Джозу почувствовал, как его кто-то сильно ударил по лицу, но не мог разглядеть обидчика, чтобы ответить, и лишь осоловело качал головой. Спустя короткую секунду он почувствовал ещё удар, открыл глаза и резко сел, закрыв голову руками.

– Очнулся, наконец, – голос Олайи прозвучал глухо и устало. – Ты сможешь сам встать на ноги?

– Д-да, наверное, – Джозу с трудом давалась речь.

– Франсуа? Что с Шико? – беспокоился Бунэ.

– Ещё в отключке. Я работаю над этим.

– А… где… тот мужчина? – Студент попытался встать, но поскользнулся и упал. Олайя подошёл к нему, перекинул его руку через плечо и помог подняться.

– Погиб, – бесцветно сказал Франсуа, взял Шико на руки и направился к лестнице. – Предлагаю пойти наверх.

– А как же девушки?..

На улице ничего не изменилось, кроме тишины. Пели птицы шумел весенний октябрьский ветер в кронах деревьев. Около дверей главного входа в усадьбу испачканная кровью Шико лежала без сознания на коленях такого же грязного и потрёпанного Франсуа, который перебирал небольшие склянки с жидкостями неприятных цветов – он доставал их из кармана на колчане и рассматривал на свету, пытаясь вспомнить, что в них находится.

Олайя и Джозу сидели рядом на ступенях и молчали. Студента мучал вопрос, что случилось с жертвами, но возвращаться внутрь не хотел, поэтому решил подождать, пока очнётся Барбатос.

Франсуа Марбас победно крякнул, открутил колпачок от баночки с жидкостью болотного цвета, влил пару капель под нижнюю губу Шико и закрыл склянку.

– Теперь ждём несколько минут, она должна очнуться. Если не подействует – уносим ноги, пока дакини нас не порвали.

– Оптимистично, – буркнул хмурый Олайя, достал из рукава трубку, забил ароматным табаком и чиркнул спичкой по камню. – Я не чувствую её смерти, Марбас. Всё получится. Будь уверен.

Минуты тянулись словно патока, заставляя волноваться троих мужчин. Порыв ветра взметнул пыль, и молодая листва на деревьях громче запела. Шико закашляла, Франсуа мгновенно поднял её голову, помог сесть, надавил на живот, и девушку стошнило чем-то чёрным и смердящим.

– Вот так, молодечик, – улыбнулся Марбас. – Яд пауков вышел. Ты как, заюш?

– Сносно… – Барбатос снова стошнило.

– Пошли сдирать шторы, – Олайя резко встал и, никого не ожидая, вошёл в усадьбу.

– Зачем? – крикнул ему вдогонку Джозу.

– Если дакини будут расхаживать голышом по улицам деревни, будет нехорошо, – Франсуа помог встать Шико, и они все вместе вновь вошли внутрь.

В холле Олайя без пощады сдирал плотные занавеси, стряхивал с них пыль и паутину, а затем складывал на плечи, словно снимал высохшее бельё. Ему активно помогал Джозу, повторяя манипуляции. Барбатос и Франсуа просто наблюдали за их действиями, сидя у дверей.

Девушки стали по очереди появляться перед Шико буквально из воздуха. Их было восемь, нагие тела были залиты кровью, а глаза будто светились. Каждая из них встала на колени и низко поклонилась перед Барбатос, затем восемь пар глаз посмотрели на неё, будто чего-то ожидая. Шико и Франсуа поклонились им в ответ в знак уважения. Джозу и Олайя замерли, забыв про шторы, и наблюдали за происходящим.

Барбатос почувствовала от дакини импульс, который задавал вопрос, могут ли они остаться с ней? Им не нравилось это место, но им очень хотелось жить, как люди.

– Будете со мной танцевать и развлекать публику? Я дам вам кров и еду, – девушка протянула руку к новорождённым дакини-левитам. – Но у меня есть условие: вы позволите к себе прикоснуться, когда родители этих жертв захотят вас обнять на прощание. Лады?

