— Но, — продолжила Жасмин, — ты не веришь, что причина такова.

— Не верю. Слишком тупо даже для таких альтернативно-одаренных персон, из которых состоит элита.

— А я не верю, что у тебя нет своей версии! — она улыбнулась, — Я знаю некоторые твои привычки, и одна из них: никогда не бросать загадку не придумав хоть какой-то путь к разгадке!

— Ладно. Ты права. Вот моя версия. Проектировщики знали, что на карусели возникают некоторые отклонения в работе вестибулярного аппарата, это происходит за несколько минут. А что произойдет, если крутить несколько дней или недель? Что если накопятся какие-то эффекты, и затем внезапно проявятся?

— А что мешало проверить? – спросила Скрэтти.

— Ничего не мешало, — ответил профессор, — но ничего и не мотивировало. Сверху была поставлена задача: обустроить людей на орбитальной станции. Точка. Зачем менеджер проекта стал бы делать что-то сверх задачи и отвечать за все, что может пойти не так?

— Но, — встряла Скрэтти, — что-то может пойти не так из-за невесомости.

— Верно. Многое шло не так: невесомость вызывает серьезную дисфункцию нескольких систем организма, включая вестибулярный аппарат. Но менеджер проекта не отвечал за ошибки лидеров. Со временем это стало считаться неизбежным злом, а значит, нормой.

…Пауза. Тургут Давутоглу проводил взглядом голубой кружочек Земли, очередной раз проплывший мимо ближайшего иллюминатора, и отозвался на версию профессора:

— Похоже. Но тогда вопрос: почему в 3-ю космическую эру стало иначе?

— Потому, что 3-я космическая эра началась, когда многое стало иначе на Земле.

— Филипп, ты сейчас о последствиях Вандалического кризиса?

— Не совсем. Видишь ли, Тургут, это как тема корней мирового дерева из спора, который примерно в 1365-м в Толедо вели Авраам Бен-Царцал и Абу-Зейд Ибн-Халдун.

— Жуть! — заявила Жасмин, — Сейчас ты всех запутаешь.

— Наоборот, я сам стараюсь не запутаться, — возразил профессор, — очень легко объявить Вандалический кризис причиной перемен, но этот кризис лишь следствие пересечения нескольких цепочек событий в одной исторической точке. И тот древний спор в Толедо вертелся вокруг дилеммы, что искать: корни дерева или законы его плодоношения?

…

Возможно, разговор за чашкой кофе ушел бы в глубины средневековой эзотерики, или алхимии, или тавматургии, но скоро астробоцман сообщил голосом Шварценеггера из фильма «Терминатор»: «…начата процедура отделения корабля БФМ от орбитальной станции Бифрост» — и внимание туристов мигом переключилось на… Кстати, никому, включая самых ушлых журналистов, не удалось выяснить, кто и когда придумал слово «астробоцман». Сама линия происхождения была определена: еще до Вандалического кризиса, аргонавты начали называть расширенный автопилот для яхты — робоцманом, в смысле: роботизированным боцманом. А позже кто-то из линейного персонала общего проекта ESA-SETI-MOXXI воткнул в эту аббревиатуру кусочек слова «астронавтика».

Робоцманы обладали некоторым интеллектом — примерно на уровне фруктовой мушки. Астробоцманы поднялись почти до уровня стрекозы. Этого достаточно для навигации, коммуникации и управления кораблем. Для управления речевым модулем – тоже. При соответствующих настройках они могли не только поддерживать рабочий диалог, но и генерировать анекдоты (слишком многословные но порой внезапно очень смешные). В данном случае задача астробоцмана была изобразить игру, популярную у деревенских сквайров эры Шерлока Холмса: гончая преследует поезд. Паровозы имели невысокую приемистость, и гончая могла бежать вдоль рельсов более мили, облаивая машиниста. Подставляем на место гончей – Стартреш, на место поезда – БФМ, на место рельсов – траекторию полета к Марсу, дожидаемся отправления и побежали.

