– Сейчас я его приподниму…
Коля обхватил расслабленное мягкое тело математика, но оно совершенно не слушалось и, точно рыба, выскользнуло из рук, брякнувшись на пол и исторгнув из себя телефон, для прочности обмотанный резинкой, называемой в отделе канцтоваров «резинкой для денег».
– Берман, Бермант, Бертман, Гонигберг, – прочитал Коля в контактах, едва сдерживая потрясение. – Да это же Моссад! Телефоны, пароли, явки!
– Математики, наверно, – отрезвила его Люська, но в пику ей Ромин телефон нетерпеливо-нервно, со звоном завибрировал. Машинально Коля нажал кнопку и поднёс к уху.
– Ррроман, ты цепочку составил? – голос в трубке резал ухо грубым акцентом.
– Да, – хрипло ответил Коля, сглатывая слюну в пересохшем горле.
– О кей, скоро придём. Дома сиди, деньги принесём.
– Сколько? – вырвалось у Коли.
– Как договаривались, три тысячи.
– Чего?
– Уважаемый, ты в России, рублей, конечно! Манат туркменский захотел? – и на другом конце провода раздались короткие гудки.
Коля в ужасе посмотрел на Люську.
– Этот чувак за трёшку сложнейшими делами гробится!
Но Люська уже подумала, что с Ромой денег ей никогда не видать. Будет бесплатно корпеть над своей наукой. Замуж за него окончательно расхотелось, даже для статуса.
– И чё? – Коля всё ещё её раздражал.
– Да ничего, – Коля не выдержал взгляда в упор. – Просто звонил заказчик. Понимаешь?
– И чё?
– Значит, не понимаешь, – и Коля взвешенно и терпеливо повторил разговор с незнакомцем, слово в слово, но значительно громче. Люська, тем не менее, в тему не вползала.
– Он же говорил, что ему заказали разработать катастрофу, – Коля говорил медленно, почти по слогам, чтобы Люська поняла. – Не простую катастрофу, а такую, которая произойдёт вдруг, как несчастный случай, и вызовет за собой целую цепь катастроф, как эффект домино! – Коля самодовольно посмотрел на Люську.
– Я думаю так, – сделала вывод Люська. – Вы выжрали на двоих ноль семь водки, запили шампанским с пузырьками, один на полу валяется, а у другого белочка. Проваливай и этого забирай, – Люська кивнула на Рому.
– Люсь, а ничего, что это твой мужик?
Люська засопела, раздражённо раздув ноздри.
– Он сам про цепочки катастроф сказал! – не унимался Коля. – Вот рухнет где-то что-то, и потянется целая цепочка. А в конце будет, я думаю, настоящая хана.
– И откуда ты такой умный выискался? Тоже математик?
– Нет, не математик, но моя работа сопряжена с риском, – Коля вспомнил телевизор, монитор с видеонаблюдением и, как развлекуху, лопату для снега зимой. – И главное, они завтра должны были прийти, а придут сегодня, – Колины глаза медленно расширялись от ужаса, – это, значит, красную папку они возьмут сами, выбьют дверь и возьмут.
– Да кто же?
– Террористы.
– Что же делать? – Люська всё ещё не могла ему поверить.
– Предотвращать катастрофу, – буднично, как если бы это было его обычным делом, произнёс Коля. – Если сейчас пойти за красной папкой в его бывшую квартиру, то нарвёмся на террористов. Значит, мы пойдём другим путём: найдём самое главное звено. – Коля торжествующе посмотрел на Люську.
– Давай, ищи, – она слегка пнула Рому ногой. Тот даже не шевельнулся.
– Где конец цепочки, придурок?! – тряс его за грудки Коля так, что Ромина голова болталась из стороны в сторону, пересчитывая ножки стоящего рядом журнального столика. Сам владелец головы крепко спал. После вторичной встряски, еле ворочая языком, Рома выдавил:
– Курс на Москву, потом на запад. Господи, эта труба… Она почти за двести километров отсюда.
– Всё ясно, – теоретика Коля отбросил на пол за ненадобностью. И хотя ему мало что было ясно, прилив застоявшихся после работы сил и желание немедленно вырваться из давно опостылевшего круга – охрана, дом, сон и жратва – перевешивали. Отметая прочь сомнения, Коля ухватился за случай, устремился туда, не зная куда, решив действовать строго по обстановке, а, если точнее, то от балды. – Двести километров в сторону Москвы, потом строго на запад. Я знаю этот городишко. Там найдём трубу. В машину, поехали! Чёрт, – Коля поскрёб в затылке. – Я же выпил. Ты водишь машину?
– Да.
– Поехали!
