Внутри всё похолодело, и я уже пожалела, что выпроводила Розу. Неужели старуха что-то дурное затеяла?

– Но мне наплевать на это. Я немало герцогинь, переодетых нищенками, видела. Даже к одной принцессе меня возили. Но не здесь. Давно это было, ты ещё тогда и не родилась даже. Но, чтобы обычная горожанка выдавала себя за королеву, такого на моём веку не было.

Чувствуя, как намокают подмышки, я сжалась в комок. Ну, вот и всё… А ведь она меня раньше и не знала. Неужто и впрямь живая ведьма?

– Что тебе надо?

Абигейл рассмеялась в третий раз. Похоже, я её забавляла.

– А ты можешь что-то предложить?

От досады я прикусила губу.

– Меня отправили сюда из другого времени. – Крыть было нечем, поэтому пришлось честно сказать правду. – И я не горю желанием оставаться здесь. Я бы всё на свете отдала, лишь бы домой вернуться.

Старуха опять шагнула ко мне и на этот раз коснулась рукой моего лба. От ладони пошёл холод, словно в помещение забросили гигантских размеров айсберг.

– И правда не отсюда. Я враньё сразу чую. Есть на тебе проклятье и сильное.

– Можешь снять?

Абигейл покачала головой.

– Нет. И никто из тех, кого я знаю, не сможет.

Я поморщилась и обречённо повела плечами. По телу пошёл озноб.

– Что же тогда делать? Мне цыганка нашептала. Сказала, что сгорю за обман и колдовство.

– Цыганская магия – сильная, – задумалась Абигейл. – Я сама её боюсь, но попробую что-нибудь придумать. Может, оберег какой смастерю, чтобы зло отгонял, а вот, как вернуться назад, не подскажу.

– Значит, мне придётся навсегда тут остаться?

– А вот этого я не знаю. Не умею будущее видеть.

Я цокнула и решила испытать удачу ещё раз.

– Может, тогда с прошлым поможешь? Знаешь что-нибудь про леди Элизабет? Она была как-то связана с королём Леонардом, но я не могу узнать, как именно. Никто не говорит. Её имя во дворце под запретом.

Абигейл смерила меня долгим пронзительным взглядом.

– Никакой леди Элизабет я не знаю. Знаю только королеву Елизавету. Её королева Маргарет на тот свет свела.

Я спрятала бутылочку со снадобьем в карман платья и одёрнула полы плаща. Абигейл стояла напротив. Улыбка с её губ уже стёрлась, но хитрые глаза смеяться не перестали.

– В смысле свела на тот свет?

– А Леонарда твоего народ не жалует, – добавила она, словно и не слыша моего вопроса.

«Ну, понятное дело не жалует, – мысленно ответила я. – Если бы люди его любили, заговоры бы плести не стали».

– А за что конкретно не любят? – уже вслух поинтересовалась я.

– Да ясно за что. Жилы у народа вытягивает. Налогами задавил вконец. Подати разве только на воздух не ввёл. Чужеземным купцам разрешил цены дороже ставить, а сборы у них меньше, чем у наших. Люди с голоду пухнут. Уж несколько младенцев без кожи родилось.

Я промолчала. Абигейл, покашляв, продолжила:

– А королеву Маргарет и вовсе ненавидят и ведьмой почище меня считают. Говорят, околдовала она короля. И во всех бедах её винят.

– Неужели из-за того, что она была не из высшего дворянства?

Абигейл потрясла головой.

– Я тебе расскажу, а ты уж сама решай: где правда, а где выдумка. Народ разное болтает, а я во дворце не жила, поэтому только людскую молву повторить могу.

Я нахмурилась и махнула рукой.

– Ладно. Лучше так, чем ничего. Я о Елизавете знаю только, что она была женой брата Леонарда, а потом её из истории начисто вычеркнули.

– Так-то оно так да не совсем, – старуха почесала нос. – Королева Елизавета была в тягости, но через два месяца после смерти мужа споткнулась и упала. Мальчик мёртвым родился. Роды тяжёлыми были. Люди говорили, что кричала она так, что за стенами дворца слышали. Елизавета хоть и чужеземка была, но народ её любил. Её же с Поуиса* привезли. Как её за Джорджа выдали, мир между королевствами настал, набеги валлийцев прекратились, а еду, оставшуюся после свадьбы, она приказала бедным раздать.

