляться на тренировках. Ты ничем не отличаешься от всех остальных в этом лудусе.  Ты можешь думать, что ты особенный, но для меня ты простой раб с гребаным мечом.

- Я не хотел  вас обидеть.

- Ты обидел меня, как только родился. -   Паво поднял глаза, чтобы встретить леденящий кровь взгляд тренера. - Я ненавижу знатных офицеров почти так же сильно, как ненавижу гладиаторов-понтификов.  И тебе не повезло быть и тем, и другим.   Ты знаешь, что это значит?

- Нет, господин.

- Это значит, что я ненавижу тебя в два раза сильнее, чем любое другое отребье в этом лудусе.

- Разрешите я объясню, господин.

- Нет. Ты гладиатор, Паво.  Ты не  можешь ничего объяснять. Ты будешь  делаешь то, что тебе скажу я. Ты будешь гадишь, когда я скажу тебе гадь, и говоришь, когда я прикажу тебе говорить. Все ясно?

Паво прикусил язык:  -  Да господин.

- Вот так- то. -  Акулео вздохнул и заревел: - Отдыхать!   И делайте это побыстрее!   Я хочу видеть все ваши жалкие  задницы  снова на песке через пол часа!

Паво  пристроился к другим мужчинам, шагающими к столовой, в мрачном настроении. Он с удивлением обнаружил, что тоскует по своему старому лудусу в Пестуме.  По крайней мере, там у него был друг Букко. Теперь его преждевременное назначение Первым Мечом навлекло на него гнев других гладиаторов, и никто не хотел связываться с ним.  Даже Макрон, его бывший наставник,  дистанцировался от него.

Войдя в столовую в южной части лудуса,  Паво присоединился к упорядоченной очереди под бдительным присмотром охранников.  Гладиаторы задумчиво выстроились в ряд, принимая свои миски с кашей, смешанной с животным жиром и хрящами.  Паво получил тарелку  с жареными сосисками и тушеными овощами, что было его привилегией как Первого Меча этой Школы.  Он поискал свободное место за одним из столиков на козлах. Но гладиаторы, уже сидевшие за столом, посмотрели на него, когда он подошел ближе и начали подвигаться по деревянной скамье, заполняя пустое место.