Но Анна хорошо знала, что представляет собой Литровский, и понимала, что где-то в этой программе закопана бомба. Скорее всего, Литровский собирался зарубежное усыновление превратить в свой очередной бизнес. За рубежом за возможность усыновления платят огромные деньги. В России падкие на валюту чиновники знают это, и уже в прессе была не одна публикация об усыновлении за взятки. И это бы еще ничего, пусть берут на лапу тети и дяди из департаментов образования, было бы детям хорошо. Но, к сожалению, когда усыновление становится одним из видов бизнеса для российских чиновников, оно очень скоро ставится на поток, и алчным чинушам уже некогда отслеживать, в какие семьи попадают дети. Пресса пестрит страшными рассказами о том, как заграничные приемные родители с психическими отклонениями истезают русских детей, и даже о том, как якобы под предлогом усыновления детей увозят за границу, где их следы теряются, а потом выясняется, что наших малышей продают как товар для извлечения органов для тяжело больных, и для прочих нужд оздоровления разных импортных наций и даже для омоложения престарелых фотомоделей и кинозвезд…
По всем этим причинам Анна была категорически против предложенной Литровским программы ускорения размещения детей из Рыбацкого в зарубежных семьях. Программа дурно пахла скоропостижностью и криминалом. Скорее всего, Литровский планирует стать каким-нибудь руководителем комиссии по такому усыновлению, и это станет для него еще одним источником дохода. После винно-водочной торговли, ресторанов и досуговых агентств (проще говоря, сутенерского бизнеса). Именно на этой ноте Анаконда заканчивала свой материал.
Статья вышла в «Золотом слове» в конце мая, называлась она «Загадки «Гермеса». Чумнов как всегда закатил скандал, и, опять же, как всегда, быстро успокоился. Литровский перестал здороваться, но зато очень уж угодливо стал здороваться смазливый юрист «Гермеса» Вася Кириллов по прозвищу Промокашка.
Недели через две после выхода статьи Вася позвонил Анне и предложил встретиться. Разговор был простым и коротким – Литровский в лице Васи-Промокашки предлагал газете деньги. За молчание. Проще говоря, за то, чтобы ни Анна, ни кто-либо другой в «Золотом слове» в течение всего договора (пока по каким-либо причинам договор не будет расторгнут) ничего плохого ни про «Гермес», ни про Бориса Иосифовича Литровского не писали.
Анна съездила в редакцию и передала предложение шефу. Новацкий немного подумал и видоизменил предложение. Поскольку брать деньги за некое молчание неэтично, да и непонятно, как это оформлять документально, да и связываться с такой одиозной личностью и такими скользкими обязательствами как-то не хотелось, он предложил «Гермесу» заказать коммерческий материал на определенную сумму – тысяч на сорок-пятьдесят, а за это редакция по обыкновению берет на себя обязательство смягчать удары по «Гермесу», если таковые будут (нельзя же, например, будет умолчать о каком-нибудь громком уголовном деле, если такое возникнет) и без причины плохо о «Гермесе» и Литровском не писать. В общем, примерно такой же договор, какой был заключен с мэрией Рыбацкого в лице мэра Николая Евгеньевича Чумнова, за исключением приложения «Рыбацкая слободка».
Анна передала предложение шефа Васе Кириллову, тот поехал к Литровскому, потом вернулся, уточнил кое-что, опять уехал, и так ездил туда-сюда чуть ли не целый день.
Наконец Вася привез от имени Литровского в устной форме следующее предложение. «Гермес» не располагает на данный момент такой суммой, однако не отказывается от предложения, просто желает видоизменить его. «Гермес» будет перечислять каждый месяц в редакцию по десять тысяч рублей, а «Золотое слово» все это время не будет плохо писать о Литровском и его команде. Когда же наберется пятьдесят тысяч, то журналисты совместно с Литровским напишут рекламно -иммиджевую статью о Литровском как депутате и руководителе «Гермеса».
