…Ликэ обхватила голову руками и пробормотала:

— Это на что-то похоже… Хромосомный набор… Но вместо пары тут семерки… Да, их дальнейшее развитие примитивнее, оно похоже на репликацию ДНК-цепей, только тут составная цепь из семи нитей… Одна центральная импринтируется и становится далее матрицей, запомнившей остальные. Это точно что-то не из земной биохимии.

— Цепь из семи нитей, одна центральная? – переспросил Зенон.

— Да, вот, видишь как это в динамике, — Ликэ ткнула пальцем в экран.

— Вижу… Слушай, я понял! Это пранк!

— Что-что? – удивилась она.

— Это долбанный пранк! – повторил он, усилив тезис, затем подвинул к себе резервный планшетник и забарабанил по клавиатуре.

— Гм… Зенон, что ты ищешь и что рассчитываешь найти?

— Уже нашел! Вот! Это вымышленные марсиане из «Миража» Клиффорда Саймака! «Сначала все шесть казались одинаковыми, неотличимыми друг от друга. Потом, когда Уэбб присмотрелся, он заметил мелкие различия в строении тел, выдающие своеобразие каждого. Только шестеро, — подумал он, — а ведь должно быть семь… Семь существ семи различных полов. Все семь требуются для продолжения рода. Шесть безуспешно искали Седьмого… Схема, требующая участия семи, приводит, вероятно, к тому, что рождение потомства это сложная процедура, неприемлемо долгая с человеческой точки зрения».

…

Феерический пранк, учиненный Джил Мба, взвинтил обоих астронавтов до особенного состояния психики, свойственного изобретателям на пороге Эврики. Та легкость (пусть кажущаяся легкость) с которой джамблиха детально разобралась в самой загадочной из человеческих эмоций, а затем сконструировала аналогичные эмоции для вымышленных существ из человеческой НФ… Эта легкость должна была значить что-то очень важное, всеобщее, универсальное как NMFL-архитектура «тень амебы» для любого интеллекта. Следующие несколько дней разговоры Ликэ и Зенона крутились вокруг этого, пока не появилась всесторонне ясная формулировка вопроса, адресованного Джил Мба. Давно замечено, что правильно поставленный вопрос это зачастую уже половина ответа. Так случилось и теперь. Вопрос об эмоциях у джамблей и в частности об эмоциях, которые функционально сходны с эротическими эмоциями у людей, получился сложным, но эта сложность как бы предугадала структуру ответа. Иначе говоря: астронавты смогли ясно сообщить Джил Мба, о чем конкретно они хотят получить ответ. И, как всегда бывало в таких случаях, Джил Мба ответила максимально четко…

…Увы, астронавтам не хватило то ли систематики знаний о вселенной, то ли эрудиции, чтобы полностью понять ответ. Но даже того, что они поняли, хватило для очередного шокирующего вывода, попавшего затем через эхоконференцию Lackhole.FIDONEXT в обычные земные инфосети.

В научно-методическом плане ответ подтверждал гипотезу, высказанную Фанни Шо на римской лекции в мае 11 года. Джамбль способен пересобирать свою личность, как мы способны переоборудовать дом, меняя наборы и схемы соединения отдельных бытовых машин и конструкционных элементов. Люди при этом порой обмениваются бытовыми вещами, а джамбли обмениваются модулями, из которых состоит их внутренний мир. В ответе Джил Мба содержалась добавка: при процедуре обмена джамбли испытывают те эмоции, которым в человеческом лексиконе лучше всего соответствуют термины секса, включая эротику вообще и оргазм в частности.

…

МАРТ-АПРЕЛЬ 13 года Каимитиро

40. Марсианские хроники, лунные облака и Стартреш.

