Поместье мне понравилось, симпатичное. Поля, деревни, барский дом с белыми колоннами — всё как полагается.

— Так. А кладбище у вас где?

— Кладбище? — удивилась Зинаида Поликарповна.

— Ну, упырь — это ведь, по сути, мертвец. А мертвецы обычно водятся на кладбищах.

— У нас есть деревенское кладбище, рядом с церковью. Но это довольно далеко отсюда.

— Хм-м. А ваш супруг похоронен там?

— Нет, ну что вы! Он похоронен на семейном кладбище, там лежат одни лишь Апраксины и самые верные их слуги. Кладбище совсем небольшое, я о нём даже не подумала…

— Ничего. Думать при такой красоте вредно, не дай бог морщины появятся. Показывайте.

Кладбище оказалось не таким уж маленьким — могил на полста, не меньше. Просто часть захоронений были настолько древними, что кресты ушли глубоко под землю. А вот часть — наоборот.

Увидев разрытые могилы, я присвистнул. Пять штук, как с куста.

— Наверное, не очень прилично спрашивать, чем вы так насолили покойному супругу…

Безутешная вдова всхлипнула.

— Я недавно сняла траур, начала снова выезжать в свет. Разумеется, мужчины обращают на меня внимание. И вот на днях…

— Понял. Ну, вам хоть понравилось? Удовольствие получили?

Зинаида Поликарповна захлопала ресницами:

— О чём вы? Я хотела сказать, что на днях на балу в Благородном собрании я получила намёк. О том, что некий господин желает ко мне посвататься.

— То есть, сюда вы мужчин не приводили?

— Нет, что вы! Как можно?..

— Ну, в карете например. Хотя места у вас красивые, пешком прогуляться — тоже милое дело.

Зинаида Поликарповна энергично помотала головой.

— Нет!

— Ладно. Нет, так нет. Интересно у тварей система передачи информации работает… Хотя, как вариант, одно с другим вообще не связано. Покажите-ка мне дом. Надо осмотреть окна и двери. Я должен понимать, сколько они продержатся.

Мы двинулись в обратном направлении

— А это что? — кивнул в сторону я.

В непосредственной близости от кладбища, едва ли не прямо на могилах, был разбит огород. Странной формы — грядки расходились лучами, занимая почти всё пространство. Очень тесно друг к другу, едва-едва пройти. Собственно, грядок не было только на дорожке, которая тянулась к кладбищу со стороны барского дома. Всё остальное — засажено, едва ли не каждый сантиметр. Я в сельхоз культурах не разбираюсь, но обильность всходов радовала глаз.

— Это в ваших местах так принято — на кладбищах огороды разбивать?

— Ах, это всё крестьяне! — Зинаида Поликарповна всплеснула руками. — Пользуются моей добротой и мягкостью характера. Уверяют, что здешняя земля даёт просто необыкновенные всходы! Редис, к примеру, скоро будут убирать во второй раз. А потом морковь, горох, репу. По три урожая за лето снимают, представляете? При том, что поля в моих угодьях не самые плодородные. Конечно же, крестьяне буквально на коленях вымаливают разрешение сажать огород здесь. Покойный супруг не разрешал, считал это святотатством, а моё сердце, когда они начинают упрашивать, просто на части рвётся. Не могу отказать. Я такая слабохарактерная… — Зинаида Поликарповна грустно опустила голову.

— Ничего, не переживайте. У меня с характером проблем нет, но я бы тоже разрешил.

— Правда?

— Ну, а почему нет? Три урожая — не мышь чихнула. Покойникам без разницы, а живые голодать не будут. Как по мне, выбор очевиден.

— Вы меня утешили, — Зинаида Поликарповна повеселела.

Подойдя к дому, я осмотрел двери и окна.

Хорошие. Добротные. Следующую ночь точно выстоят, а больше мне, надеюсь, не понадобится.

— На чердак подняться можно?

— Э-э-э, — озадачилась Зинаида Поликарповна.

Позвала управляющего. Тот проводил меня на второй этаж, а оттуда — к лесенке, ведущей на чердак. Осторожно спросил:

— Чем ещё могу служить?

— Ничем, всё. Дальше я сам.

Я поднялся по лесенке. На чердаке, как положено у домовитых хозяев, складировали штабелями всякий хлам. Здесь было темно и пыльно, свет пробивался через декоративные неоткрывающиеся окна на фронтоне.

