Но случилось то, чего я вообще не ожидал. Плечи ведьмы под моими руками вдруг обмякли. Свечение серебра сквозь пальцы прекратилось. А ведьма просто и незатейливо повалилась мне под ноги.

— Ну, здрасьте, — пробормотал я.

Выдохнул. Присел на корточки и перевернул ведьму на спину.

На коже, там, где её касался крест, увидел ожог. Сам крест от движения сдвинулся в сторону и сейчас выглядел совершенно безобидно. Как, впрочем, и ведьма. Теперь уже, очевидно, бывшая. Передо мной лежала простая деревенская девушка. Голая, с распущенными волосами и крестообразным ожогом на шее, но — самая обычная. Силы твари я в ней больше не чувствовал.

Надо же. Работает технология. Честно говоря, до конца не верил. Буду в том селе — заскочу в храм, пожму руку отцу Василию. Вернуть в семью молодую, полную сил красивую девушку — гораздо лучше, чем загасить ведьму, я считаю. Даже если не брать в расчёт моральную сторону вопроса…

Так. Ладно. Лирика — это хорошо, но бывшую ведьму надо бы как-то вернуть в отчий дом, не бросать же голышом в поле. Мало ли кто с утра на пробежку выйдет, могут неправильно понять.

Я взял Устинью на руки и пошагал обратно, к её дому. Но не дошёл даже до бани. На краю поля стояла толпа крестьян.

Глава 2

Ну, так-то, удивляться нечему. Визг тут стоял такой, что странно, как из Поречья не прибежали. Хотя, может, и прибежали, я бы и этому не удивился. Вот уж в чём население Поречья может дать сто очков вперёд кому угодно, так это в скорости сбора и распространения информации.

— Здравы будьте, православные, — приветствовал собравшихся я. — Чё, как посевная? Как озимые?

— Месяц как отсеялись, слава тебе Господи, — пробормотал кто-то.

А ко мне вдруг бросилась высокая, дородная женщина.

— Доченька! Устиньюшка! Что ты с ней сделал, ирод⁈

Женщина неумело замахнулась на меня кулаком. Я прикрылся голым телом Устиньюшки.

— Спокойно, гражданка! Держите себя в руках. По порядку. Прежде всего, ваша дочь — образец добродетели. Ни с каким ярмарочным красавцем она не сбегала. Её похитил леший, пытался обратить в ведьму. Лешего, как вы, вероятно, слышали, умертвил я с боевой группой. Я — это граф Давыдов, есличё.

В толпе загомонили. Пришлось прикрикнуть:

— Тихо!.. Далее. В том, что леший выбрал именно её, ваша дочь не виновата. Леший никого специально не выбирает, Устинье просто не повезло. После смерти лешего девушка обрела свободу и вернулась домой. А я с помощью специального охотничьего колдовства помог ей избавиться от тяжёлого прошлого. Больше она не ведьма. Вероятнее всего, даже не вспомнит, что была ведьмой. А вот тот, кто ей об этом напомнит, обратится в нечисть сам. Я понятно излагаю?

В толпе наступила мёртвая тишина. Каждый, видимо, прикидывал, каково это — обратиться в нечисть.

— Понятно? — повысил голос я.

— Понятно, ваше сиятельство, — поклонился тот мужик, что задал вопрос первым. — Это мы слыхали, примета верная. Кто болтать будет, тот сам в нечисть обратится.

Ну, ещё бы не верная примета. Только что сам придумал.

— Отлично. Собственно, всё… Ах, да! Согласно той же примете тот, кто женится на Устинье, жить с ней будет долго, богато и счастливо. Вот теперь точно всё.

Тишина в толпе сменилась разноголосым гомоном. Теперь, очевидно, прикидывали шансы местных женихов. Возможно, уже и ставки делали.

— Это, — я качнул Устинью на руках. — Заберёт у меня её кто-нибудь? Мне не то чтобы тяжело, но поймите правильно. Я сам — молодой и не женатый.

Дошло. Заохали. Мать Устиньи сдёрнула с плеч шаль, накинула на дочь. Тот дядька, что мне отвечал, оказавшийся отцом, бережно принял у меня ношу.

Из толпы выскочила кума Фёдора — бойкая круглая бабенка.

— Где изволите започивать, ваше сиятельство? У меня дом просторный, милости просим! Я вам и откушать соберу!

