– Не волнуйся, правила я помню и уважаю, – шепнул он мне в ухо.

Рядом на комод с глумливым звяканьем опустился тяжёлый мешочек с монетами. В унисон с ними звякнула пряжка ремня.

– Ненавижу тебя, Миро, – в моём шёпоте тоже слышался звон.

– О да, – он сильнее надавил на колени и подался вперёд. – Теперь ты, наконец, говоришь правду.

В спальне ждала ванна, полная горячей воды. Не знаю, кто так чутко обо мне позаботился, но пусть Боги вспомнят и благословят его.

Трудно было раздеться. Словно окаменевшие, пальцы едва справились со шнуровкой платья. Чулки с бельём я сбросила, не касаясь себя, а после представила воду плащом и укуталась в него. Я тёрла мочалкой тонкие полоски на запястьях, пока раскрасневшаяся кожа не скрыла следы от верёвки. Синяки на спине завтра проявятся. Ссадины на внутренней стороне бёдер – нашивки форменного мундира жёсткие, шершавые, – гармонично переплелись с моими старыми шрамами. Забавно… те рубцы остались навсегда, хоть оставивший их забылся. Сегодняшние следы скоро побледнеют, но как стереть из памяти это чувство безнадёжной уязвимости?

Я плотно сжала ноги и погрузилась в воду по самый подбородок, мечтая раствориться. Небо за окном медленно светлело, а я продолжала лежать в остывающей воде, пока подушечки пальцев не сморщились, а плечи не покрылись мурашками. Пришлось всё-таки выбираться. Оставляя на полу мокрые следы, я подошла к окну и распахнула его. Свежий воздух вступил в колючее сражение с капельками на моей коже и скоро победил их. В предрассветной серости все отметины далёкого прошлого и этой ночи утратили цвет, объятия воды и ветра оттеснили прикосновения чужих рук и губ. В паху уже почти не ныло. Я в порядке. В порядке.

Гадая, навсегда ли сон покинул меня, я надела не самое эффектное, зато мягкое платье, и вышла из спальни. Сложившаяся традиция диктовала мне первой спуститься в зал и раздвинуть шторы – впустить новый день. Я уже была на середине лестницы, как услышала внизу, у двери, яростный спор. Голоса я узнала сразу: низкий, чуть хрипловатый принадлежал Сантро, нашему мрачному привратнику. Другой, надменный и пьяный…

Я не принимала осознанных решений, просто развернулась, вновь прошла по коридору второго этажа до последней двери и толкнула дверь в спальню Мэрг. Вот он, висит на вбитом в заднюю стенку шкафа гвозде. Небольшой, точно игрушка, арбалет – лёгкий и изящный. На украшенных искусной резьбой деревянных плечах темнели гнёзда от давно распроданных рубинов. В пазе угодливо лежала тонкая стрела из настоящей ируланской стали. Рычажок охотно следовал за моими пальцами: застонала пружина, и тетива с тугим скрипом натянулась. Подарок, говорила Мэрг беззаботно, на всякий случай.

Обратно я шла, прислушиваясь. Удачей стало бы для всех, сумей Сантро выпроводить незваного гостя, но ведь арбалет так приятно оттягивал кисть… Я мрачно улыбнулась.

Двое на пороге замолчали и синхронно повернулись на звук моих шагов. Привратник свёл брови на переносице, зыркнул на оружие, потом снова на меня, и медленно покачал головой.

– Ступай и проверь задний двор, Сантро, – произнесла я спокойно, а мысленно пообещала ему, что всё разрешится благополучно. – Я приму нашего гостя.

Поколебавшись ещё немного, он кивнул и грузной поступью зашагал к чёрному ходу. Тень улыбки сошла с моего лица. Я заговорила снова – в погребе Мэрг не нашлось бы вина крепче и суше моего голоса:

– Что привело вас к нам в столь ранний час, гранд Ренфолд?

Он ввалился в зал, источая дивный аромат: смесь перегара, дыма, дорогого парфюма и вчерашнего пота. Впрочем, Ренфолд умудрился сохранить ясный взгляд и твёрдость голоса.

– Ты, – выплюнул он. – Снова. Почему ты посылаешь в мой дом всяких псов, которые смеют мне угрожать? Где Солль?

Я удобнее перехватила приклад и остановилась напротив.

– Вынуждена сообщить вам, гранд Ренфолд, что ваше присутствие в нашем заведении отныне нежелательно.

– Мне ещё шлюхи всякие не указывали, куда приходить, а куда – нет!