Люська согласилась легко: делать ей было совершенно нечего, а так прошвырнётся, развеется:
– За бензик ты платишь.
– Согласен.
– А этого куда? – Люська указала ногой на Рому.
– С собой заберём с его мешками. Протрезвеет – расскажет, что делать, – и Коля сгрёб Ромины вещички, попутно выронив на пол его телефон и покидав по частям в сумку. – Да, вот ещё. Еды возьмём, а то сколько в пути, неизвестно.
– Мать, – позвонил Коля домой, – мы с друзьями на рыбалку собираемся, ты нам сорганизуй чего-нибудь.
– Какую рыбалку?! – слышала Люська крики из трубки.
Нецелесообразной находила рыбалку Колина мать, перечисляя с матюгами всё, что год назад в порывах реновации разворотило в квартире её стокилограммовое чадо.
– Потом починю.
– Какой потом! Рукодельник хренов! Сам жрёшь, а как…!
– Ладно, не ори, жрачку собери, сейчас приедем.
Глава 4. Поехали!
Пятница, ещё ближе к вечеру
– Машина, конечно, «копейка»? – спросил Коля, когда они проволокли Рому, считая ступеньки, с пятого этажа до первого и вышли на улицу.
– Деда машина, он нам с матерью оставил.
– Эта, что ль? – Коля вылупил от удивления глаза на автомобиль цвета застиранного женского белья.
– Первый выпуск.
Если для Люськи это был просто автомобиль, то для её деда – целый мир, ушедший мир честных, простых мужиков. И располагался он в гаражах, подальше от дома, куда не ступала нога женщины – суетной, непосвящённой. Считая езду на автомобиле делом не только расточительным, но и несерьёзным, там бесконечно чинили, мастерили, советовали, помогали, там утепляли гаражи, вгрызаясь в земную твердь, но не ради секретного подземного хода – ради погреба для домашних припасов. В выходные в гараже устраивался полный сбор, и звук кипящего чайника тонул в визге болгарки.
– Может, Рому в багажник, а вещи в салон?
– Думай, что говоришь! – Коля звучно постучал по своему лбу. – А если гаишники попросят ночью багажник открыть?! Ты хоть газ с тормозом не путаешь?
Люська презрительно фыркнула.
Уложенный на заднее сиденье Рома долго на нём не задержался и, съехав на пол, сон не прервал. Кардан поперёк спины ему не мешал нисколько.
– Ладно, – махнул рукой Коля. – Пусть валяется. Сейчас сделаешь поворот налево. – сказал он Люське, – потом направо, а вон мой дом, и подъезд не этот, а вот этот.
– Один сек, – пообещал Коля и исчез в подъезде, но через «один сек» в машину плюхнулся не он, а незнакомый сухонький старикашка и, наклонившись к самому Люськиному уху, резко гаркнул:
– Рота! Противогазы снимай!
– Блин! Что за пердун! – взвизгнула она от неожиданности и боли.
Но пердун поставил вопрос ребром:
– Рядовой Иванов, ты почему не снял противогаз?! – и, не дождавшись ответа, сам продолжил: – Я снял, товарищ старшина. Ну и рожа у тебя!
– Пошёл вон!
Но старикашка в ответ злобно расхохотался:
– Р-р-р-рота-а-а! Противогазы снимай!
Колина мать хоть и покричала, но пакетов навязала премного, главное, в бутылки из-под колы компоту заботливо развела, чтоб в пути попить. Когда Коля, расслабленно удовлетворённый, заглянул в машину, Люська на очередную громогласную команду немедленно снять противогаз, матерясь, рыдала в голос.
– Дядя Петя! Опять убежал! Домой пошли, – Коля вытащил старика из машины.
– Сумасшедший из соседнего подъезда, – пояснил он, вернувшись. – Целый день орёт про свой противогаз, главное, свихнулся совсем от другого. Он когда слишком соседям надоедает, старуха его на улицу выпускает проветриться. А вообще он хороший мужик был, с батей покойным в одном цехе работал. Он чего свихнулся-то: вздумал перед смертью на родину съездить, там село было – полторы тыщи человек. Приехал, кругом разруха, хуже, чем после оккупации, а из людей один только старик, никому не нужный. На обратной дороге дядю Петю в поезде водкой напоили и деньги отобрали. Я вечером со смены иду, дождь, слякоть, а он под фонарём стоит в одном ботинке, обдулся, плачет, к жене боится возвратиться без денег. Вот с тех пор умом и тронулся, а так хороший мужик, правильный. Главное, ну, сколько у него денег могло быть? Тем подлецам, верняк, на выпивку с закуской не хватило, других пошли обшаривать.