— Какой? — я подался вперед, ловя каждое слово Николая Ивановича.

— Провести переговоры с одним человеком, вместо множества бюрократов, которые по большому счёту ничего не решают, — снисходительно пояснил сотрудник посольства. — Поскольку меня настоятельно просило вам помочь руководство Комитета, я отнесся к делу ответственно и детально изучил вопрос. Договориться о сотрудничестве вы сможете только через Герхарда Рунге. Он курирует автомобильную промышленность ГДР. Является членом ЦК Рабоче-крестьянской инспекции, советником Председателя Совета Министров. Контролирует обеспечение резолюций, решений партии и Совмина в автопромышленном комплексе. Директора автомобильных заводов беспрекословно подчиняются Рунге и боятся его как огня. Герхард действительно обладает огромным влиянием. Глава инспекции Альберт Штив ему доверяет, без раздумий подписывает все документы. Рунге состоит в дружеских отношениях почти со всеми членами ЦК СЕПГ. К нему прислушивается Хоннекер, а Вилли Штоф — председатель Совета Министров, является старым другом и соратником, и без колебаний поддерживает его решения. Если этот человек даст команду, договора с вашим кооперативом подпишут все автомобильные заводы. И, наоборот, если Рунге что-то не понравится, все ваши договоренности с директорами будут моментально аннулированы. У Герхарда очень сложный характер. Если вы ему не понравитесь, хоть к Хоннекеру на прием идите — не поможет.

— Может попробовать попросить товарищей из КГБ, поплотнее включиться в решение вопроса? — я задумчиво глянул на Назарова.

— Не факт, что у них что-то получится, — саркастично усмехнулся Николай Иванович. — Видите ли, товарищ Елизаров, вы совсем не в курсе процессов, происходящих сейчас в верхушке СЕПГ и ГДР. Рунге не доволен действиями, скажем так, некоторых советских высокопоставленных товарищей, и именно в этом вопросе может подгадить. Возможно, ему сейчас не до общения с вами.

«Понятное дело», — я с трудом сохранил невозмутимое выражение лица. — «Конечно, может подгадить. Он же информирован о процессах, которые происходят в стране, видит, куда всё катится. Кому понравится, когда старых проверенных руководителей убирают, страну сдают врагу, по прихоти советской партийной верхушки во главе с Горбачевым, а производство со всеми технологиями хотят увести себе».

— И что делать? — поинтересовался я, внимательно наблюдая за лицом Назарова.

— Честно говоря, не знаю, — пожал плечами сотрудник посольства. — Я, конечно, ещё поговорю с парой авторитетных чиновников. Не факт, что получится подобрать ключик к Рунге. Тут скорее будет лотерея: пойдет навстречу или откажет, никто не может знать. Есть два варианта действий. Первый — встретиться с Герхардом здесь и сейчас. Второй — немного подождать, а мы подумаем, посмотрим, что можно сделать, как решить вопрос.

— Давайте подумаем, только не долго, я тут сидеть неделями не могу. Ещё денька три, максимум, четыре побуду и надо лететь обратно в Москву, — предупредил я.

— Хорошо, я попробую ускорить процесс, — со страдальческим выражением лица согласился Николай Иванович.

— Попробуйте.

После ухода сотрудника посольства, вдохновленный моими советами Олег решился позвонить Инке. Поболтал с нею несколько минут и договорился встретиться завтра.

На следующий день десантник приобрел в «Интершопе» флакон «Шанели №5», заказал самую престижную машину в «Паласт отеле» — сто двадцать четвертый «мерседес» в максимальной комплектации, предназначенный для богатых западных туристов. Купил на рынке большую корзину цветов из одиннадцати бордовых роз, надел кожаные броги «Бруно Магли», темно-синий однобортный костюм от «Бриони», выгодно подчеркивающий широкий разворот плеч и узкую талию. За два часа до встречи, я сводил десантника в парикмахерскую, рядом с отелем, и там после долгой дискуссии с парикмахером, выбрал из множества вариантов, короткую элегантную стрижку, с чуть растрепанными волосами, идеально сочетающуюся с голубыми глазами и волевым профилем Квятковского. После получасового священнодействия с ножницами, машинкой для стрижки, расческой, и закрепляющим лосьоном, довольный мастер с гордостью продемонстрировал результат. Олег стал похож на модного плейбоя, покорителя женских сердец. Стальной взгляд, сильного и уверенного в себе человека, развеивал это заблуждение. Перебитый нос, кулаки со шрамами и черными пятнами на костяшках, предостерегали от поспешных выводов и показывали, что с ним лучше не связываться.

