В дороге на мгновение исказилось пространство и путь скитальцу перегородил глубокий каньон с бурной рекой на дне. Железная дорога резко оборвалась, словно после динамитного подрыва. Опытный всадник успел сбавить ход, остановился на краю и посмотрел вниз придерживая рукой в перчатке стрелка (без пальцев) свою любимую чёрную ковбойскую шляпу в стиле гамблер, не спешиваясь.

На дне реки громоздился полузатонувший, забурившийся в ил скотобойником, смятый гармошкой от удара ржавый локомотив модели одной из первых разновидностей. Груда уцелевших вагонов внутри полностью выпотрошена несущимися бурными пенными потоками беспощадной реки Стикс.

Перепрыгнуть пропасть оказалось невозможно, даже верхом на лошади, с разгона, в тяжёлом кошмаре. Но старый беспечный ковбой всё же рискнул и попытался…

Брезжил утренний рассвет.

На одеяле украшенном зелёными и коричневыми ромбовидными узорами, с зигзагообразными линиями, сотканном индианкой из племени Навахо – проступило и плавно затемнённым кругом увеличилось тёмное неприятное пятно.

В холодном поту, в полудрёме ковбой с дрожью еле приподнял тяжёлые морщинистые веки обозрев сквозь узкие дрожащие щёлочки мутные продолговатые геометрические фигуры хаотично разрозненные в тёмном пространстве.

Часть воспалённого мозга всё ещё сопротивляется течению внутри кабины затопленного ржавого локомотива увязшего в иле бурной реки. Другая часть размышляет о строительстве казино посреди пустыни для всех, даже для бедноты не имеющей возможности позволить себе развлечься на плавучем казино-пароходе. Гениальная мысль с полным пробуждением сменится насущными и мгновенными проблемами, коих хоть бесконечно отбавляй, останется лишь чувство упущенного важного и это к лучшему, в будущем мысль возможно внезапно вернётся снова сопровождаемая эффектом deja vu, главное не хватать её сиюминутно, в таком случае вероятнее всего она окажется абсолютной и никчёмной глупостью.

…Пелена постепенно рассеялась. Отныне, за окном перед собой ковбой отчётливо зрит подозрительное багровое свечение сушащее кожу. Справа от окна, в кресле стоящем в тёмном углу – размытая человеческая фигура сторожа-мертвеца закостеневшего в уродливой противоестественной позе.

Аккуратно, притворяясь спящим, дабы случайно не потревожить зло в кресле ковбой аналитически обвёл комнату контрольным взглядом. Подтвердилось первое пришедшее на анализирующую часть ума. Геометрические фигуры наваленные друг на друга – это гробы.

Шевеля уже навсегда опалёнными порохом пальцами он упирается в деревянные препятствия. Слегка поскребя нестрижеными ведьминскими когтями для разметки игральных карт по неотёсанным сосновым доскам и посадив пару заноз подтвердился ещё один мрачный прогноз. Он сам находится в гробу. Благо, что в открытом, не заколоченном и не зарытом.

Пазл в голове вдруг, не прибегая к сложной логике самовольно сложился. Свечение за окном – это адское пламя, нет, это не окно, а ворота в огненный круг ада, в котором грешников пытают раскалённой сталью голые черти поросшие волосами ниже пояса, от пупа и до самых копыт. Это означает лишь одно, что он ещё в лимбе, как положено, это хорошо, хотя и из чистилища никто пока не возвращался на его памяти. Человек в кресле – это он сам. Злой двойник из потустороннего мира, молодая копия себя самого…

Ковбой мысленно, по возможности, берёт себя в руки, пытается приподняться, дабы выхватить револьвер и со львиным рёвом красиво разрядить барабан в демона. Демон такое поведение высоко оценит, начнёт сотрудничать, договариваться и составлять контракты. Но, к сожалению, тело, как на зло не поддаётся рассудочным мозговым командам. Паралитический эффект овоща сковал мускулы, суставы и даже голосовые связки.

Ненасытная слепая смерть в драной чёрной мантии с капюшоном сгорбившись уже нагло разгуливает по комнате с атрибутом власти: ржавой косой наперевес, примотанной к старинному винчестеру пеньковой верёвкой с болтающейся висельной петлёй. Она плавно лавирует между грудами настежь распахнутых гробов, словно напивающих хором гениально написанный великим композитором реквием.

