– Вернёмся в мои покои, – произнесла я, и дамы склонились в реверансе.

Через четверть часа мы уже сидели в роскошной гостиной, прилегающей к моей спальне. Комната утопала в мягкой мебели и резных стульях. Особенно мне понравился круглый стол из красного дерева и картины в золочёных рамах. Пейзажей было немного, в основном портреты, на одном из которых я узнала дражайшего мужа.

Дамы взялись за рукоделие и принесли корзинку с вышивкой мне. Я сделала вид, что рассматриваю узор, но на самом деле наблюдала за ними. Похоже, дамы были моими фрейлинами. Младшая, светловолосая пышечка Анна вышла замуж всего месяц назад, а темноволосая худосочная Сесилия уже успела овдоветь, отчего и носила траур.

– Что происходит при дворе, дамы? – обратилась я, откладывая работу. Той, кстати, оказалась мужская рубаха. Наверняка, принадлежащая моему супругу.

Дамы, как по команде, обе вытянули шеи, будто встревоженные гусыни. Я осеклась. Неужели королева Маргарет не интересовалась дворцовыми сплетнями? Впрочем, я тоже старалась всегда уходить из учительской, если там начинали обсуждать чью-то личную жизнь, но тут у меня нет вариантов. Надо хоть немного знать о тех, кто тебя окружает.

Проморгавшись, дамы выдавили улыбки и тоже бросили рукоделие. Похоже, болтать о приближённых короля им доставляло намного больше удовольствия, чем колоть пальцы иголками.

И тут на меня посыпались имена. Графы, герцоги, бароны и просто мелкие рыцари. Я только успевала хлопать ресницами, почти не сосредотачиваясь на именитых фамилиях. Один женился, второй пятый раз стал отцом, третьему жена наставила рога с каким-то лучником. Из нужного я только поняла, что сейчас тысяча двести восемьдесят шестой год, и что у меня была ещё одна фрейлина Изабелла, которая недавно родила, отчего и оставила двор.

– Полдень, Ваше Величество, – произнесла Анна, когда где-то на улице послышались удары колокола.

– Значит, скоро обед, – я радостно потёрла руки. В животе урчало, и дамы не слышали этих звуков только благодаря моим многочисленным одеяниям. – Прикажите подать обед здесь. Сегодня я не очень хорошо себя чувствую и не буду есть в общем зале.

Анна и Сесилия снова переглянулись – я постаралась придать выражению лица оттенок пренебрежения. Может, в общем зале все едят только во время больших праздников, а так обедают и ужинают в небольших столовых или каждый у себя?

– Вы не пойдёте молиться перед трапезой?

Я не поняла, кто именно задал этот вопрос. Хохотушка Анна или хмурая Сесилия, но едва не ударила себя по лбу. Ну, конечно же, католицизм! Куда ж без него в тринадцатом-то веке?! Чтобы меня не сожгли, надо следовать обычаям. Молитва и ребёнок, молитва и ребёнок – вот два основных дела женщины того времени, особенно если она королева.

– Разумеется, пойду. – Я встала и расправила плечи. Анна тут же завернула меня в шаль.

Небольшая церковь располагалась вблизи замка. Величественная, как и все соборы, в золоте и с длинными рядами скамеек. Я не вглядывалась в иконы, но всё же заставила себя посмотреть на статую распятого Христа. Красивый темноволосый мужчина, в терновом венке и с болью в глазах. Боясь показаться неправильной, я поскорее отвела взгляд и, подойдя вплотную к алтарю, упала на колени. Церковь была пустой. Меня окружали только запахи ладана и десятки сотен горящих свечей.

Дома, в двадцать первом веке, я всегда называла себя атеисткой, но сейчас после встречи с цыганкой и, пребывая в веке тринадцатом, я была готова поверить буквально во всё.

– Господи, – я сложила ладони в молитвенном жесте и склонила голову, – если ты и правда существуешь, помоги мне поскорее вернуться домой! Я хочу жить! Я очень сильно хочу жить!

_______________________________

*Дом Тюдоров был королевским домом по преимуществу валлийского происхождения, и он занимал английский престол с 1485 по 1603 г. Знаменитая Елизавета I, королева-девственница, как раз из династии Тюдоров.

Король Леонард посетил меня в начале одиннадцатого вечера. В замке ложились рано и основную часть работы старались делать в светлую половину суток, однако с наступлением сумерек дворец в темноту не погрузился. В комнатах и коридорах зажгли свечи и факелы, но сильной духоты не ощущалось. Похоже, в замке была налажена хорошая система вентиляции.

