Диван рядом с ним прогнулся, и голос вдруг зазвучал так близко, что стало уже не до веселья. Приоткрыв один глаз, Громов увидел взволнованное лицо, сжатые в тонкую линию губы и взгляд, устремлённый будто бы сквозь него. Руками Ася непроизвольно теребила край тонкой футболки.

– Я хотела попросить. Как я поняла, вы помогаете сделать то, что человек никогда не решится или не сможет сам. В частности, становитесь… мотивацией. Я права? – Ответ явно не был нужен, поэтому Громов снова прикрыл глаза и промолчал. – Я очень хочу прыгнуть с парашютом, Кирилл Владимирович. Хочу уже много лет и боюсь. Пыталась брать с собой друзей, парней – все против. А мне кажется, будто после я смогу вдохнуть полной грудью, надо только решиться.

– Сами за меня хотите писать ваш сценарий? – Громов, заинтересовавшись, перестал вальяжничать и сел ровно. Да и заснуть в таком положении можно было куда проще, чем казалось на первый взгляд. Теперь волнующаяся Ася сидела очень близко, и можно было разглядеть изящный нос с горбинкой, карие глаза и тонкие ресницы. Громов мысленно одёрнул себя и перевёл взгляд на кондиционер за спиной собеседницы. – Да окей. Будет вам парашют. Найду людей, договорюсь и скину только время и место. Устроит? Не испугаетесь в последний момент?

– Нет, вы не поняли, – тихо сказала Ася. – Я прошу вас пойти со мной.

– И прыгнуть? – У Громова похолодели ноги от одной только мысли об этом. Ася медленно кивнула. – И не просите. Сопроводить сопровожу, но не больше.

– Ладно, так тоже нормально. Спасибо. – Ася тут же расслабилась и встала. – А теперь я пойду, ещё успею на трамвай. Простите за беспокойство.

И она ушла, а у Громов на губах так и застыло предложение подкинуть до дома. Оно не было озвучено, потому что сил не хватало даже встать. Как только дверь внизу хлопнула, Громов поленился воспользоваться ключ-картой и просто заснул на диване, свернувшись калачиком.

А через несколько дней купил два билета на прыжок с парашютом.

Мотя, конечно, спросил, зачем ему вообще всё это надо. И был прав. Громов сам учил не вмешиваться в сценарий, особенно – не принимать во всём этом участия. По-хорошему, Ася с их помощью или самостоятельно должна была найти друга, который согласился бы прыгнуть вместе с ней, или же уговорить имеющихся. Ментор мог поначалу показать, направить, но не становиться другом самостоятельно. Мотя попытался даже напомнить об этом, но почему-то сразу отмахнулся.

– Делай, что хочешь, Кирюх. Предохраняйтесь только, а то мало ли что.

У Громова как у подростка загорелись щёки, и он начал с запалом доказывать, что ничего такого быть не может, но Мотя не стал слушать. Очевидно, он относился к подобным служебным романам куда проще.

Мастер по прыжкам с парашютом был занят до самого конца мая, и Громов договорился только на первое июня. Ася прилежно пообещала ходить всё это время в киноклуб, к тому же, по её словам, уже начались летние каникулы и времени, особенно во второй половине дня, у неё, как у завуча, освободилось немерено. Они лишь несколько раз после встречи в офисе перекинулись сообщениями, и однажды в шесть утра Ася позвонила, естественно, не получив ответа от крепко спящего Громова. Оказалось, она ходила на пробежку и смотрела на восход солнца в том месте, где и в первый раз, и хотела позвать Громова с собой. «В следующий раз можете зайти, взять Моцареллу» в шутку написал он и получил короткое «Хорошо. ))».

Но следующего раза не было. Никто из них сознательно не пытался преступать черту, не лез с общением. Собственно, они даже не перешли на «ты», хотя со многими клиентами Громов избирал более нейтральный стиль общения, чтобы не было ассоциации со злым начальником или учителем в школе. Здесь же они вели понятную только им игру.

Первого июня Ася появилась у входа во «Второй шанс» в девять утра. Узнал спящий Громов это от Олеси, которая увидела её у входа на скамейке и пустила в комнату ожидания. Моментально проснувшись от взволнованного и удивленного голоса секретарши, Громов увидел кучу пропущенных и застонал в подушку. Прыжок был назначен на три часа дня.

Через полчаса Ася позвонила снова, и на этот раз Громов ответил, зажимая телефон плечом, так как в руках был поводок с Моцареллой и её обслюнявленный мячик для игры.

