Я вздрогнула, резко открывая глаза. В голове еще царил недосып, и только постепенно начала осознавать, что он с недовольством смотрит на меня. Сложно было понять, сколько времени прошло, но яркий свет, пробивающийся сквозь оконные занавески, говорил о том, что утро уже в самом разгаре.

Я посмотрела на него, голубоглазого брюнета с небритыми щеками, который стоял на пороге балкона. Его черные волосы были взъерошены, а на губах, слегка прижатых друг к другу, читалось недовольство.

– Просто устала за день, вот и уснула, – ответила я, устало поправляя волосы, которые растрепались во сне.

– Понятно, сделай мне поесть, – буркнул он, недовольно глядя на меня.

– Сам не можешь себе сделать? – возмутилась я, проталкивая его, чтобы пройти к сыну.

Внутри меня поднимался поток эмоций. Я давно уже делала все, что он просил, а в ответ его внимание оставляло желать лучшего.

– Нет, – ответил он с таким безразличием, что у меня опять закипела кровь.

Я вздохнула, устало поправляя волосы. Йорис, конечно, был совсем другой. Заботливый, внимательный, всегда интересовался моей жизнью, моими проблемами. А этот… этот просто существовал рядом, как картина на стене. Я подхватила в себе осадок грусти.

Я вошла в комнату сына и поцеловала его в лоб. Он сладко спал, улыбаясь во сне. В его улыбке я увидела отражение своего собственного прошлого, ту беззаботную и чистую любовь, которую испытала тогда с Йорисом.

Вдруг, я поняла, что не хочу провести свою жизнь, застряв в этой рутине, в этих серых буднях. Я хочу снова почувствовать вкус настоящей жизни, вкус любви, вкус счастья. Я хочу снова летать.

⁃ Ладно, – сказала я, выходя из комнаты. – Позже сделаю тебе завтрак. А сейчас оставь меня в покое.

⁃ Но я хочу сейчас! – возразил он как маленький ребенок.

⁃ Знаешь что, меня это уже достало! Ты нихрена не делаешь, будто сам себе предоставлен, а я пашу как лошадь на работе, к тому же еще занимаюсь ребенком. Возьми и сделай сам! Хоть что-то сделай сам, – разозлилась я и ушла в ванную.

Меня раздражал мой муж. Год. Целый год он не работал, ссылаясь на то, что работа губит его молодость. Молодость… ему всего 29, а поведение его похоже на капризы избалованного ребенка. Каждый день я наблюдала, как он лежит на диване, уткнувшись в экран телевизора или играя в видеоигры, не замечая, что время уходит, а вместе с ним и моя надежда на нормальную жизнь.

Я часто думала о том, как все могло бы быть по-другому. Временами представляла его, когда он получит свою первую зарплату, и эти фантазии омывали меня чувствами надежды. А потом я понимала, что это всего лишь мечты. В реальности вместо смеха и радости между нами царила тишина, полная недоумения и раздражения. Я работала на износ, чтобы хоть как-то свести концы с концами, а он, как будто еле существуя, произносил фразы о свободе и самовыражении, агитируя, что зарабатывать деньги ему не нужно, ведь глупые рутины работают лишь на «систему».

С утра до вечера я чувствовала себя как будто в заточении. Я бы давным-давно уже ушла от него, бросила бы его к черту. Но не имея собственной квартиры, прикована к нему, словно якорь к побережью. Как будто я сама стала частью этой рутины, частью его недовольства жизнью и его бесконечного нежелания что-либо менять.

⁃ Мам, а папа почему не играет с нами? – раздался хриплый голосок Майкла у двери ванной, только что проснувшегося от наших разговоров.

Я обернулась. Мой маленький сынок, с грустными глазами, смотрел на меня, будто прося объяснения. Что ему сказать? «Папа устал»? «У него важная работа»?

⁃ Папа, наверное, занят, любимый. Давай я с тобой поиграю? – выдавила я, пытаясь сохранить оптимизм, которого в душе уже не было.

