— Дай мне свои руки, — попросил Шадоат.

В страхе Рианна протянула руки. Шадоат схватила ее за запястья и изучала ладони Рианны.

Да, я чувствую там пятна крови, — понял Шадоат.

Ты любишь этих мальчиков? — спросил Шадоат.

Рианна закусила губу и кивнула.

Любишь ли ты их настолько, чтобы умереть вместо них?

Рианна снова кивнула, но медленнее. Слишком медленно.

Из задней части тронного зала послышалось покашливание, и сын Шадоата Абраваэль громко сказал: Мать, можно мне ее?

Шадоат помедлила и повернулась к сыну. Он тихо прокрался в комнату. Красться – это был его метод.

Ему было шестнадцать, и он все еще находился в том неловком периоде, когда он был еще наполовину мальчиком, но обладал похотью трех взрослых мужчин. Шадоат не сомневался в том, каких услуг его сын может потребовать от хорошенькой молодой девушки.

Рианна подняла голову и увидела, как в комнату вошел Абраваэль, далеко не такой красивый, как его мать. Он смотрел на нее, ошеломленный.

В глубине души Рианна смела надеяться, что Шадоат отдаст ее ему, позволит стать его рабыней. Она отдала бы все, лишь бы не умереть.

Шадоат лукаво ухмыльнулась и, все еще держа Рианну за руки, сказала: Я думаю, из тебя выйдет прекрасная служанка. Я пока не уверен, что могу полностью доверять тебе, но в тебе есть жестокость, которой я восхищаюсь.

Рианна попыталась заставить себя улыбнуться, но ей это не удалось.

И поэтому я даю тебе один шанс: я научу тебя истинному значению преданности. Вы понимаете?

Рианна кивнула, поскольку понимала, что Шадоат хочет от нее полной преданности.

— Нет, ты не знаешь, — сказал Шадоат. Не совсем. Еще нет. Но скоро ты это сделаешь. Я хочу от тебя пожертвования. Как ты думаешь, сможешь ли ты отказаться от пожертвования?

Рианна кивнула.

Шадоат улыбнулась.

Взяв Рианну за руку, Шадоат повел ее глубже во дворец и через заднюю часть дворца. Там, возле пруда, сидела на корточках молодая морская обезьяна, самка с длинными желтыми клыками и волосами, почти белыми, как снег. Ее рост был всего семь футов в холке, и когда она увидела Абраваэля, она бросилась к нему и присела на корточки рядом с ним, осторожно осматривая его кожу, словно ища вшей.

В темных глазах морской обезьяны светилось полное обожание.

Любовь без мудрости бесполезна, — сказал Шадоат. — Я хочу, чтобы ты передал ей свой дар остроумия. Она научит тебя преданности и с твоей помощью сможет многому научиться.

Рианна медленно кивнула. Давать дар остроумия было опасно. Предполагалось, что оно позволит получателю использовать часть вашего мозга, чтобы дать ему расширенную память. Получатель, таким образом, стал бы гением, а Посвященный остался бы идиотом.

Рианна знала, что существует опасность, что Посвященная даст слишком много, что она отдаст так много своего разума, что ее сердце забудет, как биться, а легкие забудут, как дышать.

Я не буду этого делать, — пообещала себе Рианна, когда служанка привела посредника, волшебника, который передаст дары.

Ведущий был на удивление молод, одет в богатую мантию насыщенного малинового цвета. Лицо его имело торжественное, одурманенное выражение.

Ты обещаешь? Рианна умоляла Шадоата. — Ты пощадишь мальчиков?

Рианна была не в состоянии предъявлять требования. Шадоат могла убить ее прежде, чем она моргнет.

— Ты выполнишь свою часть сделки, — сказала Шадоат, — а я выполню свою.

Рианна кивнула и покорно упала на колени, потому что больше ничего не могла сделать.

Ведущий усадил ее рядом с морской обезьяной и всмотрелся в ее огромные глаза, а сам начал петь заклинания, его голос то становился низким и плавным, как торжественный звук колокола, то пронзительным и безумным, как отчаянные крики. матери-птицы.

Однажды во время пения он полез в рукав своей мантии и достал крошечный клеймитель не толще гвоздя, длиной примерно с его ладонь. Форсибл был отлит из кровавого металла и имел цвет засохшей крови, грубой и зернистой. На его кончике была выкована единственная руна.

Ведущий протянул инструмент, разложив его на ладони, как бы показывая его Рианне.

Он хочет, чтобы я к этому привыкла, — подумала Рианна. Он не хочет, чтобы я этого боялся, и действительно, мгновение спустя, все еще напевая заклинание, он надолго провел им по тыльной стороне ее руки.

Шадоат сидела позади Рианны, и она прошептала: Теперь, дитя, посмотри в глаза обезьяны и отдайся ей. Подойди к ней.

Рианна попыталась подчиниться, но это было трудно. Она была напугана. Она слышала, что давать пожертвования было болезненно, и теперь ведущий приложил силу к ее лбу.

— Будет больно? – спросила Рианна, охваченная паникой. Она внезапно сжала колени вместе, боясь, что может пописать.

— Совсем немного, — заверил ее Шадоат, — всего лишь на мгновение.

Ведущий прижал инструмент к ее коже на долгую минуту, напевая быстрее и неистовее. Его голос был похож на далекий барабан, стуча и стуча на краю ее сознания.

Инструмент начал нагреваться, и Рианна могла видеть, как металл нагревается и светится красным, как щипцы в кузнице. Она почувствовала странный металлический дым, а затем он начал гореть.

Она услышала, как зашипела ее кожа, и увидела свет, когда сила раскалилась добела. Но она почувствовала на удивление мало боли. Как будто сила вспыхнула так быстро, что просто подожгла нервы из ее головы, и, к счастью, ведущий выбрал именно этот момент, чтобы убрать ее.

Он взмахнул раскаленной добела силой в воздухе, и за ним последовало послесвечение, но мистическим образом, казалось, повисло в воздухе между ними.

Это как змея, — подумала Рианна, — змея, созданная из света.

Его голова находилась на кончике форсибля, но хвост простирался назад до какой-то точки внутри лба Рианны.

Между глазами Рианны ощущалась тупая боль, тянущее ощущение, как будто содержимое ее черепа вытягивалось наружу.

Ведущий пел и размахивал силой в воздухе, всматриваясь в змею света, словно оценивая ее вес и толщину.

Он повернулся к морской обезьяне, а обезьяна просто с любопытством всмотрелась в светящуюся силу. Он вонзил кончик его в волосы между ее грудями, и морская обезьяна посмотрела вниз, открыв рот в тупом изумлении.

Ведущий пел все громче и громче, неистовее. Между глазами Рианны возникло ощущение дерганья, и затем она увидела это: яркую актиническую вспышку, прошедшую через бледный поток света.