По Анниной статье о проститутских агентствах областная прокуратура назначила проверку, которая, естественно, ничем не кончилась. Была составлена отписка, что, дескать, это фирмы однодневки, и доказать, что они предоставляют услуги проституток, а тем паче втягивают в проституцию, практически невозможно… Новый областной прокурор такого, конечно бы, не позволил, но тогда еще был старый, которому все было по фигу… Правда, после статьи милиция сделала несколько рейдов-налетов на квартиры, где базировались диспетчеры, стайки проституток отловили, привезли в УВД, показали для отчета по местному телевидению, оштрафовали девушек на какие-то гроши, тем дело и кончилось. Но хоть что-то сделали, хоть какие-то мероприятия провели, Анна и этому была рада, ее труд все-таки не пропал даром…

Но самое интересное случилось с председателем Рыбацкого городского суда Севой Долгоруким. После того как все уже стихло он начал названивать в корреспондентский пункт и намекать на встречу. Из его полунамеков Анна поняла, что ему накрутил хвост председатель областного суда и потребовал объяснений и выяснений, кто же из судей конкретно пользовался услугами рыбацких проституток? Поскольку Сева очень хорошо знал, кто именно, выяснять этот вопрос ему не очень-то хотелось. Но пришлось! И вот он самолично приехал к Анне в корпункт и, заходя вокруг да около и считая себя, наверно, самым умным, попытался выяснить что-нибудь, не задавая, так сказать, прямых вопросов. Анна, стреляная волчица, все прекрасно поняла с полуслова и стала подыгрывать Севе, наслаждаясь игрой… Она сделала вид, что понятия не имеет, что за фамилия у судьи, который звонил однажды в одно из агентств. Просто назвала телефон. Сева побледнел, потом покраснел, потом сказал, что не помнит, чей это телефон, и ушел, даже не поблагодарив за то, что журналистка пощадила его и не стала ставить в неловкое положение…

Вместо этого он потом отыгрался на Анне. По обыкновению из-за какой-то статьи на нее и на газету подали иск о защите чести и достоинства. Анна прошла уже не один десяток таких судов, и здесь, в Рыбацком, и в областном центре, и нисколько не боялась. Тем более что с судьей, которая все время рассматривала эти исковые, у нее сложились хорошие отношения. Да и судья была и грамотная, и опытная, и без дури… И вдруг примерно через месяц после разговора с Севой Долгоруким, когда пришел очередной иск, Сева неожиданно распределил его не привычной судье, как положено, по месту жительства ответчика, а той, которую в Рыбацком терпеть не могли! Эта престарелая мадам, проработавшая до того, как стать судьей, не один десяток лет в торговле – юристом Рыбацкого универмага, а потом объединения «Продтовары», была безграмотна, злобна, и все процессы строила на эмоциях… Анна, почуяв подвох, отправилась к Долгорукому разбираться. Он долго крутил-вертел, говорил, что совсем не обязательно, чтобы иск рассматривал судья по микрорайону, он распределяет, дескать, дела по загруженности, и Анне при этом в глаза не смотрел… Ей надоели его выкручивания, и она спросила прямо:

– Всеволод Борисович, ведь Вы нарочно отправили этот иск к этой судье? Потому что после той статьи о проститутках меня невзлюбили?

Сева покраснел как рак, потом встал, закрыл плотно дверь и, злобно глядя Анне в глаза, вдруг сказал:

– Я вообще сомневаюсь, что Вас кто-нибудь любит!

Анна открыла рот удивления, да так и стояла несколько секунд с открытым ртом. Пока, наконец, не собрала разбежавшиеся было от удивления и тупого откровения председателя суда мысли воедино, и тогда расхохоталась ему прямо в лицо. Он не ожидал такой реакции на свое злобное хамство, выскочил из-за стола и уставился на нее полными ужаса глазами. А она, кончив хохотать, вышла из кабинета и громко хлопнула дверью.

Иск при рассмотрении противной старой судьей она, конечно, проиграла, но областной суд отменил это решение и, в конце концов, она выиграла. Зато Сева Долгорукий с той поры, увидев Анну, обходит ее за версту…

Вспомнив все это, Анна поняла, что если как следует настроить потомка великих русских князей, который не тянет внешне даже на простого советского интеллигента, то ничего хорошего ей ждать не приходится…

У Сергея снова зазвонил мобильный. Коллега-адвокат, взявшийся следить за Литровским с Долгоруким, сообщил, что Литровский вышел из кабинета Севы Долгорукого красный и потный, видимо, разговор был напряженный, а потом Долгорукий вызвал Киселеву… Пименова это сообщение, конечно же, расстроило.

