Потом машина затормозила у каких-то дверей. «Обратный вход в здание суда! – смекнула Анна. – Скорей бы все это кончилось, уж на один конец! А там – посмотрим еще, кто кого…» У нее из головы не выходили две массивные железные двери, одна из которой запиралась самым большим ключом из связки, висевшей на поясе у подвыпившего охранника, а вторая – на простую щеколду -задвижку.

Но кончилось все очень даже нескоро! Анну провели в подвальное помещение суда, разделенное на клетки, и посадили в одну клетку с какой-то совершенно пьяной и размалеванной девицей усадили. Девица болтала без умолку, все рассказывала, что ее хотят лишить материнских прав, что она с каким-то Сашей безумно любят другу друга, а детей забрала мать и написала заявление в полицию, будто она скрывается и не выполняет родительские обязанности, а она совсем даже не скрывается, а просто живет с этим Сашей, с которым они безумно любят друг друга… И вот ее при какой-то облаве у подруги (в притоне, конечно же, решила Анна) поймали и привезли сюда, а теперь хотят отправить в СИЗО и припаять статью об уклонении от воспитания и даже избиения детей, а она совсем их никогда и не била, мать все врет, ну и так далее, тому подобное… Анне эта болтовня надоела, тем более что перегородки в клетушках были фанерные, и слева, и справа сидели такие же как эта девица полупьяные и наверняка что-то действительно совершившие девки и парни, стоял матюжный галдеж, все было слышно. А спереди галдели конвойные, в общем, здесь было в сто раз хуже, чем в ИВС, и Анна уже даже заскучала по своей теплой одинокой камере…

Анна стала абстрагироваться от окружающей обстановки и сосредотачиваться на своих недавних мыслях. Она немножко представляла себе план здания рыбацкого УВД, и, если она верно мыслит, то железная дверь со щеколдой выходит во внутренний двор. Когда-то, когда криминогенная обстановка в Рыбацком была средненькой, а о терроризме в России знали только из газет, печатавших репортажи о борьбе палестинцев с израильтянами, проход с улицы во внутренний двор был свободным. К зданию УВД, имеющему форму буквы «П» «палочками» назад, «перекладиной» вперед, был вплотную сзади приделан бетонный забор, окружающий здание с трех стороны, кроме фасада – «перекладины» буквы «П». Но между правым от фасада крылом и забором был когда-то широкий проход. Потом, когда боевики захватили здание налоговой полиции на Северном Кавказе, на этом проходе повесили огромные ворота, запиравшиеся на замок, и поставили дневную охрану. А вот была ли там ночная охрана? Анна решила, что вряд ли. Зачем, если вечером из ворот никто никуда не выходил, все задержанные мирно спали по своим клеткам в ИВС и в дежурке, а полицейский пост все равно есть на центральном входе? ИВС, как поняла Анна, находился в левом крыле здания, занимала левую «палочку» буквы «П», и крылечко, с которого она спускалась в фургончик для арестантов, находилось напротив милицейского гаража. Он, скорее всего, тоже запирался на ночь. И если спуститься с этого крылечка, повернуть направо и тихонечко скользить вплотную к стене, то можно незамеченной добраться до ворот. Но вот если они будут заперты, что тогда? Кончено, можно попытаться через них перелезть, уж в чем-в чем, а в ловкости Анне не откажешь… В детстве она брала штурмом любые преграды. Принцип прост: сначала забираешься на сам запор, ведь не ползти же по голой стене ворот, потом встаешь на запор (он, как правило, мощный, выдержит не только ее), дотягиваешься до верхнего края, подтягиваешься и перемахиваешь… Все это не так уж сложно, только бы не было охраны… А дальше – дело техники, здание милиции в самом центре города, так что затеряться там – пара пустяков, самый лучший сыщик не отыщет.

…Уже все соседние клетушки опустели, а Анна все ждала и ждала. Это не предвещало ничего хорошего. Судья явно оставляла ее напоследок, а напоследок, как известно, оставляют самое трудное и неприятное. Наконец позвали и ее. Под конвоем, руки за спиной она прошла по зданию суда и вошла в зал заседаний. Ее посадили за перегородку, конвой встал по бокам, как около убийц и маньяков в детективных фильмах… Сергей уже был в зале, он сразу бросился к ней и зашептал:

– Слушай, тут такое дело… Судью опять поменяли. Стал Миша Лунин, а он – приятель Долгорукого. Дело пахнет керосином. Дознание вышло с ходатайством поместить тебя под арест, ну, в следственный изолятор то есть, на два-три месяца, но прокурор испугался – это же незаконно, а ты как-никак не последнее лицо в городе, да и в области! Однако все равно пошел у них на поводу и написал на их ходатайстве «прошу продлить содержание под стражей на 72 часа», то есть, опять в ИВС. Это плохо, но это лучше, чем СИЗО. Честно говоря, после того как мне сообщили, что Литровский приходил к председателю суда и после того, как этот придурок Горемыкин возбудил еще семь уголовных дел, я предполагал, что будет жарко. Уголовные дела и возбуждались специально, чтобы поселить у судьи недоверие…Уж не знаю, на что решится Миша Лунин.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.