— Вот я не понимаю другое, — сказала Скрэтти, — почему ученые так выгорают? Ладно, в Средние века при церковном запрете на прогресс. Или в начале XX века при всяческом фашизме. Или в начале XXI века при Устойчивом развитии. Но позже с чего выгорать?

— Поиск смысла жизни, пережиток эры католических университетов, — ответил Филипп.

— Ты серьезно? – удивилась она.

— Я более чем серьезно, — ответил он, — в мае текущего года Ее высочество увлекла меня отмечать Ночь музеев в Новую Александрийскую библиотеку…

— Ты что, решил потренироваться в словесной архаике? – перебила Жасмин.

— Нет, но это мероприятие начиналось столь официозно, что…

— …Что это признано недоработкой оргкомитета, — договорила она, — но ты ведь намерен рассказать о другом, не так ли?

— Да. На мероприятии собралось немало профессоров из разных мест Европы и Африки, вроде бы как адекватных ученых. И меня поразило, что на фуршете они не нашли более важной темы, чем смысл жизни.

— А что такого? — спросил Тургут, — Кому как не ученым обсуждать такие абстракции

Профессор Уэллвуд улыбнулся и покачал головой.

— Если бы речь шла о смысле жизни, как абстракции в контексте развития философской мысли, то ты был бы прав. Впрочем, такая чисто академическая тема точно не стала бы главной на профессорском фуршете. Но они взялись обсуждать смысл жизни, будто это прикладная проблема человека и общества. Они стартовали со средневековой позиции католических университетов, и вышло, что дары Каимитиро убили смысл жизни. Труд, семья, бизнес, искусство, наука, образование, политика: все рушится. Люди постепенно отвергают цивилизацию и скатываются в животное состояние.

— Любимая полуденная шутка моего брата Нигига, — сообщила Скрэтти, — чем дальше от завтрака, тем сильнее я скатываюсь в животное состояние из растительного.

— Неужели… — произнес турецкий миллиардер, внимательно и слегка иронично глядя на Уэллвуда, — …Неужели ты терпеливо молчал и не срезал этих ученых хомяков?

— Вообще-то да, я молчал, поскольку не хотел подпортить праздник музеев безобразным скандалом. Когда моего терпения осталось уже не более, чем на 5 минут, а апологетика смысла жизни явно была еще далека от финиша, меня опередил Татаока Окинари.

— Знакомое имя, — заметила Скрэтти, — кажется, японский дядька, имевший отношение к расшифровке формата данных Камитиро.

— Да, — Уэллвуд кивнул, — дюжину лет назад Окинари участвовал в неформальном клубе исследователей сигналов Каимитиро и построил модель Hexenbike, которая радикально расширила наши представления о реляционных структурах данных.

Скрэтти удивленно повертела головой.

— Hexenbike? Ведьмин велосипед?

— Это аббревиатура, — пояснил Уэллвуд, — Hexagon enwrap bilateral key. Идея модели, по словам Окинари, подсказана схемой зрения насекомых, отображающей реальность при помощи двух глаз из тысяч шестиугольных фасеток. Впрочем это длинная история, а я обещал рассказать о событиях Ночи музеев в Новой Александрийской библиотеке. Так получилось, что накануне как раз отмечался 100-й день рождения Окинари, поэтому он немножко выпил… Не подумайте, будто он утратил контроль над ходьбой и речью. Его поведение осталось вполне адекватным. Но тактичность, свойственная интеллектуалам старой японской школы, рассеялась и потому, ввинтившись в круг обсуждающих, он с коварством сетевого тролля, произнес: «Поистине, это ночь музеев! Даже ученые, ради погружения в историю, играют своих предшественников 1000-летней давности! Тогда, согласно дошедшим до нас инкунабулам, главной целью жизни считалось соблюдение контраста ступеней социально-сословной пирамиды и скрупулезное копирование стиля деятельности предыдущих поколений. О, коллеги, вы сейчас могли бы играть в кино».

— И что было дальше, переполох в курятнике? — поинтересовался Тургут Давутоглу.

— Что-то вроде, — Уэллвуд улыбнулся, — хотя, получился довольно тихий переполох. Там никто не хотел подпортить праздник музеев. Кроме того, у пожилых ученых отмечался дефицит седин и морщин: признак действия какого-то эйдж-реверсного векторика. При таких обстоятельствах восхваления старых смыслов жизни выглядит неубедительно.