Когда вернулись в номер, дал последние наставление и отправил на свидание, новоявленного Ромео, сияющего от предвкушения встречи с красавицей как летнее солнце. Дождавшись пока захлопнется дверь, набулькал в стакан полпальца из бутылки «Вайт Хорс», ранее взятой из бара, заглянул в холодильник и добавил пару кубиков льда. Затем уселся на диван, бросил равнодушный взгляд на мелодраму, мелькающую по телевизору, достал пульт и уменьшил звук. Надо было о многом подумать…

От размышлений оторвал тихий стук в дверь. На пороге стояла горничная.

— Что вам угодно? — я с интересом уставился на симпатичную девушку.

— Можно убрать номер?

— Конечно, — я посторонился, девушка чуть отодвинулась в сторону, пропав из виду. Через мгновение в холл заехала тележка с шваброй, ведром, тряпками и другими принадлежностями для уборки.

Горничная аккуратно закрыла за собой дверь, полезла ладошкой под передник, приложила палец к губам и передала конверт. Я молча взял, оторвал угол, достал и расправил тонкий лист.

«Я согласен. В два часа на стоянке перед входом вас будет ждать светло-зеленый „трабант“, номер IC 96−38. Захватите с собой карточку „Кредит Свисс“, чтобы не терять времени. Записку горничная должна уничтожить в вашем присутствии. Маркус Вольф».

Горничная убедившись, что я прочитал текст, аккуратно вытянула листок из моих рук. Подошла к хрустальной пепельнице на журнальном столике, достала из нагрудного кармашка зажигалку и подожгла листок. Минуту мы стояли и смотрели, как пламя пожирает бумагу. Когда от листка остались только обуглившиеся клочки, девушка взяла пепельницу и зашла в туалет. Через секунду с шумом сработал смыв. Ещё через полминуты горничная вернулась и поставила на столик сверкающую чистотой мокрую пепельницу.

Спустя пятнадцать минут она тихо удалилась, наведя чистоту в номере. Я глянул на часы: до выхода оставалось двадцать минут. Быстро принял душ, переоделся в практичную удобную одежду: бежевую рубашку, такого же цвета брюки, светло-серый легкий джемпер. Надел легкие черные мокасины, закрыл номер и двинулся к выходу.

Светло-зеленый «трабант» с номерами «IC 96−38» увидел сразу при выходе из главного входа отеля. Быстро подошел к машине и тронул за ручку. Дверца оказалась открытой. За рулем сидел всё тот же знакомый водитель-тяжелоатлет. Рядом с ним устроился невозмутимый Гельмут. Немец сухо поприветствовал меня:

— Здравствуйте, Михаил.

— Здравствуйте, Гельмут. Вы ещё дуетесь на меня, за тот удар по роже Клауса?

— Даже если бы это было так, мои чувства не имеют никакого отношения к делу, — холодно заметил Гельмут. — Вы поступили неосмотрительно, когда поддались эмоциям. Попытка отомстить за жесткую проверку — большая ошибка. Как минимум, для профессионала. Надеюсь, в будущем такого не повторится. Помните, в любой ситуации надо сохранять трезвый ум и холодную голову. Нельзя давать волю чувствам.

— А я не давал. Абсолютно трезво и осознанно, вернул должок, — усмехнулся я.

— Ладно, этот разговор не имеет никакого смысла, — полковник недовольно поджал губы. — Наденьте, пожалуйста, это.

Он протянул солнцезащитные очки с большими затемненными стеклами.

— А повязку на глаза сначала? — иронично удивился я.

— В этом нет необходимости, — голосом робота пояснил «доверенное лицо» Вольфа. — Стекла заклеены изнутри. Вы все равно ничего не будете видеть.

Остаток пути мы проделали в молчании. Разговаривать не было желания ни у меня, ни у него. В прошлый раз повязку на глаза надели на выходе из коридора здания. И сняли, только когда мы отъехали на некоторое расстояние от места первой встречи с Вольфом. На этот раз очки с заклеенными изнутри темной пленкой стеклами, разрешили снять, как только машина остановилась.