Я, перешагивая балки, пробрался к окнам. Стёкла тоже покрыты слоем пыли — неудивительно, в общем-то, кому в них тут смотреть? Но, тем не менее, обзор отличный, кладбище просматривается как на ладони.

— Ха, — только и сказал я.

Пять разрытых могил находились не в центре кладбища, ближе к краю. Зато грядки-лучи дальними своими краями образовывали едва ли не идеально ровную окружность. С центром — в том месте, где находились разрытые могилы.

Вряд ли крестьяне-огородники шарили в геометрии. И вряд ли вообще задумывались о том, что делают. Просто разбивали грядки на плодородной почве — стараясь занять всё доступное пространство. А на земельке-то, очевидно, прут как не в себя не только всходы. Вурдалаки тоже норм получаются, нажористые… Н-да.

Даже странно, что никто эту особенность не обнаружил раньше. Хотя, с другой стороны — как бы заметили? Чтобы заметить, нужно смотреть сверху, вот как я сейчас. Ну и хотя бы примерно понимать, что ты ожидаешь увидеть. А если ты крестьянин, не поднимающий глаз от земли, или, наоборот — Зинаида Поликарповна, которой эта земля до сиреневой звезды, то ясный день, ничего не заметишь.

Разглядел я и ещё одну особенность. Разрытые могилы располагались точно на прямой линии, которую можно было бы прочертить на направлении «кладбище — барский дом». Самая дальняя отсюда могила — князя Ипполита Апраксина, того самого недавно почившего супруга. То есть, выглядело это так, как будто Ипполит, поднявшись, запустил цепную реакцию. Одна за другой вскрылись ещё четыре могилы. Словно Апраксин, направляясь к дому, на ходу наращивал мощь своей армии. Обретал, так сказать, союзников.

— Молодец, — одобрил я. — Облегчил мне задачу!

Предсказуемость, всё-таки — офигенно удобная штука. Если её правильно употреблять, конечно.

Я присел на балку. Вздохнул. Эх-х, и жалко же родий! Запас-то, после мертвяков, образовался уже приличный, тридцать штук. Но ничего не попишешь. Для того, чтобы получить отдачу, сначала надо вложиться.

Я сконцетрировался. И открыл ещё один отсроченный Знак — Западня. Костомолка и Испепеление у меня уже открыты, но они жрут слишком много сил, которые мне ещё понадобятся — раз. А два — для чего переть на танке там, где достаточно пехоты? Что вурдалак, что упырь — твари среднего уровня, их и Западня должна удержать без проблем.

Знак открылся. Восемь родий улетело в неведомую даль. А я спустился с чердака и вернулся на кладбище.

Изобразил на дорожке, ведущей к дому Зинаиды Поликарповны, три Западни. Возвращаясь, увидел отряд деревенских тёток с лейками в руках. Строго сказал:

— Сегодня — без полива! Возвращайтесь.

— Да как же… — забормотала одна. — Жара ж какая стоит! Посохнет же всё!

— Ничего, за сутки не посохнет. А вот вы, если дальше пойдёте — можете. Дотла высохнете… Кру-гом! Шагом марш отсюда. И до завтра в огород не суйтесь. Если, конечно, жить не надоело.

Послушались. Развернулись, пошли обратно.

Я, насвистывая, двинулся к дому. Потом незаметно сошёл с тропинки и присел в стороне, за стволом дерева. Неужели зря жду? Неужели разум возьмёт верх над любопытством?

Не, куда там! Не прошло и десяти минут, как тётки бодрым шагом потопали обратно к огороду. Решили, видимо, что барин ушёл и больше тут не появится.

Хлопок. Визг. Ахи-охи, причитания.

В Западню влетела тётка, идущая первой. Остальные топтались возле окружающей её невидимой стены, дальше не пошли. Повезло, а то бы ещё одна Западня сработала.

— Ну? — подойдя, спросил я. — Убедились?

— Ваша милость! — тётки повалились на колени.

— Дальше будет хуже. Кто-нибудь ещё рвётся поливать огород?

Тёток как ветром сдуло. Осталась только та, что угодила в Западню. Залилась слезами:

— Ваша милость…

— Счастливо оставаться. Скучно не будет, не переживай. В полночь откроются могилы, из них полезет нечисть. Классно время проведёшь.