"После того как установлен диагноз, обычно в течение ряда дней и недель проводятся консультации с другими специалистами, собирается информация и принимаются решения о методах лечения, – говорит Мэри Джейн Масси, доктор медицины, психиатр-клиницист Мемориального онкологического центра Слоун-Кеттеринга, которая консультирует больных раком молочной железы. – Время между постановкой диагноза и хирургической операцией очень тяжелое время. Вы все время думаете: "Правильное ли решение я принимаю?" и "Какие последствия будет иметь принятое мною решение?"

Это время такого леденящего душу страха, что женщины часто боятся довериться предложенной стратегии лечения. Керри МакГинн рассказывает, что вначале она была так занята консультациями со специалистами, узнавая, нет ли других мнений, делая анализы крови, проходя сканирование, рентген грудной клетки, что у нее не оставалось времени, чтобы плакать.

"Я чувствовала, что не могу позволить себе расслабиться и предоставить событиям самим развиваться, – говорит она, – до тех пор пока я не буду знать точно, что мне следует делать".

Несмотря на то что рак молочной железы – смертельно опасное заболевание, развивается оно медленно, а это значит, что вам не надо очень спешить, принимая решение. У вас есть время подумать, сделать выводы, еще раз взвесить все обстоятельства и принять окончательное решение прежде, чем вы начнете лечиться.

"Раковая клетка удваивается примерно за 100 дней, – объясняет д-р Лав. – А для того, чтобы опухоль выросла на сантиметр, требуется 100 миллиардов клеток".

Вот почему "большинство врачей считают, что совершенно безопасно начать лечение в пределах 3 недель после биопсии, – добавляет д-р Петрек.

– А если вам необходимо подождать немного дольше, как правило, это также допустимо". В конце концов, в большинстве случаев рак обнаруживают на маммограмме примерно через 8 лет с момента его появления, а прощупываться опухоль начинает через 10 лет.

Хотя у вас есть несколько недель, за которые вы можете все обдумать, принятие решения, какой из вариантов лечения даст вам наибольшие шансы на выживание, является одним из самых серьезных шагов в вашей жизни.

Керри склонялась сделать выбор в пользу удаления опухоли, пока не поговорила с врачом-радиологом. "Он пустился в рассуждения о том, какие прекрасные результаты дает удаление только собственно опухоли, о том, что этот метод столь же эффективен, как и мастэктомия, – рассказывает Керри, – затем он прощупал мои груди и сказал: "Вы не будете возражать против мастэктомии и на другой груди? Для вас это будет надежнее".

Этот радиолог сказал мне, что нет никакой возможности разобраться, что творится в моих молочных железах, потому что в них уйма шишек и рубцовой ткани от предыдущих биопсий.

Я знала, что он был прав, – продолжает Керри. – Поэтому я сделала парную мастэктомию. Мне не хотелось лишаться обеих грудей, но я понимала, что для меня это лучший выбор. Если учесть, что у меня в семье были случаи рака молочной железы, риск был слишком велик. Я могла бы не делать мастэктомию, если бы существовала вероятность раннего диагностирования опасной опухоли. Но ее не было. Мои маммограммы всегда приводили радиологов в ужас, все соглашались, что мои молочные железы чрезвычайно трудно исследовать. Я чувствовала себя членом Клуба ежемесячно делающих биописию".

Ронни выбрала удаление опухоли, в то время это было новшеством. "Я почти не замечала различия во внешнем виде груди до и после операции, говорит она. – Явных признаков операции по поводу рака не было, что помогло мне принять решение расторгнуть брак, так как уже давно шло к этому. Если бы я не имела возможности выбрать щадящий вариант, если бы я потеряла грудь, я сомневаюсь, хватило ли бы у меня мужества отказаться от сравнительно более защищенной жизни в замужестве. Обычная жизнь одинокой женщины была бы мне недоступна, меня бы ужасало то, что ни один мужчина не захотел бы меня".

Однако через три с половиной года у Ронни снова обнаружили рак и ей все равно пришлось сделать мастэктомию. "Мне было страшно, меня разрывали противоречивые чувства, операция могла спасти мне жизнь, но обезобразить так, что было неизвестно, смогу ли я оправиться от этого, – говорит она. – Я чувствовала весь ужас болезни, которая могла убить меня, я была просто раздавлена".

"Первоначальная заторможенность, невозможность принять случившееся и шок, которые сопровождают операцию на молочных железах, особенно мастэктомию, фактически длятся только пару недель, – говорит д-р Масси. – Затем следуют несколько недель тревоги и затрудненного концентрирования.

Но в целом – хотя индивидуальные различия могут быть очень большими через несколько месяцев женщины начинают приходить в себя. Жизнь в семье приходит в норму, женщины возвращаются к своим обязанностям, отношения между супругами налаживаются, жизнь снова входит в прежние берега.

Когда вы видите кого-нибудь, кто, как вы знаете, перенес операцию на молочной железе, вы думаете, что никогда бы не смогли выдержать это, добавляет д-р Масси. – Но в действительности, если вы оказываетесь перед лицом смертельно опасной болезни, вы ведете себя так же.

Женщины очень сильные и обладают способностью приспосабливаться, продолжает она. – Мужество и выносливость женщин никогда не перестают удивлять меня. Многие находят основания проявлять оптимизм. Они завязывают дружеские отношения с врачами и сестрами. Они соглашаются пройти курс лечения и тщательно выполняют все необходимое. В итоге они преодолевают свои страхи и кризисы и выходят победительницами".

"Первое, о чем думает каждая женщина, когда диагностирован рак молочной железы: "Неужели я умру?" – говорит Сьюзен Лав, доктор медицины из Фолкнеровского центра по заболеваниям грудных желез в Бостоне. – После чего следует: "Неужели я потеряю грудь?"

Когда такие вопросы все время сверлят ваш мозг, совершенно очевидно, что факт заболевания раком молочной железы влияет на психику.

Вы потрясены, что ваше собственное тело предает вас, – объясняет д-р Лав. – И вас поражает отсутствие признаков болезни. Трудно поверить, что в вашем теле развивается смертельная болезнь, когда вы чувствуете себя прекрасно".

Эти чувства, особенно состояние заторможенности, хорошо передает Керри Мак-Гинн. "Мы с мужем большей частью сидели, обняв друг друга, и говорили, – рассказывает она. – Я пыталась собраться с мыслями и взять себя в руки, чтобы контролировать ситуацию – диагноз совершенно лишает вас способности управлять собой, – но мои мысли путались".

Часто бывает, что женщины, узнавшие, что у них рак молочной железы, хотят как можно скорее прооперироваться. "В течение первых 24 часов женщины могут заявить: "Вырежьте его – и все тут", – говорит д-р Лав. – Наивно думать, что, если вам удалят грудь, рак исчезнет и вы сможете забыть о нем. Забыть, что рак – это болезнь, которая распространяется на весь организм. Вы как бы хотите отдать свою грудь в обмен на жизнь.

Хотя такое эмоциональное состояние легко понять, – продолжает д-р Лав, – вы должны настраиваться на другое. Удаление груди не означает, что ваша жизнь вернется в прежнее состояние. Ваша жизнь изменится. И вы должны понять, что она никогда не станет прежней".

Женщины, которым показано удаление только собственно опухоли, получают преимущество в плане залечивания душевных ран.

Исследования показали, что они легче переносят изменения своего внешнего облика, сохраняют чувство сексуальной привлекательности в сравнении с женщинами, решившимися на мастэктомию. И по крайней мере, одно исследование показало, что половина больных после мастэктомии сожалели, что не выбрали более щадящую операцию.