— Более, чем конструктивная идея! – поддержал Йорм, — за обедом-ужином неплохо бы обсудить свежую рекомендацию ЦУП.

— Когда это появилось? – удивленно спросила Наф.

— Полминуты назад, — сказал он, продемонстрировав экран планшетника.

…

Внезапно вспомнился эпизод: гендиректор MOXXI Маркус Хейнхайм (получивший от журналистов прозвище «принц Флоризель») так ответил на вопрос о главных факторах мирового успеха MOXXI: ключ к успеху это соответствие интересам людей в команде. Причем надо принять как данность, что все люди — разные. Еще надо понимать, что это различие людей растет по мере развития успеха команды. Организуйте дело так, чтобы разные люди могли реализовать в команде свои разные интересы — и люди сделают все остальное. Такова вечная теорема, которую доказал великий Джон Нэш в 1950 году…

…На борту Нерривик эта тема вспомнилось, поскольку полученная рекомендация ЦУП MOXXI основывалась исключительно на разнице людей в данном экипаже. Здесь были представлены (Йорм и Наф) с глубокой модификацией по схеме рыбки-клоуна, дающей потенциал для регенерации органов и инверсии пола. Еще один (Эрик) с модификацией «xianzan», популярной у аргонавтов. И одна (Ханка) с экстремальной модификацией по схеме т.н. палеозойских крокодилов (строго говоря, не имеющих никакого отношения к современным крокодилам) — потенциал именно этой модификации доставлял максимум безопасности в условиях Цереры. Так что ЦУП рекомендовал для первой пилотируемой высадки на Цереру – только одного астронавта: Ханку.

Трое остальных попробовали возмущаться этим вариантом. Во-первых, отправка лишь одного астронавта – очевидный риск неоказания помощи, если что. Во-вторых, Ханка в экипаже самая молодая и с минимумом практических инженерно-пилотажных скиллов. Однако Ханка парировала такие доводы: «Ребята, поймите: моя специфика создавалась именно для этого: действия в глубоком холоде и вне атмосферы. Даже если произойдет критическое нарушение герметичности и терморегуляции скафандра – со мной ничего серьезного не случится. Мой биологический прототип пережил два таких оледенения и падения качества атмосферы, в которых исчезли почти 90% видов животных…». В качестве последней точки, она предложила смоделировать какой-либо сценарий, при котором ее жизнь в ходе высадки окажется под угрозой. Софтвер для быстрой обкатки виртуальных сценариев присутствовал в бортовом компьютере – так что за следующие несколько часов обкатка была проведена. Результат: опасные сценарии нашлись, но их вероятность получалось слишком низкой, чтобы фокусироваться на этом. Хотя, чтобы снизить вероятность еще сильнее, экипаж чуть дополнил протокол посадки. Теперь не оставалось никаких разумных возражений. Выполнение протокола стартовало.

…

МАЙ 12 года Каимитиро

30. Межпланетная археология как новый шаг в астронавтике.

Почему разработчики миссии Нерривик присвоили спускаемым модулям корабль-грунт название LEM — неведомо. Может, не хотели расходовать креатив по мелочам, и просто заимствовали из первой лунной программы Apollo? Там LEM означало: Lunar Excursion Module). Кстати, внешнее сходство было: та же бочка на четырех расставленных лапах, снизу — дюзы, сбоку — дверь, такой общий экстерьер. Остальное — сплошь кардинальные отличия. Гравитация на Церере в 6 раз слабее лунной, поэтому посадка-взлет на Церере намного легче и тут достаточно ракетно-двигательной установки на перегретой воде (у фанатов астро-стимпанка в этом месте возможен ментальный оргазм). Такая установка, вообще не содержащая взрывоопасные вещества, устраняет широкий сектор рисков. В общем, сложно было придумать сценарий, при котором что-то пойдет не так…

…LEM с Ханкой на борту отделился от корабля Нерривик и метнулся в сторону диска Цереры, набирая скорость за счет сочетания реактивно-паровой тяги и гравитации. На третьей минуте полета LEM перевернулся лапами к будущей точке посадки, а движки планово выключились. Полчаса пассивного полета, а затем движки включились уже на торможение. 10 минут до грунта… 9 минут… Внезапно чуть восточнее плановой точки посадки над серой поверхностью Цереры начало расползаться снежно-белое, как будто пушистое пятно овальной формы.

