— Выпусти это, — прошептал он мне в волосы.

Мои губы были сжаты, пытаясь удержать любые звуки внутри, а глаза были закрыты так сильно, что было больно, чтобы не дать слезам течь.

Но как только я получила разрешение не быть такой сильной, я сделала, как он сказал; я выпустила их наружу.

Я понятия не имела, сколько мы там пробыли. Телефон Тига звонил полдюжины раз, и все они были проигнорированы, так как его руки продолжали обнимать меня, гладить по позвоночнику, шептать слова утешения мне на ухо. Что касается меня, я просто… очистилась от всего этого. Была почти пугающая беспомощность от того, что слезы не останавливались, рыдания не затихали, мое тело полностью конвульсировало от силы, с которой они выходили из меня.

Это могло длиться минуты или часы.

К тому времени, когда я полностью исчерпала глубокий внутренний колодец, у меня болели ноги, лицо стягивало от соленой воды, и я знала, что мой нос опух и покраснел, и что я выглядела совершенно неважно.

Почувствовав перемену, одна из его рук осталась вокруг моей поясницы в качестве якоря, но оставила достаточно места, чтобы я могла двигаться назад. Как только я это сделала, его другая рука потянулась к моим щекам, смахивая следы слез и, вероятно, значительное количество макияжа для глаз.

— Я знаю, что это было трудно, дорогая, — сказал он, его голос был низким, и это было тайной между нами двумя, хотя вокруг никого не было. — Но мне нужно, чтобы ты посмотрела на это так, как смотрю на это я и все остальные участники. Контакт — это хорошо. Доказательство жизни — это хорошо. Легко сосредоточиться на синяках и порезах и на том, как она умоляла о помощи. Это нормально. Но тебе нужно забыть об этом. Видео откуда-то взялось. Оно было снято где-то. Оно было где-то загружено. Где-то будут следы — адреса электронной почты ведут к IP-адресам. Если это не сработает, то счет на биткоины, хотя в него очень трудно попасть, не является невозможным. Биткоин подключается к пайпал, который превращает его в реальные деньги. А чтобы иметь пайпал, нужно иметь банковский счет. Ничто, сделанное в Интернете, не является полностью анонимным. Это было ужасно. Это отстой. Но это первая надежная зацепка за неделю. Теперь, когда ты разобралась с этим дерьмом, пора сосредоточиться. Да?

«Хорошо».

Я знаю, что моя подруга, которую похитили и пытали, только что умоляла меня о помощи, и это должно было быть единственным, на чем я могла сосредоточиться.

И многое из этого затуманивало мой мозг.

Но кое-что еще пробивалось.

Тиг, возможно, действительно был самым впечатляющим человеком, которого я когда-либо встречала.

Потому что он отреагировал сразу несколькими способами. Он бросился в бой и занялся Барретом. Но как только он разобрался с этим, он отбросил все отвлекающие факторы и потянулся ко мне, обнял меня и успокоил. Как только он закончил с этим, он дал мне твердую проверку реальности, зная, что я могу справиться с этим. Хотя я была человеком и у меня были моменты, когда мне нужно было проявить эмоции, сломаться, я не была женщиной, с которой нужно обращаться в «детских перчатках». Мне нравилось, что он просто понимал это во мне. Мне нравилось, что он давал мне то, в чем я нуждалась, будь то утешение или пощечина.

Это действительно говорит о мужчине многое, что он тебя понимает. Особенно на таком раннем этапе.

Поэтому я вдохнула так глубоко, что мои легкие горели; я отвела плечи назад и подняла подбородок. Затем я кивнула.

— Я поведу. Тебе нужно отвечать на звонки, — рассуждала я.

Он удивил меня тем, что не стал делать типичное «твоя задница в моей машине, я поведу», как я, возможно, ожидала. Он просто полез в карман, достал ключи и вложил их мне в руку.

— Поехали, — сказал он и направился к машине, остановившись, чтобы открыть для меня дверь, прежде чем сесть в пассажирскую. Он тут же достал свой телефон и перезвонил тому, кто ему звонил, пока я пыталась отрегулировать сиденье в его машине так, чтобы человек с нормальным ростом мог одновременно достать до педалей и видеть над рулевым колесом. — К Баррету, — сказал он мне, когда я выехала задним ходом.