…Трехчасовой интервал до запуска маршевого движка требовался, чтобы дрон-буксир оттащил БФМ на безопасную дистанцию, и затем сам успел уйти за радиус поражения переменным электромагнитным полем. В момент запуска поле стало непосредственно видимым. Заряженные частицы солнечного ветра закручивались вокруг силовых линий магнитного поля и излучали в оптическом диапазоне. В общем, происходило то же, что происходит в магнитном поле Земли и вызывает полярные сияния. Только здесь сияние выглядело как полупрозрачная мерцающая картинка всех цветов спектра в гигантском калейдоскопе размером с Австралию, а в центре нестерпимо-яркий штрих плазменного выхлопа. Картинка вращалась вокруг этого штриха, как колесо вокруг оси…

…Поэт-романтик объявил бы (наверное): вот величественное зрелище, которым можно любоваться бесконечно. И это было бы преувеличение. Слово «бесконечно» следовало заменить скромным «долго». Так или иначе, время любования ограничивали полетные планы, поэтому настал момент, когда астробоцман провел корректировку курса и затем произнес голосом стюардессы: «Стартреш лег на маршрут к облаку Кордылевского L5, прибытие через 22 часа, возможны уточнения при мониторинге». Скрэтти моментально отреагировала: «теперь пора поспать» — с любой разумной точки зрения она была права.

…

После таких шоу, как правило, люди засыпают легко и быстро. Данный случай не стал исключением. Далее, примерно через 8 часов, когда туристы проснулись, более-менее привели себя в порядок и задумались о завтраке, случилось уточнение на минус 1 час. Облако оказалось больше среднего по прогнозу. Неудивительно, поскольку прогнозы о размерах облаков Кордылевского заведомо имели погрешность плюс-минус два слона (форма от сферы до эллипсоида с растяжением полтора, масса от 10 до 40 тысяч тонн и средний диаметр от 15 до 50 тысяч километров).

— Больше облако – больше шансов, — прокомментировал Тургут, наблюдая, как Жасмин творит кофе в берберском стиле.

— Шансов на что? – спросил Филипп Уэллвуд,

— Шансов на все. Я рассуждаю, как бизнесмен о пакете акций, купленных на венчурной бирже слепым методом Малкина. 95% окажутся мусорными, 4.5% ни то ни се, и 0.5% с высокой вероятностью принесут маржу на три порядка от цены покупки.

— На чем маржа? – лаконично поинтересовалась Жасмин.

— Заранее неизвестно, — ответил Тургут, — такова суть метода Малкина. Возможен самый неожиданный всплеск спроса на какие-нибудь thneeds, как в старом мультике Lorax.

— Я не про биржу, я про облако: на чем там маржа? — уточнила принцесса свой вопрос.

— А-а… — турецкий миллиардер задумался…

…И моментально встряла Скрэтти со своим специфическим юмором.

— Мне представляется это либо окаменевшее, но жизнеспособное яйцо дракона из эпоса Джорджа Мартина или всхожие семечки цветов межпланетной марихуаны из комиксов Мартина Нарозника. Но я запросто могу ошибаться, а что скажет наука?

— Наука, — отозвался Филипп, — тоже запросто может ошибаться. Я бы предположил там кристаллоподобные пылевые плазмоиды Ленгмюра-Уэллса, хотя это ближе к фэнтези.

— Это еще что? – удивилась она.

— Это просто наэлектризованная минеральная пыль, витающая в ионизированном газе, и условия невесомости позволяют такой разнородной системе быть довольно устойчивой. Дальше интереснее: эти пылинки ведут себя отчасти как ионы в узлах кристаллической решетки, отчасти — как элементы примитивного аналогового компьютера, а отчасти как примитивные формы жизни вроде вирусов. Некоторым ученым отказал здравый смысл, когда в начале XXI века появились публикации об исследовании пылевых плазменных кристаллов на орбитальных станциях и вообще в космосе.

— Что значит «отказал здравый смысл»? – спросила Жасмин.

— Специфика эмоционального выгорания ученых, — пояснил он, — если выгорает человек рабочей профессии, то алкоголь. Если менеджер, то антидепрессанты. Если ученый, то мистицизм. Толкование священных книг и прочая символическая наркомания…

Случилась короткая пауза (будто спонтанная минута молчания в память о выгоревших ученых), после чего Тургут спросил:

— А эти пылевые плазмоиды для чего-нибудь пригодны?

— Наверное, да… — профессор сделал неопределенный жест ладонью, — …Пока не было нормальных системных исследований, так что я не могу сказать определенно.