Хлотар Нарбо отвлекся, чтобы перевернуть тунца на сетке, а Кристина успела первично обдумать услышанное. Чтобы разобраться требовалось знать больше, поэтому пока она задала самый общий вопрос:

— Слушайте, а насколько все плохо по шкале от «мелкая пакость» до «полная жопа»?

— Исходя из моего профессионального опыта в PR, — произнесла Камилла, — такая штука эквивалентна по твоей шкале примерно четвертинке полной жопы.

— Что ж, в таком случае, я иду будить Вальтера, — констатировала Кристина.

…По пути она успела почувствовать себя Алисой в Зазеркалье. В компании у очага все казались прочти ровесниками, где-то вокруг 50 лет, однако Кристина знала, что Вилли Морлоку и Фанни Шо по 80 с плюсом, а дедушке Хлотару 94. Упомянутый профессор Филипп Уэлвуд отметил 105-летие и возраст не мешает его чувственным отношениям с принцессой Жасмин бин’т Джуни аль-Муала, ровесницей Кристины. Некоторым людям кажутся ужасными этот и другие эффекты доступных генетических векториков. Среди верующих не редкость мнение, будто векторики это знак сатаны, а доля верующих еще велика даже в развитых странах. Поэтому в позапрошлом году с такой легкостью были начаты «войны крови» — акты о дискриминации тех, кто модифицирован векториками. Случились жесткие эксцессы, часть актов распалась, часть забылась, часть продолжала действовать, и никто не понимал, что дальше. Ситуация спонтанно расползалась…

…Тут поток мыслей Кристины прервался, поскольку она нос к носу столкнулась с уже проснувшимся и одевшимся бывшим мужем.

— Доброе не утро, — со слегка мрачной шутливостью приветствовал он, обнял ее, нежно чмокнул в нос, и спросил, — что за хрень случилась?

— Почему ты решил, что случилась хрень? — спросила она, встречно чмокнув его в нос.

— По ряду причин. Например, есть примета: если меня будит твой возглас: Scheisse!, то наверняка случилась хрень. А уж если ночью здесь нарисовался Вилли Морлок…

— В общем, да, хрень, — подтвердила Кристина, — доктор Шо сообщила, что у телемоста с Алкйоной получилось не две части, а три, так что 7-й комитет поднимет вой.

— Натурально, хрень, — заключил генерал, — надеюсь, я успею узнать детали раньше, чем какой-нибудь имбецил оттуда начнет трезвонить мне.

— Удивительно, Вальтер! Знаешь, ведь Морлок тоже применил слово «имбецил».

— Пф! – фыркнул он, снова обнял Кристину, и они двинулись к первобытному очагу.

Под жареного тунца и отличное финиковое вино, история телемоста покатилась, как по маслу. Вкратце: после первой части, аудитория не удовлетворилась ответами на ряд актуальных (по ее мнению) вопросов. Больше всего запросов на пояснения для второго круга телемоста пришло по трем пунктам: 1) Почему политика это «хумера» и что нелепого в социальном устройстве? 2) Что такое утопии по схеме неооптимизма и по схеме бетризации? 3) Чему человеческому все-таки угрожают джамбли?

Ликэ и Зенон доходчиво ответили:

1) Политика основана на макро-ценностях, неизменных со времен фараонов. Все макро-ценности это, по существу, культ иерархии, иногда называемый социал-дарвинизм. Это пирамидальная схема, в которой каждый вышестоящий ярус путем агрессии или угрозы голодом принуждает нижестоящих к какой-то форме труда. Копните любого политика, рассуждающего про «свободу, равенство, братство» — и увидите интерпретацию в стиле романов Оруэлла «Скотный двор» или «1984». Но модель Оруэлла придумана для очень условного мира, а на реальном субстрате такая конструкция стала рушиться, хотя на ее поддержание тратилась львиная доля производимых благ. Тогда оказалось, что социал-дарвинизм не нужен для реальной жизни. Бытовой обычай продолжил крутить колеса микроэкономики и кое-как производить сумму благ, которой кое-как хватает обычным жителям. Теперь вывод: человечество 40 веков зря кормило прожорливую «хумеру».