Анна и Сесилия за день оставили меня всего шесть или семь раз. В молебне, у дверей в приёмную короля и около нужника. Признаться, я была очень рада наличию в замке отхожего места. Туалет, как бы его назвали ныне, располагался на каждом этаже, но для королевы был свой, вблизи гардероба и спальни. Он представлял собой небольшую комнатку с дырой в полу и напоминал дачный сортир. Как я поняла позже, в замке была своего рода канализация, и все нечистоты с помощью своеобразных шахт уходили в глубокую яму под землёй. Насколько часто её чистили, я не представляла, но запах в личном нужнике королевы стоял не лучше, чем в обычном деревенском туалете.

Перед приходом короля мне приготовили ванну. Громадный белый чан наполнили несколькими вёдрами горячей воды, а на край положили большой кусок сероватого мыла. Мыли меня уже не Анна и Сесилия, а Роза и одна из утренних служанок, имени которой я пока не знала. Она была повыше Розы, постарше и заметно полнее, русоволосая, сероглазая и с глубоким шрамом на правой щеке.

Когда я сбросила дневную сорочку и опустилась в ванну в чём мать родила, обе девушки онемели от ужаса. Ванна стояла вплотную к кровати. Рядом располагался стул с грудой полотенец и свежей ночной рубашкой. Смысл происходящего дошёл до меня не сразу, но, по счастливой случайности, всё же прежде, чем служанки бросились за моим духовником в церковь. Аристократы того времени, если они снисходили до мытья, принимали ванну в одежде, а после сразу ложились в тёплую кровать. Простудиться тогда боялись буквально все: от короля до сапожника.

– Купание нагишом способствует быстрому зачатию, – тут же нашлась я. – Мне посоветовала это одна из фрейлин. В переписке. Хочу попробовать.

Почту мне сегодня не приносили, но обе служанки так вежливо склонили головы, что я тут же расслабилась. Значит, королева Маргарет читать и писать всё же умела. «Одной проблемой меньше, – решила я и перевела взгляд на купальню. В ванне плавали красные и розовые лепестки сушёных роз, а служанка, имя которой я не знала, бросила туда ещё и веточку лаванды. Вода казалась прозрачной и чистой и опасений не вызывала. Интересно, а ей можно утолять жажду или всё же лучше продолжать пить ягодный морс, что подавали сегодня за обедом и ужином?

– Что ты обычно пьёшь? – спросила я Розу, пока вторая служанка намыливала мои волосы пахучим мылом. Пена сползала на лицо, но глаза не щипала.

Вздрогнув, девушка отвела взгляд и густо покраснела. Похоже, часто она доедала и допивала за мной. То есть за королевой Маргарет.

– Кисель, что варит моя матушка.

– А вино, пиво или воду?

– Пиво и вино очень горькие и совершенно невкусные.

Я выдавила улыбку. В отношении алкоголя я полностью разделяла её мнение.

– Я слышала, что родниковая вода перед приёмами пищи тоже способствует деторождению. Есть ли поблизости родники и не замерзают ли они зимой?

– Я узнаю. – Роза улыбнулась и сняла пену с моего лба. По всей видимости, ради появления потомства здесь были готовы даже на пляски с бубном.

Мочалка была тряпичной и жёсткой, но по телу ходила мягко. Роза и вторая служанка мыли меня осторожно, а потом также осторожно поливали водой из кувшина. В их руках я чувствовала себя дорогой фарфоровой статуэткой.

Леонард пришёл, когда они уже тщательно растёрли меня полотенцем и надели свежую сорочку. Влажные волосы опять заплели в косы, но на этот раз ничем закреплять не стали. Мой супруг не стал опускаться до слов, выгнал всех девушек взмахом руки, а затем остановился напротив моей кровати. Встав босыми ногами на холодный пол, я заставила себя посмотреть ему в глаза. На нём была такая же длинная рубашка, как у меня, а ещё красный халат, расшитый серебром и золотом. Рисунок был витиеватым и отдалённо напоминал пресловутого льва. Что-то в его лице напугало меня, сердце забилось чаще, и я подумала, что он снова меня ударит или начнёт душить. Я боялась его, боялась всем существом и даже думала сбежать в гардеробную, но он оказался быстрее и просто повалил меня на кровать. Всё также, в рубашке. Не было поцелуев, не было объятий, не было признаний в любви. Мы не занимались любовью. Мы выполняли супружеский долг. Совершали соитие ради зачатия.