И хотя я никогда там не была, я знала, что Баррет открыл магазин почти прямо напротив полицейского участка, так что я поехала туда.

Когда мы подъехали, Тиг выскочил, как только я заглушила двигатель. Моя дверь открылась раньше, чем я успела до нее дотянуться.

— На ходулях, — сказал он, протягивая мне руку, и я вопросительно подняла бровь. — Давай я помогу тебе спуститься.

Тогда он помог, и мы вошли.

Офис Баррета был очень похож на него самого — немного бессистемный, хаотичный, повсюду беспорядок. Он не особо старался с оформлением. Здесь был письменный стол с двумя стульями и шкаф, который стоял вдоль одной стены и был завален стопками бумаг, некоторые из которых были достаточно старыми и с побуревшими краями. На стенах висели доски, покрытые еще большим количеством бумаги на каком-то другом языке, происхождение которого я даже не берусь предположить. На его столе стояло не менее семи, да, семи, кофейных чашек, некоторые почти опрокинулись.

Сойер и Баррет были разными почти во всех отношениях. Если Сойер всегда был немного задиристым, но в остальном спокойным, организованным, устрашающим, ориентированным на действия и грозным, то Баррет всегда был тихим, обучаемым, больше любил компьютеры, чем людей, никогда не прилагал никаких усилий, чтобы завязать дружбу, и не проявлял никаких признаков видимых агрессивных наклонностей.

Сойер ушел в армию, и никто из нас больше не видел Баррета по-настоящему, когда он закончил школу. Я понятия не имела, чем он занимался с тех пор, как его брат уехал, пока он не появился снова и не нанял его на работу в свой офис. Но Баррет, будучи немного специфическим и трудным в работе, не выдержал правил Сойера и в конце концов стал работать самостоятельно.

Но, видимо, это не помешало Сойеру использовать его на контрактной основе из-за его очень специфического набора навыков.

Это было небольшое помещение, еще более маленьким его делали люди, находившиеся в нем. Сойер и Брок сидели по обе стороны от Баррета за его столом. Маленькая, невысокая, темноволосая, покрытая татуировками женщина сидела на полу возле двух энергетических напитков с ноутбуком на вытянутых ногах. Прямо рядом с ней сидела не кто иная, как Алекс.

Алекс я знала, потому что ее мужчиной был Брейкер, огромный парень со светлыми волосами и длинной светлой бородой, который был яростным альфой во всех лучших отношениях, и который был лучшим другом Пейна. Алекс была немного резкой, саркастичной, уморительной и ужасно готовила.

Она стала для меня чем-то вроде расширенной семьей благодаря тому, что Брейкер и Шутер были близки с Пейном с давних пор и поэтому всегда приглашались на ужин к моей маме. Когда они, в конце концов, поселились со своими женщинами, женщины тоже пришли. Брейкер привел Алекс. Шутер привел Амелию. Одна большая, счастливая семья бывших бандитов, хакеров, снайперов и контрактников.

Какую странную жизнь я вела.

Временами было легко забыть обо всем этом.

Был еще один парень, сидевший в одном из кресел для гостей со своим ноутбуком и тем, что можно было назвать «большой глоток кофе», которого я не знала, но он был немолодым, темноволосым и привлекательным, но с почти пугающей аурой интеллекта вокруг него.

Тигу пришлось втиснуть меня в свободное кресло, когда он переместился к своим деловым партнерам, и все они смотрели на экран, пока Баррет работал.

Никто не произнес ни слова.

Ни единого слова.

Единственным звуком в комнате было постукивание клавиатур из четырех отдельных источников.

Таким образом, моему разуму не оставалось ничего, кроме как мчаться.

Семьдесят пять тысяч.

Это были такие конкретные деньги.

У меня они были. Вроде того.

Когда мы начинали, мы с Кэсси решили, что самым разумным будет платить каждому из нас определенную зарплату и откладывать все накладные расходы на черный день, на медленные месяцы, на всякий случай. Поэтому, несмотря на то, что мой бизнес продолжал расти, моя зарплата оставалась практически статичной, лишь на пару центов повышалась то тут, то там. Очень скромно по любым меркам. Но мое бизнес-гнездо было «здоровым». Мне удалось собрать почти сто тысяч.