2) Неооптимизм и бетризация это мысленные эксперименты великих фантастов 1960-х, рисующие общества, свободные от социал-дарвинизма, где устранены агрессия и страх голода. Самое любопытное и парадоксальное это сомнения самих фантастов по поводу своих экспериментов. Агрессия и голод это социальное зло, но вдруг это меньшее зло в сравнении с безопасностью и благополучием? Что если общество деградирует без этих традиционных факторов зла? Сомнения оказались так сильны, что благополучные НФ-общества в новеллах-экспериментах показаны антиутопиями. Это можно считать очень хорошим тестом на шизоидную суть макро-ценностей и общества, основанного на них. Вспомним, что цивилизация строилась для защиты от агрессивных угроз и расширения доступа к ресурсам. Если эти цели объявлены гибельными, то весь смысл распадается.

3) Существование джамблей сломало философский миф о человечестве, как феномене вселенского значения. Человечество оказались лишь одной довольно слаборазвитой из множества цивилизаций, причем ошибочно выбравшей ориентиры (ясно, что джамбли достигли технологического могущества не на пути «устойчивого развития»). Вместе с мифом сломалось доверие массового человека к «ведущим мыслителям», ведь они, как оказалось, направляли человечество в тупик (смотрим выше о макро-ценностях).

Так завершился второй круг телемоста, вылезший за грань политкорректности, но не до громкого скандала. Кто мог предсказать, что последует третий (неформальный) круг, на котором астронавты, получив уже через эхо-конференцию новые вопросы, ответили так жестко, что многие комментаторы назвали это буллингом. Ликэ и Зенон рекомендовали публике новую книгу Эрика Лафита: «Покидая муравейник: разум и звезды». Прошлая книга Лафита: «Галактика как жемчужная ферма» вышла в позапрошлом году и, в силу стечения обстоятельств, за несколько месяцев предсказала открытие 9I/Чубакка. Таким образом, книга стала бестселлером, а 30-летний Лафит (в прошлом журналист и саунд-мастер рэп-команды) получил известность. Его «Покидая муравейник: разум и звезды» разошлась быстро и за счет известности автора, и за счет шокового содержания. Ликэ и Зенон (хорошо знакомые с Лафитом) щедро добавили тяги к продвижению этой книги, представив ее на третьем круге телемоста, и сообщив, что там доступно объяснено про неооптимизм, про бетризацию, и про человечество, как полуразумную расу…

…Сейчас, выслушав эту историю под (как уже отмечалось) жареного тунца и отличное финиковое вино, Вальтер Штеллен согласился с гипотезой Морлока, что какой-нибудь альтернативно-одаренный клерк из ГККИК ООН весьма вероятно позвонит. Подобные звонки — типовой продукт бюрократического зуда, составляющего основу деятельности каждого из семи Главных комитетов. И действительно: когда Штеллен, дожевав второй кусок тунца, нацелился на третий, послышалось тоскливое мычание. Такой сигнал был выбран для звонков из международных чернильниц высокого ранга.

— Штеллен слушает, — проворчал генерал в трубку, очень достоверно изобразив реакцию внепланово разбуженного человека.

— Мистер Штеллен, вас беспокоит 7-й Комитет по поводу ЧП, возникшем с телемостом Алкйоны, — произнес ровно такой голос, какого ожидал генерал (по опыту знавший, что подобные звонки чаще всего поручают мужским особям офисного планктона лет 40 без каких-либо талантов кроме обычной исполнительности), — моя фамилия Сервантес, я старший советник и руководство Комитета поручило мне разработать срочные меры.

— Сервантес? — переспросил генерал, заранее выбрав себе роль вульгарного солдафона, мозговую кору которого бороздит единственная извилина: след от фуражки, — А вы не родственник ли парня, который сочинил историю про рыцаря и ветряные мельницы?

— Нет, мистер Штеллен.

— Ясно. Значит, нет. А что вы тут говорили про ЧП?

— Если вы еще не знаете, мистер Штеллен, то я сообщаю. После планового телемоста с Алкйоной, случилось несогласованное продолжение. Там экипаж позволил себе грубые заявления о политике, религии и человечности. Также, экипаж прорекламировал книгу некого Лафита, состоящую из антинаучных эпатажных домыслов. Все очень серьезно, поэтому меры требуются безотлагательно.