Дракен? – потребовал сэр Боренсон. Он сразу понял, что произошло. Дракен скрывал эту девушку, скрывал всю ее семью.

— Это правда, отец, — сказал Дракен. Они не воровали вишню. Они питались лесными грибами, чесноком и речной форелью, чем только могли, — но не ели наши посевы!

Боренсон в этом сомневался. Даже если эти люди пощадили его урожай, он жил на окраине небольшого городка Свитграсс. Наверняка соседям чего-то не хватает.

Дракен дружески обнимал свою девушку, стройную малышку с узкой талией и волосами, желтыми, как солнечный свет. Боренсон знал, что здесь замешана романтика, но одного взгляда на плохую одежду скваттеров, отчаяние на их лицах он понял, что они не были людьми того уровня, которого он хотел бы видеть в своей семье.

Дракена обучали в Гвардине, чтобы он стал небесным наездником и патрулировал Ландесфаллен на спинах гигантских грааков. Сам Боренсон научил Дракена пользоваться луком и топором. Дракен был рожден воином, очень дисциплинированным молодым человеком, а не каким-то придурком с фермы, который посеял свое семя в первой же пожелавшей этого красивой девушке.

— Я думал, что научил тебя лучше, — с отвращением прорычал Боренсон. Ту же дисциплину, которую мужчина применяет на поле боя, он должен применять и в постели.

— Отец, — покровительственно сказал Дракен, вскакивая на ноги, — она будет моей женой!

Забавно, — сказал Боренсон. Никто не говорил ни мне, ни твоей матери о свадьбе… . Ты не будешь спать с этой шлюхой.

— Я пытался придумать, как сказать тебе

Боренсон не хотел слышать оправданий Дракена. Он пристально посмотрел на скваттеров, а затем отпустил их. Через пять минут вы покинете мою территорию. Он позволил им представить себе наказание за неудачу.

— Отец, — яростно сказал Дракен. Они хорошие люди — из Мистаррии. Это барон Оуэн Уокин и его семья — его жена Грета, его дочь Рейн, его сыновья и их родственники.

Боренсон знал имя Уокина. Двадцать лет назад он даже встретил барона Уокина, пожилого человека с хорошей репутацией. Уокины были стойкими сторонниками короля и происходили из длинного рода отважных воинов. Но эти голодающие совсем не были похожи на воинов. На них не было мускулов. Глава семейства выглядел как минимум на десять лет младше Боренсона: худощавый мужчина с вдовьей макушкой и огненно-рыжими волосами.

Неужели в Мистаррии действительно наступили такие тяжелые времена, размышлял Боренсон, что настоящие мужчины превращаются в голодающих? Если все, что он слышал, было правдой, варварские военачальники Интернука вторглись на побережье после смерти Короля Земли.

Десять лет назад семья Боренсона была среди самой первой волны беженцев из Мистаррии. Он потерял связь со своей родиной.

Но последние слухи говорили о том, что новые повелители были суровы со своими вассалами, требовали диковинных налогов, жестоко обращались с женщинами.

Те, кто отступал или сопротивлялся оскорблениям, оказались бы выжжены из своих домов или того хуже.

Будучи бароном, преданным Королю Земли, Уокин и его родственники были бы избраны для возмездия.

Боренсон внезапно осознал, насколько отчаянными могут быть эти люди.

Я… Дрейкен возился. Дождь здесь будет хорошей женой!

Дождь. Боренсон сделал мысленную пометку. Его собственная жена Миррима была волшебницей, служившей Воде. Боренсон подумал, что не случайно его сын влюбился в девушку по имени Рейн.

Он искал слова, чтобы выразить свое разочарование, и одна из бедняков в группе — матриарх Грета — предупредила: Остерегайтесь того, что вы говорите о моей дочери. Она любит твоего сына. Ты будешь есть свои слова всю оставшуюся жизнь!

Какой беспорядок, — подумал Боренсон. Он не осмелился позволить этим людям остаться на его земле, но и не мог с чистой совестью отослать их.

Если он их отправит, им придется отправиться во внутреннюю часть Ландесфалена, в пустыню. Даже если они нашли место для усадьбы, сажать урожай было уже поздно. Семья Уокинов прошла долгий путь — просто чтобы умереть с голоду.

В саду Эрин позвала: Отец, мне нужно еще одно ведро!

Где ты, отец? Звонил Сейдж.

Именно тогда его ударили.

Что-то ударило Боренсона — сильнее, чем когда-либо в его жизни. Удар, казалось, пришелся ему по затылку, а затем прошел по всему телу, сотрясая каждую клеточку его существа.

В его глазах вспыхнули белые огни, а в ушах наполнился рев. Он попытался повернуться и оглянуться назад, но, падая, никого не увидел. Он ударился о землю и изо всех сил пытался сохранить сознание, но чувствовал себя так, словно его ударил молот славы разбойника.

Он услышал, как все сквоттеры вскрикнули от тревоги, а затем начал кружиться, кружиться…

Боренсону приснился сон, не похожий ни на один другой. Ему приснилось, что он человек, гигант в мире, отличном от его собственного, и в мгновение ока жизнь этого человека пронеслась перед его глазами.

Боренсон мечтал о простых вещах — о тяжелокостной жене, чье лицо было не совсем человеческим, поскольку у нее были роговые бугорки на висках, тяжелые челюсти и слишком большие клыки. И все же он любил ее, как если бы она была красива, потому что она родила ему крепких сыновей, которым суждено было стать воинами.

Во сне он сам был воином — Аат Ульбер, лидер Высшей гвардии, элитных сил короля. Его имя было титулом, который означал Берсеркер Прайм, или Величайший из Всех Берсерков, и, как и его жена, он не был вполне человеком, поскольку его народ выращивал воинов на протяжении двухсот поколений, и он был кульминацией их усилий.

Ему снились ночи, проведенные на карауле на одинокой горе в компании только с копьем, и дни, когда он охотился за врагами в сырых лесах, окутанных утренним туманом. Ему снились набеги на вирмлингов: бледных человекоподобных монстров, которые были даже крупнее его, монстров, которые питались человеческой плотью и днем ​​прятались от солнца в сырых норах. Он мечтал о большем количестве крови и ужасов, чем любой человек может увидеть за всю свою жизнь.

Наконец, ему приснилось, что он увидел мир, падающий с небес и падающий на него, как огромная звезда, заполнившая небо. Когда он приблизился, его люди вокруг него закричали от удивления и ужаса.

Он видел голубую воду в этом мире, обширные моря и великие озера. Он увидел титаново-белые вершины гигантских облаков, кружащихся в огромном вихре. Он увидел огромную багровую пустыню, зеленые озера и холмы. Он увидел конечную станцию, линию, отделяющую ночь от дня, и великолепно окрашенные облака по ее краю — огромные полосы розового и золотого.

Вокруг него люди тревожно кричали и указывали пальцем в воздух. Он был на улице Каэр Лусаре, горной крепости, а его собственная дочь смотрела вверх и плакала: Это конец!