– А после рождения мёртвого ребёнка её, выходит, на родину отослали?

Абигейл снова засмеялась, и я почувствовала себя полнейшей дурой.

– Через сорок дней после погребения младенца на ней твой Леонард женился. Отец с матерью у него уже в земле лежали, а двор и церковь противиться не стали. Чтобы мир с Поуисом сохранить.

– Ничего себе, – только и смогла вымолвить я.

– Ничего… Да только брак у них бездетный оказался. Видимо, те роды повлияли. Восемь лет они прожили, а королева ни разу беременна не была. И вот поехал твой Леонард как-то раз на охоту, да не в наш лес, а в Уилбриджский. На медведей. А в лесу, как назло, приключилась не то гроза, не то ураган, и остановился он в доме отца твоей Маргарет. А как вернулся, королеву Елизавету сразу в монастырь отправил, а та через две недели там померла. И слух пошёл, что её отравили.

– И в её смерти, конечно же, обвинили Маргарет?

– А как иначе? Настоятельницей-то в том монастыре была родная сестра её матери. Монастырю новые земли выделили, а король месяц выждал и на Маргарет женился. Думал, что молодая да крепкая в миг ему родит, а видишь, как вышло.

– Почему же имя Елизаветы во дворце произносить боятся? Неужели меня опасаются?

– Говорят, перед смертью старая королева прокляла короля и его невесту и разослала в несколько богатых домов письма, в коих клялась, что Джорджа Красивого специально оспой заразили, а её толкнули, чтобы младенца не было. И будто бы сделали это всё по указу короля Леонарда.

От услышанного мне стало не по себе. По спине побежали мурашки.

– Знать тогда на дыбы встала, вот головы и полетели у самых отчаянных да смелых, а их земли твоему отцу и братьям отошли. Повезло, что Поуис против нас не ополчился: он с Гвинедом разбирался, а потом Гвинед его поглотил. От Поуиса сейчас одно только название и осталось.

– Выходит, Елизавету за клевету на короля так наказать решили? Полным забвением.

– Может, за клевету. А может, и за правду. Кто ж этих королей-то разберёт? – Абигейл снова похихикала. – А может, чтобы тебя лишний раз не гневать?

Я полезла в карман и дала старухе золотой, но та отдала его обратно.

– За рассказы денег не беру. Возьму с тебя покровительством. Я проклятия не насылаю и лечу в основном травками и молитвами. Сила у меня светлая, но народ разный бывает. Могут и оговорить. Заступишься, ежели что? Сильные покровители никому не помешают.

Я похлопала её по руке.

– Заступлюсь. Если саму раньше на костёр не отправят.

***

От Абигейл я выходила в растерянности. Слова колдуньи меня испугали и заставили крепко задуматься. Отцу и братьям королевы Маргарет дали земли и, скорее всего, титулы с деньгами. Тогда для чего один из них стал зачинщиком заговора? Странно это как-то. Зачем кусать руку, которая тебя кормит? Он ведь должен был понимать, что подставляет всех: мать, отца, сестру, братьев… Или он Маргарет от участи Елизаветы уберечь хотел или… Я хлопнула себя по лбу. Уж не подставили ли его специально, чтобы досадить королеве и настроить короля против всей её семьи? А если подставили, тогда что стало с остальными «моими» родственниками?

Почту мне приносили дважды в неделю, но писала в основном Изабелла. Та самая фрейлина, что недавно родила. Я справлялась о её здоровье, здоровье малыша Бобби и супруга Рори. Мой почерк за счёт пера и чернил был совершенно другим, не таким, каким я привыкла его видеть на доске и в тетрадях учеников, и я надеялась, что он походил на почерк Маргарет. Писать пером было адски трудно. На одно письмо уходило больше часа. Чернила иногда растекались и макать перо в чернильницу казалось наискучнейшим из занятий, однако постепенно я привыкла. И сейчас начала задумываться о письмах от матери Маргарет. Она и правда мне не писала, или почту от неё перехватывали?

Если честно, поначалу такой расклад дел меня вполне устраивал. Отсутствие связи с родственниками облегчало жизнь. Причём сильно. Уж они-то бы меня, наверняка, тут же раскололи, а так нет родственников – нет дополнительных проблем. Но сейчас такое «отсутствие проблем» навело меня на нехорошие мысли.