– Вы меня ещё сумасшедшим называли? – вместо приветствия сказал Громов и не сдержал раздражённого вздоха. – Что вы мне телефон обрываете? И Олесю довели.

– Я боюсь, – виновато сказала Ася. – Пожалуйста, можете приехать в офис?

– А что ещё вам сделать, Ася Викторовна? Раз уж пришли – сидите и ждите. Мы вчера договорились на час дня не просто так. – Громов кинул мячик, отцепив Моцареллу с поводка, и взял телефон в руку.

– Ладно, я поняла. Извините. Я подожду здесь с вашего позволения. До встречи. – Ася не звучала обиженно или задето, скорее как-то несчастно, будто ей действительно было настолько страшно. Громов вспомнил, почему она вообще попросила о помощи, и почувствовал укол совести. Всё же он сам взвалил ответственность за взрослую девушку на свои плечи, значит, надо было нести до победного.

– Стойте, – вздохнул он и сел на корточки перед Моцареллой, прибежавшей с мячиком. – Приходите ко мне, тут недалеко. Мы с Моцей на площадке рядом с домом – сразу увидите. От офиса идти пять минут.

– Спасибо, Кирилл Владимирович! – подёрнутый теплотой голос заставил улыбнуться, но Громов не сменил тона:

– Адрес эсэмэской скину.

Действительно, совсем скоро на площадке появилась Ася. Громов так увлёкся игрой, что не заметил, как она подкралась и остановилась рядом, но обмануть Моцареллу не удалось – собака тут же подбежала к уже знакомому человеку и по привычке бросилась облизывать ей лицо. Ася села напротив неё и начала гладить, тормошить и сюсюкаться как с ребёнком.

– Ах ты солнышко! Какая чудесная собака! Спасибо, Кирилл Владимирович, – коротко кивнула она, когда закончила с приветствиями и перевела короткий благодарный взгляд чуть выше. – Я полночи не спала, всё представляла, как у меня в полёте сердце останавливается.

– Попросите у доктора Кецховели таблетки от тревоги, – хмыкнул Громов и нацепил Моце поводок. – Возьмите ключи и идите к моей машине, а я переоденусь и спущусь. Поедем пораньше, что уж делать.

Ася молча приняла ключи, поцеловала на прощание Моцареллу и ушла. Громов всего секунду смотрел на неё сзади: на обтянутые тонкими джинсами ягодицы, хрупкие плечи под той же самой оверсайз футболкой с «Друзьями», на развевающуюся на ветру копну тёмных волос.

Дома он натянул старую футболку с группой «Kiss», джинсы, подумав, надел кепку от солнца и кроссовки. Он специально не стал смотреть видео и читать о прыжках, иначе бы ещё вчера кинул Асю в чёрный список. Закончив со сборами, Громов бросил Моце привычное «пока-пока» и выбежал на площадку. Собака проводила хозяина грустным взглядом, больше всего на свете, видимо, мечтая присоединиться к нему.

Ася сидела на пассажирском сидении и задумчиво смотрела в окно. По её лицу то и дело пробегали тени волнения, она морщилась и переводила взгляд с одного на другое, но, когда в поле зрения появился Громов, тут же дежурно улыбнулась:

– Даже не угнала вашу машину, видите. Серьёзно настроена.

– Спасибо, – шутливо закатил глаза Громов и сел на водительское сиденье. – Вбейте адрес в карты, подскажете мне, где съезжать с трассы.

Ехали они почти всё время молча, лишь иногда комментируя песни по радио. Громов выехал за город, пересёк несколько населённых пунктов и хотел было уже свернуть по наводке Аси, как вдруг увидел стрелочку с надписью «Голубые озёра – 500 метров».

– Заедем? – спросил он и наткнулся на горящие глаза спутницы. Угадал, значит. – У нас всё равно ещё три часа в запасе есть, не там же сидеть всё это время.

– Да! – подпрыгнула на сиденье Ася и тут же пристыженно села назад. Громов только рассмеялся и свернул по указателю.

Озёра, как оказалось, уже начали превращаться в болота, потому что за ними толком никто не ухаживал, но вдали всё равно виднелась голубая, сверкающая на солнце гладь. Они остановились неподалёку от берега и спустились вниз на берег. Громов взял из багажника старое покрывало, которым обычно застилал заднее сиденье, когда перевозил Моцу, и кинул его под деревом на небольшой полянке, закрытой от солнца. Ася побегала по берегу, пофотографировала там, где не было видно тины, и прилетела обратно к удобно устроившемуся Громову с мольбой в глазах: