«Шлюха».

Когда я спустилась, зал был полон народу. Перед глазами плыло, и в размытых контурах мне никак не удавалось посчитать, все ли девушки вернулись. Солль, Лурин… я сомневалась и начинала сначала.

Дэзи сжимала в объятиях Лиису и, раскачиваясь, тихонько баюкала её. Пропитанные кровью тряпки, не нужные больше, валялись рядом на полу. Мой взгляд выхватил царапину на щеке Мири и оторванный рукав её платья. Лют обнимал Нору.

Через распахнутую настежь дверь люди в форме выносили на улицу тела – наших гостей и их убийц.

– Это не конец… о нет, великий суд ещё вершится.

Тишину нарушали всхлипы, прерывистое дыхание, трение о кожаные штаны и бормотание Терека. Из отряда, которому сегодня ночью досталась почётная миссия искоренить блуд, Терек один остался в живых. Вместо перчаток его запястья украшали стальные браслеты кандалов, такое же стальное кольцо сомкнулось вокруг шеи – обыденное убранство арестованных Нуррингора. Терек всё порывался бухнуться на колени, но двое псов удерживали его в неподобающей для молитвы позе.

– Будьте милостивы, Боги, я не успел завершить очищение. Будьте милостивы.

– Они не слышат.

Все головы повернулись ко мне, но звонче моего голоса – сухого как песок – прозвучали шаги у порога. Я слышала их вот так лишь однажды, но запомнила навсегда.

– Ты сгоришь в пламени собственного греха, женщина! – Терек стал захлёбываться слюной. – Искушение в одном твоём облике, порочная, порочная… Помилуйте…

Гранд Айвор заполнил собой весь дверной проём и вошёл. Под его тяжёлым сапогом в пыль раздробилось валявшееся на полу бутылочное горлышко, но судья и не заметил. Все застыли; стихли всхлипы и горькие причитания, и только Терек продолжал бормотать, иногда срываясь на крик.

– Тьма опустилась на мир, Боги отвернулись от разврата, которому мы добровольно вверяем наши тела и души. Ты будешь гореть женщина… Солнце откликнется, и вернётся, и засияет над лучшим миром!

Брови – одна широкая, другая перерубленная чёрным шрамом, – сошлись на переносице. Поморщившись, словно от писклявого жужжания комара, гранд Айвор сделал шаг к Тереку.

– Чудовище! – заорал служитель, брызги его слюны разлетелись и попали на чёрный ворот мундира. – Порождение неестественной греховной связи – ты тоже будешь гореть!

– Я уже горел.

Терек выпучил глаза и подавился проклятиями, когда пальцы чудовища обхватили ошейник у него на затылке. Сталь вдавилась в горло. Язык Терека вывалился, но задохнуться он не успел – шея сломалась раньше. Наконец-то верный служитель Богов смог преклонить колени – на мгновение, – а после бесформенной кучей сгрудился на полу.

– Унесите. – Гранд Айвор вытер руку о штаны.

Взглядом своих чёрных как колодцы глаз он обвёл всех девушек в зале и остановил внимание на той, которая не отвернулась. На мне.

В несколько широких шагов гроза Нуррингора преодолел расстояние до лестницы и остановился напротив. Я так и осталась стоять на три ступеньки выше, и наши лица были почти на одном уровне.

– Почти всех задержали, – зачем-то отчитался он. – Здесь, в других городах…

Казалось, он напитывается моим взглядом. А мне было не сложно смотреть.

– Я не знала, что в храмах столько служителей. – Снова этот незнакомый голос, похожий на застрявший в ржавых колёсиках механизма песок.

– Много служителей, гораздо больше их последователей. Если этой ночью Боги вспомнили и обратили к нам свой священный взор, они неплохо развлеклись от деяний, свершавшихся во их славу.

Я мотнула головой.

– Нет, они не смотрели.

Вернулись псы, носившие трупы. Не оборачиваясь к ним, гранд Айвор спросил:

– Сколько тут ещё?

– Двое, – проговорила я почти так же ровно, как он. Не смотря на безвольно повисшую руку Лиисы, не возвращаясь мысленно в самую большую спальню на втором этаже.

– Трое, – поправил один из псов. Во внутреннем дворе ещё один с проломленным черепом.

Сантро.

– Их я вам не отдам. – Я поднялась на ступеньку и посмотрела на него сверху вниз.

– Вы знаете законы, Каролина.

Значит, он помнил моё имя. А я помнила бледное тело Теи в подвале тюрьмы и навязчивые образы, которые только недавно перестали терзать моё воображение.

– Сегодня вы собрали достаточно свежих тел, чтобы накормить межей, гранд Айвор. Этих я вам не отдам.

Кроме слов у меня не было, чем противостоять ему. Тогда я буду говорить – твердить своё, повторять, пока не закончится эта бесконечная самая короткая в году ночь.

– Мэрг хотела, чтобы её похоронили на самом высоком холме за городом. – Между фразами ещё нужно дышать, чтобы не потерять сознание. Вот сейчас, вдох. – Чтобы, когда солнце вернётся, она первой узнала об этом. И чтобы над ней выросли маки.

Выдох. Когда они поднимутся в комнату Мэрг, найдут её лежащей на кровати в мирной позе. Платье её будет аккуратно расправлено, глаза – закрытыми, а лицо – чистым. Вокруг рассечённого горла будет намотана шаль. Мэрг запомнят красивой, а потом – будь я проклята, если не так, – над ней вырастут маки.

– Вы можете выкупить их. Лично у меня. – Град Айвор тоже поднялся на одну ступеньку.

А может, это самый чёрный цвет в мире? Его глаза?

– Денег я вам не предложу. – Вдох. – Едва ли вы нуждаетесь в них больше, чем мы сейчас. А другое… Что ж, вам известно, услуги какого вида предоставляются в нашем заведении. Устроит ли вас такая плата, град Айвор?

Он коротко усмехнулся половиной лица.

– Вполне.

Выдох.

– Желаете приступить немедленно?

– Не стоит. Даже такое чудовище, как меня, не возбуждает скорбь. – Усмешка задержалась. – Но всё нужно закончить сейчас, чтобы до утра следов не осталось. Лопата найдётся?

Не успев обдумать вопрос, я машинально кивнула. А королевский судья отвернулся к своим людям:

– Подгоните повозку. Кроун, отвезёшь и проследишь. – Он уже собрался уходить, как тот, кого назвали Кроуном, неуверенно покашлял.

– Ах да. – Гранд Айвор вновь повернулся ко мне. Он запустил руку в карман мундира и достал оттуда маленький серебряный медальон на цепочке. – На одной из своих вылазок капитан Фэйрвуд… проявил неосторожность. В последние минуты жизни он вспоминал вас. Просил передать это.

Я отстранённо наблюдала, как медальон опускался в мою ладонь. Сжавшийся кулак скрыл его блеск. Миро обещал вернуться ко мне в середине лета. Лииса обещала рассказать мне о солнечном Лорге. Мэрг обещала дожить до лучших времён. Люди не держат своих обещаний, а я больше никогда не буду верить.

Наверное, я и чувствовать больше не смогу. Отправляя прощальный сувенир в карман, я искала в сердце хоть искорку жалости к Миро, но внутри всё погасло. Моё сознание будто отделилось от тела и со стороны наблюдало за ним – и всем, что происходило вокруг. Как меня обнимали, а мои руки обнимали в ответ. Как воротник платья намок о чужих слёз, а мои губы шептали слова утешения. Как я прижалась к перилам, когда мимо по лестнице несли Мэрг.

Всё казалось ненастоящим. Лииса – слишком маленькой на руках Люта. Лопата, которую Гвин принёс из подсобки, – слишком большой. После мои оцепеневшие тело и сознание наблюдали, как тела грузили на повозку (Сантро уже был там, его принесли с внутреннего двора) и укрывали старыми шторами из сундука. В какой-то момент все – все живые – разом посмотрели на меня, но я мотнула головой.

Дэзи, Солль и Лют уселись сбоку, и повозка медленно покатила вниз по улице. Остальные, пятясь, вернулись внутрь. А я двинулась в противоположном направлении.

В город вернулась тишина. Не та, которая окутывала его каждую ночь во время комендантского часа, а такая, которая бывает только после большого шума. Весёлые огни обратились пожарами, праздник захлебнулся в криках и крови… Как любила говорить Мэрг, всё проходит: хорошее, плохое – и вот, умело орудуя шпагами нуррингорских псов и королевской гвардии, тишина уже поглотила последнее эхо криков. Мэрг не ошибалась.