Дакини закивали в ответ, а одна из них положила свою ладонь на руку шутовки. Олайя осторожно подошёл к девушкам, поклонился и протянул свёрнутую ткань, не поднимая головы. Джозу повторил за ним, ощущая странную горечь. Дакини приняли дары от парней, обернулись в плотную ткань штор. Они глупо хихикали и пищали, но слов не произносили.

“Наверняка их можно было спасти, если бы не ритуал очищения, – думал он с горечью, – если бы Шико не торопилась… Если бы я не позвал её по имени… Кто вообще дал ей такое имя? Но всё это неважно сейчас. Только я виноват.”

Когда вся компания вышла из усадьбы, уже близился вечер. Олайя вызвал несколько электрокаров, чтобы довести всех до гостиницы, в которой остановились Шико и Джозу.

После того, как все добралась до места назначения, бариста занялся покупкой одежды для девчат в местном отделении университета. Как и полагается, он выбрал женские монашеские наряды, которые подходили для любой фигуры: широкие тёмно-красные юбки и белые длинные рубахи с разрезами по бокам.

Франсуа решил проигнорировать госпиталь, снял несколько номеров в той же гостинице, что и Шико, для девушек, которым нужно было привести себя в порядок. Сам Марбас всю ночь провел рядом с Шико, отпаивая её своими отварами и врачуя собственные раны – они были не такие серьёзные, как у напарницы.

Дакини получили одежду от Олайи и привели себя в порядок. Девушки вели себя очень тихо, никому не мешая. Персонал гостиницы был озадачен появлением знакомых лиц, но по просьбе северянина и за хорошую плату никто из них не распространялся о новых странных и знакомых посетительницах, чтобы не поднимать шум среди ночи. Сам он отправился в филиал университета, где снимал небольшую комнату, пока временно работал в местной кофейне.

На следующее утро помятая Шико, Джозу и Франсуа вместе с девочками взяли электрокары и отправились по адресам, где когда-то жили жертвы вампира. Джозу пересилил себя и объяснял каждой семье, что произошло с их дочерьми, ничего не утаивая, приносил извинения и говорил, что они могут обнять свою “дочь” в последний раз.

Глядя на эту картину из такси, Шико и Франсуа плакали также, как и родственники девушек. На последнем адресе, где проживала Анита, Шико всё же вышла из машины, с трудом опираясь на посох. Джозу помог шутовке немного пройти, но женщина сама подошла к ним, крепко обняла и сказала тихое:

– Спасибо. Спасибо, что сами выжили.

– Анита, без твоей помощи мы бы, вероятно, провозились очень долго, – голос Шико был сиплым.

– Берегите себя, – по щеке женщины скатилась слеза. – Из-за вас сильна Анархия. Я приду на обряд Тысячи свечей почтить усопших. Надеюсь, Инес там будет?

– Они все будут со мной, – Шико посмотрела на Инес, в теле которой уже жила дакини. – Прости, что так сложилось.

– Это был лучший исход, солнечная. А теперь дай мне попрощаться с моей девочкой.

* * *

¹ Ши-ко – Удача смерти (староспикарск.) – ритуальная фраза, призывающая духов Дэвалоки для договора.

² Хоничи-уа, сани-и-сан – Приветствую, солнечная. (староспикарск.)

³ Насе фаташи-тачи ни деуа шита нотес-ка? —Зачем ты нас позвала? (староспикарск.)

⁴ Шиго-но-секай – Посмертная жизнь (староспикарск.) – ритуальная фраза вселения дэв в человеческое тело.

⁵ Ши-цзе – Очищение или освобождение от бренного тела (староспикарск.) – ритуал очищения или обряд Тысячи адов.

– Чем меньше желание говорить, – смеётся Дурак, – тем больше удаётся сказать.

Кодекс Дурака

31 октября 2011 года

Обряд тысячи свечей проводится каждые полгода – 30 апреля и 31 октября в городе монахов Миль Веляс на острове Теадро. Сам город построен в сосновом лесу, благодаря которому местные жители зарабатывают себе на жизнь.