– Но начало обнадеживает, – возразила заглядывая ему через плечо. – Прочти вслух.

Дадли неловко переминался с ноги на ногу.

– Возможно, мне следует уйти…

– Нет, останься, – сказал Алекс. – Ты, видно, хочешь послушать, и я не думаю, чтобы кто-нибудь имел на это большее чем ты.

Дадли охотно подчинился, подперев веснушчатый подбородок веснушчатыми кулаками.

Алекс начал:

Дорогие брат и сестра! Надеюсь, вы простите меня за столь долгое молчание, но в последние месяцы мне пришлось нелегко. Хуже всего то, что я имел дело с моим же собственным скверным характером. Вы уже неоднократно выговаривали мне за совершенные мною ошибки, так что нет нужды останавливаться на них. Позвольте лишь заметить, что, не претендуя на то, чтобы когда-нибудь стать идеальным человеком, я все же стремлюсь стать более отзывчивым, ответственным и благоразумным.

Мне по-прежнему не хватает Тэсси. Должен заметить, что эти слова не могут передать боли, которую я испытывал – и продолжаю испытывать, – она почти нестерпима. Когда на наши торфяные равнины пришла весна, вместе с ней появилась жимолость и ее аромат, столь же нежный, как душа Тэсси.

Но не будем ворошить прошлое. Не бойтесь, я не превратился в отшельника. Приходится довольно много заниматься делами по поместью, а матушка Бесс регулярно снабжает меня приглашениями на обеды, музыкальные вечера и тому подобное. Похоже, что мое недавнее позорное поведение не только не обескуражило местных матримониально озабоченных дам и их милых, жеманных дочерей, а даже наградило меня репутацией молодого светского повесы. Такое внимание меня скорее раздражает, но, пока не утихнет скандал, мне, по-видимому, придется смириться с этим. Так, по крайней мере, я часто бываю в компании других людей, что все-таки лучше, чем предаваться воспоминаниям в одиночестве.

Кстати, о компании. Кто больше всего беспокоится о том, чтобы я не предавался унынию, так это Габби, потому что не бывает дня, чтобы это настойчивое дитя не приехало ко мне на часок-другой. Она, как когда-то Бесс, луч света в моем, иногда весьма мрачном, мире. Спасибо вам обоим за ваши письма. Сообщения о Тори всегда были для меня источником радости и поддерживали в трудную минуту. Поцелуйте и крепко обнимите ее от имени дяди Закери. И передайте, пожалуйста, Дадли, что я не против того, что он вмешивается во все, что касается Тори. Тэсси была бы очень рада, если бы могла видеть, как он заботится о ее ребенке.

Заканчиваю. Я по-прежнему не люблю писать длинно, но в будущем постараюсь исправиться. Просто мне хочется, чтобы вы знали – я очень дорожу вашей любовью и дружбой и каждый вечер перед сном молю за вас Бога.

Всегда ваш Закери.

– Что ж, оно далеко не столь оптимистично, как можно было бы пожелать, – сказал Алекс, вздыхая и складывая письмо.

– Однако, по-моему, письмо говорит о том, что мистер Закери находится в нормальном состоянии духа.

– Дадли прав, – мягко добавила Бесс – Если бы он оправился от своего уныния слишком быстро, то пришлось бы признать, что его горе было вызвано отнюдь не самыми благородными чувствами. Все, что ему нужно, – это время.

– По крайней мере, он, похоже, не сожалеет о том, что отдал Тори на воспитание нам, – заметил Алекс. – Я опасался этого.

– Да, я тоже, – призналась Бесс. – Я уже привыкла считать малышку своей. – Протянув руку, она накрыла ладонь Алекса. – Нашей. Не думаю, что смогла бы отдать ее теперь даже Заку.

– Вам никогда не придется этого делать, – убежденно произнес Дадли. – Мистер Закери желает ребенку всего наилучшего, а все наилучшее для девочки сосредоточено в этих стенах.

– Если не считать мисс Бринн? – поддразнил его Алекс.

– Да, вы мне напомнили, милорд, – сказал Дадли, вставая и принимая оскорбленный вид, который он напускал на себя каждый раз, когда кто-нибудь из слуг совершал что-то, по его понятиям, недопустимое. – Вы не поверите своим ушам, однако мой долг обязывает меня сообщить вам об этом, даже если вашей светлости придется уволить мисс Бринн.

– Что, без сомнения, доставит вам массу страданий, – заметил Алекс, незаметно для Дадли подмигнув Бесс.