Он выпрямился и качнулся в мою сторону. Хотелось отступить, но я мысленно пригвоздила себя к паркету.

– Скажи, ты сам её избивал? – Слова причиняли мне боль. – Пока кровь не пошла, да? А потом ещё немного, чтоб уж наверняка…

Тихий ответ послышался у меня за спиной.

– Нет, но он наблюдал.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы взглянуть на Солль – я видела её отражение в лице Ренфолда. Оно вмиг утратило цвет, уголки губ опустились, на шее быстро забилась жилка.

– Солль! – выкрикнул Ренфолд сдавленно. – Девочка, как ты?

Вероятно, она осталась стоять на лестничном пролёте, на фоне собственного портрета – Ренфолд смотрел поверх моей макушки.

– С ней всё будет хорошо, – ответила я.

Ренфолд затрясся. Глаза его увлажнились, и вот первая слеза скатилась по щеке, проложив дорожку в проступившей за сутки жёсткой щетине.

– Солль, прости меня. – Он рванул воротник. – На меня нашло… Я испугался, ты ведь должна это понимать! Но больше подобного не повторится, слышишь? Я заберу тебя отсюда, увезу. И когда ты будешь только моей – когда я смогу быть уверен, что в тебе растёт мой ребёнок, – я позволю тебе оставить…

– Ах, ты позволишь… – Моя рука поднялась прежде, чем желание выстрелить сформировалось и невыносимо заныло. Будто арбалет Мэрг вовсе ничего не весил. – Стрелы здесь, конечно, небольшие, лёгкие… – Я сглотнула. – Нужно правильно выбрать цель. В глаз, думаю, попаду, или в горло…

Свои размышления вслух я сопровождала соответствующими движениями.

– Что ты творишь, дура, он ведь выстрелить может!

– Или… – я опустила руку, направив кончик стрелы ему между ног. – Мужчины гордо называют выпуклость в штанах своим достоинством. Но подозреваю, что достоинства у вас даже там нет.

Ренфолд бросил последний взгляд за мою спину и, не услышав оттуда возражений, вновь чудесным образом преобразился. Глаза сверкнули. Как в утренней дымке, поблёскивали ещё не высохшие на ресницах слёзы.

– Ты всё ещё не поняла, сука, с кем разговариваешь? – Он оскалился. – Если я захочу её снова – когда она приведёт себя в порядок, – я получу её. Как и любую здесь, как и тебя. Думаешь, Мэрг защитит? Или тот пёс, перед которым ты ноги раздвигаешь? Можешь хоть под самого королевского судью лечь, я ведь всё равно тебя достану. И когда мы встретимся в следующий раз, ты будешь стоять на коленях, обещаю. – Он тронул свой пояс.

Моя рука, державшая арбалет, всё же дрогнула вместе с болезненно сильным ударом сердца. Но Ренфолд не заметил. Он смотрел на людей, которые собирались вокруг меня. Рядом, коснувшись плечом плеча, остановилась Дэзи – я узнала запах её мыла. С другой стороны встал Гвин: в руках он ловко, словно игрушку, вертел тесак для мяса. Скрипнула дверь чёрного хода, зашуршали тяжёлые шаги Сантро.

Пренебрежительно хмыкнув, Арвин Ренфолд развернулся и вышел прочь. Я выдохнула. Когда Сантро мягко сжал моё запястье и отобрал арбалет, я не возражала. В зале, заполненном жителями дома, повисла тишина, какая и по ночам редко бывает. Тишина звенела, пока Солль не нарушила её.

– Вы видели, – пробормотала она растерянно, – он плакал…

Теперь я могла обернуться. Протиснувшись сквозь стену защитников, рассеянно кивнув Дэзи и Норе, я поднялась по лестнице и остановилась перед Солль. Как же мало она – растрёпанная, бледная, с распухшей губой и густо-фиолетовыми синяками под глазами – походила сейчас на свой яркий портрет.

– Так беги за ним, – прошептала я ей. – Если будешь умолять старательно, он примет тебя обратно. Ну же!

Может, она молчала слишком долго. Или же всему виной был короткий взгляд, который Солль бросила на дверь. Дни, недели спустя я жалела о той пощёчине – после, а тогда я вложила в неё всю накопившуюся ярость. Кто-то вскрикнул.

– Так тебе нравится? – прошипела я.

– Что ты… – из глаз Солль брызнули слёзы. Она прижала ладонь к щеке, и я ударила её снова, по другой.