В этот момент темноты она удвоила скорость, понял он.

И теперь она летела к гигантскому грааку, как сокол к голубиному гнезду.

Теперь мы увидим, как поживут воины-змеи! Вульгнаш задумался. Он ненавидел их приносить. Они и их скакун только замедляли его. Он жаждал увидеть их поражение, этих свирепых чемпионов, изобилующих талантами, и все они находятся под защитой своего хозяина.

Но Рианна не осмелилась вступить с ними в бой. Она полетела прямо к их грааку, врезавшись в него с поразительной скоростью, а затем упала, когда приблизилась. Воины метали боевые дротики.

Она упала, уклоняясь от снарядов, и огромный черный граак щелкнул ее, когда она проходила мимо.

Затем крылья Рианны расправились, и она снова поднялась.

Вулгнаш увидел вспышку серебра, когда ее клинок ударил по правому крылу монстра, рассекая кожистую перепонку между его костями.

Огромный граак взревел от боли; тотчас же он начал падать, не выдержав своего веса. Граак упал, отчаянно хлопая крыльями, и вышел из-под контроля. Вирмлинги-воины кричали и старались удержаться, хотя некоторые падали со своих скакунов, льясь с неба дождем.

Спустив граак, Рианна взлетела вверх, хлопая крыльями так быстро, что она совершила вертикальный набор высоты.

Девушка за два дня научилась хорошо летать, понял Вульгнаш, лучше, чем я мог себе представить.

Он подозревал, что отчасти это было связано с ее даром остроумия. Она бы научилась гораздо быстрее, если бы запоминала каждое движение каждой мышцы.

Частично это было из-за ее маленького размера. Большие крылья давали ей большую подъемную силу, чем у вирмлинга, и позволяли выполнять акробатические трюки, с которыми Вулгнаш никогда не справился бы.

Но он подозревал, что здесь должно быть нечто большее. У девочки были потрясающие рефлексы. Отчасти она, возможно, родилась вместе с ними, но они также прошли многолетнюю боевую подготовку.

Однако она не стала продолжать атаку. Она промчалась вокруг него по широкому кругу и улетела вдаль.

Она боится меня, — внезапно понял Вулгнаш. Она ничто.

Она не осмеливалась приблизиться к нему. Она надеялась, что он погонится. Она всего лишь хотела отвлечь его, задержать.

Он развернулся и посмотрел вперед. И действительно, Фаллион и остальные покинули поляну и скрылись за деревьями.

Вулгнаш разочарованно зарычал и удвоил скорость, помчавшись к лугу у подножия холма.

Подойдя ближе, он заметил движение среди деревьев.

Волшебник Сизель спрятался там, между стволами двух могучих вязов, а за его спиной стоял Фаллион.

Земля под ним была чистой, если не считать ковра из высохших листьев. Волшебник поднял свой посох в руке и держал его за один конец, размахивая им по огромным дугам, как дубинкой, бормоча заклинание.

Он надеется наложить какое-нибудь заклинание, понял Вулгнаш, но Вулгнаш не боялся. Вулгнаш находился под защитой Короля Земли. Если бы Сизель собирался атаковать, Вулгнаш услышал бы предупреждение своего хозяина.

Старый волшебник знал множество трюков, но все его заклинания были направлены на исцеление и защиту. В лучшем случае он мог бы надеяться предотвратить огненный шар Вулгнаша.

Вулгнаш осторожно скользнул к паре, словно орел на крыльях.

Он слышал, как волшебник выкрикивал свое заклинание:

Ярко течет твоя кровь.

И здоровы ваши кости.

Ваше сердце больше не каменное.

Свет наполняет ваши глаза и освещает ваш разум стремлениями, общими для всего человечества.

Внезапно волшебник развернулся и направил свой посох, и хотя Вулгнаш находился еще в четверти мили от него, слишком далеко, чтобы бросить огненный шар, эффект заклинания Сизель был разрушительным.

В него врезалась сила, словно мощная волна, поразившая его и пронесшаяся сквозь него. Удар был незначительным, не намного сильнее, чем он почувствовал бы, если бы его ударил порыв ветра.

Но в одно мгновение мир изменился.

Вулгнаш внезапно почувствовал острую потребность в воздухе.

За пять тысяч лет он ни разу не вздохнул, и его тело как будто осознало этот факт и наполнило его необычайной жаждой.

В то же время его одолел всепоглощающий голод. Он никогда не ел так, как люди. Когда в этом возникала необходимость, он всегда черпал свою жизненную силу от других. Но тотчас же он понял, что его живот как будто прилип к позвоночнику.

Более того, в его груди раздался сильнейший стук, сердце забилось, и все чувства ожили. Он чувствовал, как теплый ветер струится по его волосам, и каждый волосок их был жив. Впервые он почувствовал запах земли — богатого перегноем леса неподалеку и высыхающих трав полей внизу.

Его собственная одежда носила приторный запах смерти, разлагающейся плоти, и он никогда не узнавал своего собственного запаха.

Его охватила сильнейшая жажда, ибо он никогда не пробовал воды, и внезапно слизь в его горле показалась ему суше песка.

В шоке Вулгнаш посмотрел вперед и увидел, что заклинание дорого обошлось волшебнику Сизелю. Там, где когда-то его одежда была красновато-коричневой и темно-коричневой, цвета увядающей листвы, внезапно она стала белой, как снег, а его борода и волосы превратились в серебро.

Теперь он оперся на свой посох, задыхаясь, как будто только что пробежал грандиозный забег.

Боль, которую чувствовал Вулгнаш, была больше, чем он мог вынести. Вулгнаш взвыл от боли, выбил огненный шар из руки и направил его в сторону волшебника. Но он бросил слишком рано. Огненный шар промчался вперед на сотню ярдов, затем начал расширяться, становясь все больше и больше и замедляясь с каждой секундой. К тому времени, когда он достиг деревьев, он превратился в облако горящего газа, а волшебник развернулся и убежал, исчезнув из поля зрения.

Вулгнаш покатился на землю, врезался в дерево, а затем упал в клубок.

Он упал на землю, и его охватило такое непреодолимое чувство болезни, что он пошатнулся от боли.

Я жив! он понял. Я смертен.

Он поднялся на колени и всмотрелся в свои руки, как будто никогда раньше их не видел. В его руке были дыры, где личинки зарылись в его плоть, и везде, где была дыра, боль была раскалена добела и невероятна.

Лежа на животе, Вулгнаш рухнул среди мертвых листьев на лесной подстилке, чувствуя запах гниения разлагающегося перегноя, запах плесени и почвы.

Кровь начала течь из червоточин в его руках, неожиданно хлынув наружу.