Когда четверых космических туристов спрашивали, как вышло, что их корабль получил сомнительное имя Стартреш, они только ржали и кивали друг на друга. Хотя, по логике понятно, что автор идеи — 108-летний профессор Филипп Уэллвуд, помнивший времена культового сериала «Страртрек», прокат которого совпал с Лунной программой Apollo. Поскольку нынешнее турне тоже можно было отчасти считать лунным, напрашивалась аллюзия. А если цель — космический мусор в троянских точках системы Земля-Луна, то слово «треш» просится в название. Дизайн у корабля подходящий: как цилиндрическое ведро 8 метров в диаметре, столько же в высоту и крестовидная подставка. Конечно, на самом деле это не подставка, а энергоблок плюс 4 движка на консолях. При кажущейся примитивности и сравнительной дешевизне, дизайн отвечал предстоящим задачам. По случаю возникла еще внеплановая задача: репортаж о старте миссии БФМ к Марсу. У Стартреша отсутствовал жесткий график, и поэтому ничто не мешало поучаствовать в историческом событии, внеся свой вклад путем съемки старта с дальней дистанции.

Так Стартреш заранее стартовал от орбитальной станции Бифрост и занял позицию на значительно большем отдалении от Земли с таким расчетом, чтобы оказаться в точке с оптимальным ракурсом в нужное время. Это значит: в максимально широком секторе съемки не должно оказаться никаких посторонних ярких объектов. Немного похоже на фотоохоту за светлячками в оживленном тропическом бунгало-отеле, где хаотические источники света норовят влезть в кадр и затмить слабую люминесценцию насекомых.

До первичного старта БФМ (до отделения марсианского корабля от станции Бифрост) оставалось около часа, а до основного старта (до включения маршевого движка) еще не менее трех часов после отделения. Пока на борту Стартреша четырем диким туристам-астронавтам было нечего делать – только изощряться в остроумии, пить кофе и иногда любоваться голубым диском Земли, переползающим через какой-либо из прозрачных сегментов оболочки корабля. При осевом вращении три оборота в минуту, достигалась центробежная псевдо-гравитация примерно как на Церере. Маловато для комфорта, но достаточно, чтобы бытовые предметы вели себя более-менее привычно (только ОЧЕНЬ медленно). Кофе из джезвы с крышкой лился в чашки так, будто превратился в мед или патоку. Кстати, будь джезва без крышки – кофе при вскипании улетел бы вверх и там в форме ансамбля капель еще несколько часов вальсировал бы на воздушных потоках…

…Но крышка имелась, так что Тургут Давутоглу успешно сварил кофе и разлил его по чашечкам, сообщив с легкой грустью: лучше бы не на плитке, а на противне с песком.

— По-моему, и так вкусно! — объявила Скрэтти, сделав первый глоток.

— Песок на камбузе космического корабля… — произнес Филипп Уэллвуд и сделал жест, означающий что-то вроде «было бы прекрасно, но увы».

— Аутентично! — объявила Жасмин бин’т Джуни аль-Муала, — В следующий раз сварю я, другим методом: из дробленых слабо обжаренных зерен в бедуинском чайнике-кахва, с имбирем и корицей.

— Вот за что я люблю 3-ю Космическую эру! — воскликнула Скрэтти, — Камбуз реальный: сковородки, чайники, электроплитки, посуда тоже. Никакой жести типа жрать и пить из тюбиков секретную хрень, которую даже не видишь. Или даже хорошо, что не видишь.

— Странно, — произнес Тургут, — почему вертящиеся обитаемые модули не применялись в предыдущие космические эры? Я читал, что фон Браун изобрел это еще в 1950-х.

— Хороший вопрос, — откликнулся Филипп, — профессиональные источники убедительно рассказывают об инженерных сложностях проектирования и биологических проблемах скоординированной деятельности во вращающейся оболочке… Но есть нюанс: в любом парке аттракционов 100 лет работают карусели с частотой до 10 оборотов в минуту без ограничений по здоровью для публики. И на фоне данного факта как-то сразу меркнет убедительность объяснений. Впрочем, сейчас мы — это еще более показательный факт.

— Фил, а какое настоящее объяснение? – полюбопытствовала Жасмин.

Профессор Уэллвуд глотнул кофе, затем неопределенно пожал плечами.

— Нет настоящего объяснения. Есть куча гипотез, в основном конспирологических.

— Дай угадаю, — сказала она, — это гипотезы о том, что во влиятельных кругах прорастал непреодолимый страх перед близким будущим, в котором космические станции станут комфортными для длительного обитания людей без особой физической подготовки.

— Приблизительно так, — подтвердил он.