– Ну ладно, Аня, будем надеяться на лучшее. Все-таки Светка Киселева – крепкая судья.

Сергей иногда называл судью Киселеву в кругу близких знакомых Светкой, так как знал ее хорошо: ее супруг, теперь милицейский пенсионер, тоже был следователем и работал в одно время с Сергеем. Вдруг послышался звонок в дверь ИВС, Анна услышала, как открыли дверь, раздались шаги, и в комнату для допросов вошел дознаватель Горемыкин, какой-то еще больше повисший и неуверенный в себе.

– Я узнал, что Вы, Сергей Андреевич, у подозреваемой, и решил воспользоваться этим и дополнительно допросить Анну Сергеевну.

– Я уже все сказала и больше мне добавить нечего… – резко ответила Анна, но в глубине души стал разрастаться страх.

Что-то за это время случилось. Что-то нехорошее.

– Дело в том, – немного волнительно, немного торжественно-радостно начал Горемыкин, – что возбуждено еще семь дел.

– Какие семь дел! Вы в своем уме?! – чуть было не набросилась на него Анна, но адвокат остановил ее, сжав плечо.

– Ну так объясните, что еще за семь дел?

– В деле фигурируют еще семь эпизодов вымогательства! – снова так же торжественно-радостно заявил Горемыкин.

– Что-о-о?!– Анна в ужасе вскочила, и Пименов снова сжал ей плечо и усадил на место.

Он, в отличие от Анны, уже полностью овладел собой. Горемыкин положил на стол талмуд с уголовным делом, и Анна в ужасе увидела, как за эти полсуток дело распухло… «Ну, Аня, суши сухари! – мысленно сказала она себе.

– Ну а потерпевшие-то кто? – насмешливо спросил адвокат. – Тот же самый, или еще какие олигархи?

– Пять эпизодов с Литровским, он дал показания, что Анна Сергеевна вымогала у него деньги с марта, и три – с депутатом областной Думы Сергеем Вадимовичем Морозовым.

– Это уже не смешно! – взорвалась Анна. – Каким образом я у него-то вымогала деньги? Да знаете ли Вы, что они с Литровским – одноклассники и друзья детства!

– Это не имеет значения! – с гордостью от осознания собственной значимости и оттого что удалось возбудить так много уголовных дел, заявил Горемыкин и как-то даже распрямился, перестал быть таким повисшим. – Если к нам поступили заявления, мы обязаны провести проверку и возбудить уголовные дела.

– Чем подтверждаются эти заявления? – спросил Сергей.

– Показаниями свидетелей, вернее, свидетеля.

– Одного? Я даже сейчас угадаю: Кириллова Василия Евгеньевича?

– Совершенно верно, – ответил дознаватель. – Но опять же это не имеет значения. – Гражданин Кириллов – такой же гражданин России, как и все остальные, и имеет полное право…К тому же не я, а прокурор подписывает возбуждение…

– Слушайте, хватит! – перебила дознавателя Анна, и, несмотря на то, что адвокат довольно сильно держал ее за плечо, с силой поднялась из-за стола.– Мне Ваше словоблудие уже надоело! Скажите лучше, сколько Вам заплатил Литровский за то, чтобы меня посадить?!

– Вряд ли Литровский станет размениваться на такие мелочи, как дознаватель Горемыкин! – в издевки пошел уже адвокат. – Он заплатил самому начальнику полиции Баранову, а господину Горемыкину досталась разве что бутылку коньяка! Такие как он – простые исполнители…

– Вернее, шестерки! – сорвалась на крик Анна. – Вы, господин дознаватель, обыкновенная шестерка, такая же, как Вася Кириллов! Убирайтесь вон, я не буду давать Вам никаких показаний по Вашим липовым оплаченным делам!

Горемыкин, похоже, испугался. Здесь, в изоляторе временного содержания, задержанные (если, конечно, они в здравом уме и не разухабисто-пьяные) испытывают перед дознавателями и следователями священный трепет. Но эта журналистка мало того, что явно показывает, что он ей активно не нравится, да еще и за что-то активно презирает его, давая понять, будто бы он находится на какой-то более низкой ступеньке интеллектуально-духовной лестницы, да еще и позволяет себе говорить ему такие слова как «убирайтесь!»… Что-то здесь не так, что-то срывается в этом хитроумном плане, который вкратце довел до него начальник полиции Баранов… Слишком уж не похожа эта красивая, несмотря на полуторасуточное выматывающее пребывание в ИВС, высокомерная мадам на сломленную духовно и физически (а в плане было именно так) женщину…