— Спасибо, в другой раз. — Я вытащил из ножен меч. Толпа на всякий случай шарахнулась. — Куму твоему — передать чего?

— Н-нет, — заикнулась женщина. — Ничего не надо…

— Ну, и славно. Бывайте, селяне. Не хулиганьте тут. И за дочерьми присматривайте получше.

На глазах изумленной публики я изобразил знак Перемещения.

Через две минуты уселся за стол в трактире Фёдора.

— Неприветливая у тебя кума, Федя.

— Это почему ещё? — разбуженный моим появлением Фёдор вылупил на меня глаза.

— Да даже привет тебе не передала. Ничего, говорит, передавать не надо. Хотя привет — уж точно могла бы. Не развалилась бы.

* * *

После праведных ночных трудов спал я долго. Когда спустился вниз, в трактире время завтрака плавно перетекало в обеденное. О моём подвиге, разумеется, знал уже весь город.

Знали о нём, как выяснилось, и в каретной мастерской. Хозяин приветствовал меня низким поклоном.

— Здравия желаем, господин граф Давыдов!

— И тебе не хворать. Карету-то мою — не продал ещё?

— Никак нет. К вечеру покупателя жду.

— Скажи ему, что сделка откладывается. Транспорт внезапно нужен мне самому.

Мастеровой заметно погрустнел, но перечить не осмелился.

— Что ж, дело хозяйское. Нужна — так забирайте. Мы карету всю осмотрели, всё, что надо, поправили. Как новенькая.

— Отлично. На техобслуживание только к тебе буду ездить. Сколько с меня?

Ценник оказался вполне гуманным. Я достал кошель.

— А не знаешь, случайно, где бы мне кучера раздобыть?

— Кучера?

— Ну да. Ненадолго, до Смоленска сгонять. Там я карету, скорее всего, оставлю. Не бесплатно, разумеется.

— Не бесплатно — это можно, — обрадовался хозяин. — Гераська! Подь сюды!

Парень моих лет, возящийся с ободом колеса, отложил молоток и подошёл к нам.

— Сопроводишь их благородие до Смоленска, — приказал хозяин, — сам с почтовой каретой вернёшься. Их благородия кучер в имении остался, а дело срочное.

— В Смоленск? — глаза у Гераськи загорелись. — А когда ехать?

— Сейчас.

Скоро карета моего заклятого врага катилась по булыжной мостовой, направляясь на поиски этого самого врага. Забавно.

Гераська оказался парнем разговорчивым. Сказ о том, в чём заключается преимущество хороших ободьев для колёс относительно плохих ободьев для колёс, он завёл ещё у мастерской и не замолкал ни на секунду. Собеседник парню, к счастью, не требовался. Я под его стрекотание прекрасно дремал почти всю дорогу до Смоленска. Никакого радио не надо.

— А здесь-то — покажете, куда ехать? — спохватился Гераська, когда мы прибыли в Смоленск. — Я тут улицы плохо знаю.

— А где генерал-губернатор живёт, знаешь?

— Это — конечно. Это — как не знать! Такой особняк на весь город один.

— Ну вот, к нему и езжай. Давненько мы с моим другом Ильёй Ильичом не общались.

Я рассудил, что генерал-губернатор должен быть вхож в местное Благородное Собрание, и, соответственно, владеть информацией о товарищах по сословию. Хотя бы на уровне кто где живёт и чем дышит.

Гераське приказал остановиться, не доезжая до особняка. Нырнул в ближайший к дому переулок, выбрал место между двумя домами, где, теоретически, даже случайно не могли оказаться прохожие. Начертил на земле Знак — мало ли что. Рано или поздно его, конечно, смоет дождями. Но сколько-то времени должен продержаться.

— Назначено вам? — осведомился привратник, когда мы подъехали к особняку. Открывать ворота он не спешил.

— Сейчас назначат. Скажи, что прибыл граф Давыдов.

— Давыдов⁈ — ахнул привратник. — Милости прошу, ваше сиятельство! Извиняйте за задержку, не признал вас!

Ворота неспешно, солидно распахнулись. Гордый, как лев, Гераська, причалил карету у широкой лестницы с мраморными перилами. Но подняться по лестнице я не успел. Двери открылись, и мне навстречу бросился Илья Ильич собственной персоной.

— Владимир! Ты как так быстро добрался? Я же только утром нарочного к тебе отправил!

— Какого ещё нарочного?

— А ты разве не видал его?