— Знакомая ситуация, — Тургут широко улыбнулся.

— Банальная ситуация, — добавила Жасмин.

— Слушайте, может пора готовить нетопырей? — спросила Скрэтти, возвращая коллег по дикому космическому туризму к целям экспедиции.

…

41. Силуриане и критерий Поппера как две стороны одного шока.

Эти дроны-локаторы размером с пивную жестянку (когда сложены) слабо напоминали летучих мышей вообще или нетопырей в частности. При запредельной фантазии можно вообразить, будто две сетчатые антенны это крылья (хотя в раскрытом виде их размеры скорее самолетные). Еще можно вообразить, будто маневровые движки на консолях это лапки, а вертящаяся полусфера стереообзора и лазерной навигации это мордочка. Хотя главное сходство состояло в приспособленности к поиску и ловле мошек, точнее любых мелких хаотично (или почти хаотично) летающих объектов в большом объеме…

…Дюжина нетопырей при размещении в вершинах икосаэдра с длиной ребра 50 тысяч километров могли просканировать область пространства размером с планету Нептун и обозначить в ней все металлизированные объекты с эквивалентными габаритами как у теннисного мячика и более. Облака Кордылевского как раз размером с Нептун. Ничего сложного, казалось бы: всего четверть часа и карта объектов с их элементами движения составлена, загружена в бортовой компьютер и готова к использованию. Но был нюанс, который выявился, когда все нетопыри заняли позиции и отработали…

…Стартреш к этому моменту уже пролетел почти полпути к облаку Кордылевского L4, раскинувшемуся по другую сторону от Луны. Итак, нюанс: нетопыри нашли несколько тысяч объектов. Обследовать столько за соразмерное время просто не было физической возможности. А это лишь облако L5 – впереди второе облако L4, где вероятно окажется примерно столько же объектов, достойных внимания. Как расставить приоритеты, если нетопыри сообщают только эквивалентный габарит радио-рассеяния с разбросом плюс-минус сколько-то? Да, у внутреннего края облака L5 оставлена резервная группировка нетопырей, можно отправить любой из них к любому подозрительному объекту. Тогда через 10 — 20 часов будет получена видеосъемка объекта… Но какие объекты выбрать?

Обсуждение этого вопроса развивалось слегка сумбурно, поскольку туристов отвлекал феерический вид сквозь панорамные иллюминаторы. Стартрэш, чуть обгоняя Луну в ее орбитальном вращении, проходил над ее обратной стороной, так что был хорошо виден Великий Бассейн (он же – Океан Мечты), раскинувшийся от Южного полярного хребта Лейбница до тропического кратера Эйткен. По земным меркам это было бы море, чуть глубже и крупнее, чем Карибское. 4 миллиарда лет назад астероид М-класса диаметром около 100 километров столкнулся с Луной, пробив на глубину 1/6 ее радиуса. Обломки железоникелевого состава до сих пор легко обнаруживаются по магнитной аномалии, а другая часть обломков улетела в космос заодно с выбитым лунным грунтом. Что-то из получившегося щебня зависло в троянских точках L4 и L5, поучаствовав в образовании облаков Кордылевского. Большинство малых металлизированных объектов, найденных нетопырями, вероятнее всего имеют такое происхождение. Задача состоит в том, чтобы отсеять их и (в идеале) найти объекты, возникшие искусственным путем.

Между прочим, Филипп Уэллвуд сообщил остальным, что задача старая, известная как «Бюраканский вопрос», поскольку впервые публично обсуждалась на конференции по внеземным культурам 1971-го в обсерватории Бюракан. Общее решение не нашлось, но практические предложения прозвучали. В частности, что искусственные объекты почти всегда представлены поверхностями (в т.ч. оболочками — замкнутыми поверхностями, и стержнями — вырожденными поверхностями). А естественные неживые объекты — почти всегда сплошные объемные фигуры с отношениями между длиной, шириной и высотой никак не в сотни раз (если не учитывать микромир). Отсюда метод обнаружения: поиск «неустойчивых» или «парадоксальных» отражений на локаторе. «Неустойчивых» — в смысле: из-за вращения фрагмента поверхности, его отражение на локаторе оказывается то большим то маленьким, вплоть до кажущегося исчезновения. «Парадоксальных» — в смысле: пустотелые оболочки отражаются на локаторе на разных длинах лоцирующих волн то как контрастное пятно, то как слабое замутнение.