Анна передала предложение Новацкому, тот согласился, но потребовал письменного договора. Вася начал его готовить, но готовил медленно, так медленно, что вытрепал Анне все нервы. Она чуть не каждый день звонила, напоминала, требовала, но Вася все тянул и тянул. Меж тем в конце июня он вдруг привез десять тысяч как первый взнос согласно пока еще устному договору. Анна повезла их в редакцию и передала шефу. Шеф велел главбуху запереть деньги в сейф, а Анну отругал за то, что до сих пор нет договора.
Анна, вернувшись, встретилась с Кирилловым и отругала его. Промокашка поклялся, что сделает все в два-три дня, но неожиданно уехал в какую-то дальнюю командировку. А когда вернулся, оказался в отпуске Литровский, и так прошел месяц, а договора все не было… В конце июля Вася – Промокашка прикатил к Анне и с большими извинениями всучил ей еще десять тысяч в конвертике (мол, Вы видите, что в денежной части мы договор соблюдаем) и заверил, что теперь все в сборе, и договор будет готов со дня на день. Анна снова повезла деньги шефу, и снова ей попало. Новацкий сказал, что в следующий раз деньги не примет, а, напротив, вернет и остальные, если не будет договора. Была вызвана на консультацию главный бухгалтер, совместными усилиями решили оприходовать деньги, выписали на Анну приходный ордер и пробили чек, который она должна была из рук в руки вручить лично Литровскому, но ни в коем случае не Кириллову.
Анна стала вызванивать Литровского, но в фирме усиленно отвечали, что его или нет, или он занят, или только что выехал и вот-вот будет… Анне это нравилось все меньше и меньше. Она снова вытащила на встречу Кириллова, он показал ей договор, правда, не подписанный, и поклялся, что сам не может последнее время выловить шефа и поговорить с ним.
Потом Анна ушла в отпуск и на время выпустила это из-под контроля. А перед последней пятницей августа снова набрала сотовый Васи-Промокашки. Вася был особенно учтив и поклялся, что на следующую встречу привезет и договор, и деньги. Анна решила, что если снова не будет договора и Литровский не покажется для того, чтобы передать ему чек, она вышлет ему в «Гермес» чек заказным письмом.
Наступила последняя пятница, Анна прозвонила кучу денег на сотовый Васе, а он все извинялся и говорил, что никак не может увидеться с Борисом Иосифовичем… Решили отложить до понедельника. А в понедельник Анна уже собралась ехать, будучи уверенной, что с утра все будет в порядке, и деньги, и документы, но снова вышел облом. Но ехать ей все равно было надо, пусть без денег и договора, однако по иной служебной надобности. Опаздывая, она вспомнила, что Чумнов собирался в областной центр, и напросилась с ним. 0
Чумнов по дороге изрядно утомил Анну. Он все ругал ее за «Загадки Гермеса».
– Что ты придираешься к Литровскому, ведь он порядочнейший человек! А сколько благотворительных акций делает в городе! А как о детях сиротах беспокоится! Зачем ты на его программу размещения сирот в иностранные семьи наезжаешь? Что здесь-то, в наших детдомах хорошего? Выходят одни воры да проститутки…
Анну прорвало. Она высказал Чумнову все и о бизнесе Литровского, попавшегося на неуплате налогов и торговле левой водкой, и досуговом бизнесе по вовлечению девушек в проституцию и поставке их для развлечения так называемым «состоятельным джентльменам», и о программе по размещению тяжело больных сирот в зарубежные семьи.
– Во-первых, сразу начнутся злоупотребления, и здоровых детей будут выдавать за больных. А во-вторых (тут уж она по обыкновению съязвила) чем плохо для Литровского, что детские дома выпускают проституток? Это как раз пополнение для его досуговых агентств.
Слово за слово, и они разругались с Чумновым в пух и прах. Чумнов начал обосновывать непревзойденные положительные качества Литровского, и сообщил кое-что совершенно новое для Анны. Литровский, оказывается, не так давно выкупил какую-то лабораторию НИИ «Гюйс», бывшего при советской власти одним из немногих в Рыбацком секретным предприятием военно-промышленного комплекса. И теперь откроет там небольшой цех по производству лекарственных препаратов.