Ковбой не просто интуитивно ощущает присутствие потустороннего, истинного зла и власти, он отчётливо слышит невообразимо отвратительное посапывающее дыхание с холодком, сквозь щёлки на обтянутом мумифицированной плотью черепе с высохшими глазами, внутри которого вместо мозга чавкая копошатся могильные насекомые.

Неизменный спутник смерти – мохнатая мелкая тварь, с мордочкой напоминающей лицо педанта. Посредник между смертью и дьяволом, передающий тайные записки и собирающий подписи. Детскими человеческими ручками оно вскарабкивается на гроб, едва не опрокидывая, садится на грудь ковбоя и скалясь, обнажая острые зубки мерзко хихикает. Неестественной для миниатюрного существа тяжестью «оно» напрочь перекрывает свободу последнего ковбойского издыхания…

В столярной мастерской гробовщика разразился бурлящий неистовый вопль первобытного ужаса в момент пробудивший второго исследователя потусторонних мрачных миров, скрючившегося в трухлявом зелёном кресле, в неудобной странной позе.

По ночам и ранним утром всему населению города отчётливо слышен докучающий вой койотов на луну, неподалёку и пыхтение, перестук и грохот на железнодорожной станции. Слышно даже, как вагоны сначала трогаются назад, поочерёдно, затем двигаются вперёд, за паровозом, толчками. Бездельникам и мечтателям особенно любо пробудиться под паровой гудок и колокол, если не нужно рано утром срочно покидать постель и имеется возможность понежиться, наслаждаясь помимо увольнения одной из самых уютных бесплатных человеческих радостей, особенно, если ещё дождь покрапывает по крыше, но, к сожалению осадки выпадают в здешних краях крайне редко и лишь в определённые сезоны. Возможно именно поэтому, или по личным соображениям первая мысль Генри Джонса была такова: «Состав с грохотом сошёл с рельсов».

Проснувшись и вникнув в суть источника безумия происходящего помощник шерифа не смог сдержать смешок и широченную улыбку, обнажающую поблескивающие в свечении рассвета идеально ровные, но желтоватые зубы с крепкой от природы эмалью.

Сразу, как только стихло он привстал с кресла, немного сгорбившись и разминая затёкшую спину и хрустя позвонками медленно подкрался к ускоряющему дыхательный ритм голому ковбою в гробу, покрытому мокрым пледом.

Рёв ужаса на мгновение раздался вновь, усиленный, но скоро оборвался.

Генри нежно положил мозолистую ладонь на голое костлявое плечо запачканное засохшей кровью и стараясь казаться развязным начал разговор неожиданно выдвинув странное философское изречение:

– Любому человеку великой судьбы необходима личностная трагедия. Не стыдитесь позора.

Таинственный субъект уже воспринимался Джонсом как старый приятель или уставший работяга. Возможно оттого, что он чувствовал превосходство над голым человеком в уязвимом положении на смертном одре.

Ковбой не разделил дружеских чувств простонав сперва нечто невнятное, на непонятном наречии, видимо по въевшейся привычке. Затем опомнился и вымолвил уже на человеческом языке, с ноткой жалости:

– Ты кто, нахуй, вообще такой?!

В это мгновение ковбой первый и последний раз выглядел как столетний сентиментальный дед. После чего, практически моментально глаза его выпучились и налились багрянцем, от дикой ярости. Он вдруг почти полностью пришёл в себя и к своим природным свойствам таким образом, затем грубо отринул плечом заботливую обветренную руку и рефлекторно попытался вцепиться когтями в выпирающий в его сторону дрыгающий кадык, но скорчился от острой боли в боку и покорно обмяк.

Очнувшись после потери сознания, комы или эфирного наркоза обычно мужчина в первую очередь убеждается в наличии гениталий, есть такое правило. Ковбой же, отлежавшись после приступа внезапной бездумной ярости первым делом выставил перед лицом и осмотрел орудия убийства: свои лапы и проверил чувствительность кончиков пальцев (важнейшие участки кожи стрелков). Затем аккуратно ощупал все остальные уязвимые члены. Отсутствие уха и одежды его не взволновало ни на йоту. Взволновала лишь респектабельность и безоружность.