Майкл кивнул и побежал к своим игрушкам, а меня снова накрыла волна безысходности. Когда же это все закончится?

Я снова посмотрела на мужа, сидящего за компьютером, на его застывшее, сосредоточенное лицо, на его загорелые руки, которые были созданы не для того, чтобы держать джойстик, а для того, чтобы строить, творить, создавать.

Я почувствовала, как меня душит гнев, обида, и тоска. Я хотела, чтобы он изменился, чтобы он стал опорой, защитой, настоящим мужчиной. Но где гарантия, что он вообще способен на это?

Я устала. Очень устала.

Я села на пол, обняв своего маленького сына, и закрыла глаза. Мгновение тишины, когда вокруг нас не было ничего, кроме тепла и безопасной атмосферы. Ощутила его теплое, детское тельце, его крошечные ручки, крепко обнимающие мою шею. Я улыбнулась, несмотря на усталость, охватившую меня за всю мою жизнь. Он был моим маленьким солнышком, моей единственной радостью, моим стимулом.

Около нас не было никаких забот, только мы вдвоем, в нашем маленьком мирке. Я чувствовала, как его сердце бьется в унисон с моим, как его дыхание обволакивает меня нежностью, и на мгновение все трудности, с которыми я сталкивалась, отступили на задний план.

Майкл всегда умел находить во мне самые светлые чувства. Он был сосредоточением надежды и счастья. В его смехе я слышала мелодию, которая поднимала меня выше всех невзгод. Я представила, как он растет, как в будущем будет искать свое место в этом огромном мире. Это наполняло меня гордостью и тихой радостью. Я знала, что каждое его достижение будет для меня важной вехой, которую я буду отмечать с радостью.

Я открыла глаза и посмотрела на его невинное лицо. Возраст – это всего лишь цифры, в то время как его маленький взгляд полон любопытства и любящей доброты.

⁃ Я не дам тебе упасть, сынок, – едва слышно сказала я, крепко обняв его.

Он захихикал в ответ, его смех словно брызги солнечного света пронизывали мою душу.

В такие моменты я осознавала, что любовь – это самая мощная сила, которая может поднять нас, даже когда кажется, что весь мир обрушился. Каждый день я искала в его глазах отражение той надежды, которую он вдохновляет во мне. С мыслью о будущем я начинала мечтать о том, каким он станет в жизни, каких высот достигнет и как сможет сделать этот мир лучше. И во мне всплыла решимость, что, несмотря ни на что, я буду бороться. За себя, за Майкла, за наше будущее.

Но как? Я не знала.

⁃ Слушай, – начала я спокойным голосом, – а как насчёт того, чтобы поехать к бабушке погостить на несколько дней?

– Хочу! – радостно воскликнул сын, вскочив с пола и хлопнув в ладоши.

– Отлично, – произнесла я с деланной бодростью. – Собирай свои любимые игрушки.

Пока Майкл был занят сборами, я позвонила маме.

– Алло, привет, ма. Как дела? – поинтересовалась я, пытаясь завести разговор издалека.

– Привет, всё хорошо. А у тебя как? Как Майкл?

– И у нас всё хорошо. Слушай, а ты не занята на этих выходных? Я хотела бы привезти Майкла к тебе.

На секунду воцарилась тишина.

– Конечно, привози. Я его так давно не видела.

– Прекрасно, тогда мы приедем через пару часов, – сказала я и повесила трубку.

– Бабушка нас ждёт? – спросил Майкл, грустно округлив большие глаза и сжимая в руках рюкзачок.

– Да, – ответила я и грустно улыбнулась.

Сердце сжалось от боли. Я знала, что эта поездка – не просто «в гости». Это была отсрочка, передышка, которую я могла себе позволить. Моя жизнь, как и жизнь многих женщин, стала похожа на бесконечную гонку. Гонку за деньгами, за стабильностью, за банальным выживанием.