— Fuck! – почти хором воскликнули трое на борту Нерриваик.

— Hey guys, what the fuck is that? – раздался взволнованный голос Ханки из динамика…

…Всего несколько секунд потребовалось экипажу, чтобы понять происходящее. Такой сценарий рассматривался, хотя как маловероятный: извержение криогейзера Аксомама, одного из двух ближайших к точке посадки. Тысячи тонн воды, выброшенной, будто из гигантского распылителя вертикально вверх. Капельки частично испаряются, но то, что осталось – мгновенно превращается в снежинки, разлетающиеся в стороны. Вращение Цереры приводит к перемещению разреженной снеговой тучи с востока на запад. Если подождать несколько часов, то снежинки в основном опадут, но график посадки…

…Еще четверть минуты на борту Нерривик шла бурная дискуссия, но затем ее прервал спокойный голос Ханки. Она сообщала, что, хотя оптическая видимость почти нулевая, радарная система работает идеально, изображение четкое и ясное, мотивов прерывания посадочного протокола нет. По общему правилу, слово пилота в таких случаях старше мастью, чем слово всех остальных. Отработка графика продолжилась.

«Прекрасно, что бочка LEM сделана с максимумом прозрачных элементов», — подумала Ханка, поймав тот момент, когда диск Цереры впереди превратился в ландшафт внизу, окруженный горизонтом на периферии. А затем все потонуло в мелькании сверкающих черточек-снежинок. Она залюбовалась световым шоу, а в левом верхнем углу монитора бежали цифры, отсчитывая последние минуты и километры до грунта. Прямо под ними колебались в 3D-области стрелки скорости и ускорения. Вот стрелка скорость застыла в позиции строго вниз, показывая 4 метра в секунду, а ускорение обратилось в ноль (это значило, что тяга двигателя компенсировала гравитацию, но не более). По инструкции Ханка опустила лицевой щиток шлема скафандра, перейдя с внешнего на автономное снабжение дыхательной смесью. Смысл понятен: при встрече с грунтом теоретически возможны всякие сюрпризы вроде разгерметизация LEM.

Еще 10 секунд и финальная встряска. Как при прыжке со стола на пол. Такая аналогия спонтанно возникла в мозгу у Ханки, поскольку пляски с прыжками оживляли каждый вечер в арт-кафе «Hubble forever» и в пабе «Рогатый гиппопотам». Эти два заведения на центральной плавбазе Маскаренского фудотрона стали любимыми точками зависания Ханки и Эрика при ленивых арго-круизах к востоку от Африки…

…Эти мысли промелькнули за пару секунд и одновременно Ханка отметила, что LEM приземлился без сюрпризов, хотя в очень агрессивном стиле. Рекомендуемая скорость касания для LEM была 1 – 1.5 метра в секунду, но допускалось скорость до 10. Более жесткая посадка стала осознанным решением — чтобы сократить время полете в полосе обильного выпадения «криопирокластических материалов» (снега и пористого льда). Между тем уже зажегся приглашающий зеленый огонек у шлюза. Теперь следует:

— отстегнуть ремень безопасности,

— встать из кресла (и помнить, что гравитация на Церере в 6 раз ниже, чем на Луне),

— сделать шаг и приложить ладонь к индикатору. Готово. Внутренний люк шлюза открылся. Теперь следует залезть в шлюз и приложить ладонь к второму индикатору. Готово. Внутренний люк закрылся, а внешний открылся. Снаружи бушевала метель – так казалось, пока Ханка не выбралась на ступеньку трапа. Здесь было ясно, что происходящее похоже на метель лишь тем, что падают снежинки, покрывая грунт белым пушистым одеялом. Все остальное — иначе. Снежинки падали по баллистическим траекториям (на коротком участке казавшимся идеально прямыми). А вверху было черное звездное небо, на котором пылало маленькое солнце. Его лучи как попало пробивались сквозь густые пунктиры снегопада, местами разбиваясь на краях снежинок разноцветными спектральными вспышками.