– Мисс Бринн накормила Тори… – для большего эффекта Дадли выдержал паузу, – рыбой!

– А разве эта пища считается нездоровой?

Не могу поверить, что мисс Бринн могла дать Тори что-либо такое, что нанесло бы ребенку вред. Как ты думаешь, Алекс?

– Если мистер Дадли снова сплетничает на мой счет, – послышался сердитый женский голос, доносящийся из-за выходившей на веранду застекленной двери, – то мне придется попросить расчет.

Мисс Бринн была в ярости. Ее чепец сбился на сторону, а выскользнувшие из-под заколки седые волосы как сахарная вата окружали ее круглое, раскрасневшееся лицо.

Откинувшись в кресле, Бесс наблюдала за перебранкой между Дадли и мисс Бринн. Это случалось каждый день, но никогда им не надоедало. Они оба так сильно любили Тори, что постоянно спорили о том, как надо правильно важивать за ребенком. Под их неусыпным наблюдением Тори чувствовала себя превосходно и, кажется, прекрасно понимала, что эти частые размолвки вполне безобидны.

Рука Алекса легла на спинку кресла Бесс, длинные пальцы погладили плечо. Прикосновение было таким легким, таким нежным, но в то же время возбуждало ее так же, как и несколько месяцев назад, когда он впервые коснулся ее.

– Я был бы очень рад, если бы вы уволились, мисс Бринн, – холодно сказал Дадли. – Кормить ребенка рыбой, это же надо! – И он презрительно хмыкнул.

– Не суйте свой нос в чужие дела, мистер Дадли, – возразила мисс Бринн. – Для таких здоровых детей, как Тори, рыба полезна. Уж мне положено это знать, в конце концов, няня я, а не вы. Хотя, похоже, вы думаете иначе.

– Она права, Дадли. – Алекс потянулся за Тори, сидевшей на руках няньки, и та передала ему ребенка.

– Посмотри, Алекс! – воскликнула Бесс. – Мне кажется, что у Тори появился новый зубик внизу.

Похожий на ангелочка ребенок, одетый в белое платьице с оборками и вязаные башмачки, сидел на коленях у Алекса, который придерживал девочку сзади своими сильными руками. Мисс Бринн зачесала чудесные волосы малышки наверх. Тори энергично брыкалась и размахивала ручками; она широко улыбалась, демонстрируя новый зуб.

Мгновенно забыв о своих разногласиях, мисс Бринн и Дадли наклонились, чтобы заглянуть в рот ребенку.

– Превосходный зуб, – гордо заявила мисс Бринн.

– Когда придет ее время сводить с ума Лондон, у нее будет великолепный набор таких жемчужин, – согласился Дадли.

– И это, несомненно, результат правильной диеты, – осторожно высказалась Бесс.

Дадли выпрямился и задумчиво почесал подбородок.

– В этом я не уверен.

Алекс прервал обмен любезностями.

– Дадли, не отнесешь ли ты Тори в детскую? Ей нужно сменить штанишки.

– С удовольствием, – стоически ответил Дадли, бросая на мисс Бринн испепеляющий взгляд. Подняв Тори с колена Алекса, он сказал: – Пойдем, моя дорогая. Тебе пора купаться.

Мисс Бринн тоже вышла из комнаты, едва поспевая своими коротенькими ножками за широко шагающим Дадли.

– А ты знаешь, – сказала Бесс, глядя на мужа из-под полуопущенных ресниц, – что с тех пор, как мы поженились, прошло уже почти девять месяцев, то есть достаточно времени для того, чтобы родить ребенка после нашей свадьбы. – Она легко провела пальцем по шву его брюк, от колена до бедра.

– Все как мы и планировали, Бесс, – хрипло сказал он, пристально глядя на нее. – Теперь никто не сможет сказать, что Тори не наша дочь. Когда мы в следующем году вернемся в Лондон, все будут обращать внимание только на маленький рост Тори и никто – на ее способности, которые, несомненно, будут выше, чем у ребенка ее предполагаемого возраста.

– Мы просто скажем, что она необыкновенно умна, – сказала Бесс.

– И это совершеннейшая правда, – согласился Алекс.

– Но я хочу сказать тебе еще кое-что… – Бесс наклонилась вперед и легонько коснулась губами его щек, подбородка, потом перешла ниже, на шею. Услышав, как он тяжело задышал, она тоже почувствовала возбуждение.