– У тебя гипертрофированное чувство ответственности. Вот бы удалить его хирургическим путем.

– Следующие два месяца – критические. – Он повернулся лицом к лежанке и провел пальцем вверх по костюму, запечатывая его. – Попробую устроить личную линию связи, тогда поболтаем.

Она соблазнительно потянулась.

– Со мной связь всегда доступна.

– Прекрати, а то я никогда отсюда не выберусь. А если я опоздаю, меня разжалуют.

– Сомневаюсь. Тебе же цены нет. И не только среди этих тупиц в штабе.

Да, а как там, кстати, у нас делишки? А то все читают отчеты, ничего понять не могут.

– Амплитуры сражаются за этот мир, как черти. С обеих сторон столько транспортов прибывает, что из подпространства на орбиту не высунешься. – Он оглядел себя, потом женщину, с которой у него какая-никакая любовь.

– Мне пора, Наоми.

– Знаю. – Она тяжело вздохнула. – Опять этот твой клуб.

– Мы просто обмениваемся главным, прежде чем снова приступить к делу.

– Бросил бы ты это. Нам с тобой больше времени бы оставалось.

– Да это же у нас просто относительно нерегулярные сборища.

Друзья-приятели с родины. Разве ты не ходишь иногда на вечеринки своих с Барнарда?

Она покачала головой.

– Я их даже и не знаю по большей части. Это у коссуутов такая тяга друг к другу, сдается мне.

– Имеет место. Тут дело в нашем прошлом.

– Я знаю историю вашего Возрождения. Очень печальный случай, откуда ни взгляни. Но теперь-то это все в прошлом. Потомки возрожденных – нормальные люди. Вот ты, скажем.

Он выдавил из себя улыбку.

– А я-то думал, что ты меня считаешь исключительным. Ничего особенного там не будет, Наоми. Так, поздороваюсь с друзьями, повспоминаем о прошлом. Нас немного осталось. Это не то, как если собираются вместе выходцы с Земли или Терпения, когда можно с сотнями знакомых переговорить.

– Было еще множество отличий, о которых он знал, но объяснить их Наоми не имел права. Он очень о многом не мог поведать ей. Более всего члены Ядра страшились разоблачения – и более всего ценили между собой скрытность: даже от своих любимых, страдающих нормальностью. И тем не менее ему мечталось о постоянных отношениях с Наоми. В фантазиях своих он представлял, что она будет рядом с ним до конца его дней… По крайней мере, ограничений на этот счет не существовало.

– Вперед, полковник. – Огорчение ее было неподдельно, но умышленно подчеркнуто. – Катись на свою чертову встречу. Я-то знаю теперь, что для тебя важнее всего! – Тут она смягчилась. – Хотя бы сегодняшний вечер был наш.

Может быть, подумал он, тут все зависит от того, где проводить временные границы… и от множества других вещей, над которыми ни он, ни она не властны. Он склонился над лежанкой и поцеловал ее на прощание. Выглядело это неуклюже, но ни он, ни она не возражали. Когда он, наконец, сумел оторваться от ее губ, она неожиданно сказала:

– Может быть, и мне когда-нибудь удастся побывать на одной из ваших встреч?

Он слегка напрягся, надеясь, что она этого не замечает.

– Тебе там будет чертовски скучно.

– Ну не знаю. По крайней мере, мне удастся познакомиться с твоими земляками.

– Это обычные люди, как ты сама говорила, коссууты ничем не лучше других. По крайней мере, с тех пор, как гивистамы и о’о’йаны исправили анатомию наших предков и устранили нарушения, привнесенные в нее амплитурами. – Он насильственно попытался сменить тому. – Или тебя что-то во мне коробит?

– Ничуть, – засмеялась она. – Ты вообще оказался куда выше среднего.

Мы все такие, подумал он, только ни тебе, никому другому знать об этом не положено.

Нельзя ему на ней жениться. Слишком уж она восприимчивая. Не получится держать от нее в тайне секреты Ядра – по крайней мере, навсегда. А если она вдруг что-то выведает, хлопот не оберешься. Не будет у него никакой возможности, никакой защиты для нее, чтобы уберечь от неизбежных последствий. Лучше уж не позволять ей заходить настолько далеко и прекратить все теперь, пока опасность еще не слишком велика. Но не так-то просто это сделать.

Вот она сидит по другую сторону постели, натягивает блузку и шепчет:

«Какие вы, коссууты, смешные…»

Что можно прочесть за таким наглым заявлением? Или она уже что-то заподозрила? Он взмолился, чтобы это было не так. Не дай бог, массуды или другие союзники по Узору заподозрят, что некоторые представители Человечества могут воздействовать на их мыслительный процесс аналогично тому, как это делают амплитуры, – альянс может моментально распасться. Это великая тайна, сохранить ее требуется любой ценой. И если Наоми, либо кто еще, прознает что-нибудь, то действовать с таким человеком придется по обстоятельствам. И Неван знал, что если до такого дойдет, то по обстоятельствам придется действовать и ему самому.

Параноидальные фантазии, пробормотал он себе под нос. Ничего ей не известно, и уж он-то проследит, чтобы так оно все и оставалось. Полуодетая она обогнула постель и подошла к нему, чтобы обнять его на прощание.

– Ох, полковник, как мне не хочется отпускать тебя. Неужели ты не видишь?

– Есть и другие дела, – игриво отозвался он, снова целуя ее.

– И далеко ли от меня тебя ушлют на этот раз?

– В дельту Циркассы.

– Черт. И никаких отлучек на ночь?

– Боюсь, нет.

– Но ты ведь не поленишься связаться со мной, как только битва кончится?

– А когда она кончится? На Чемадии ни в чем нельзя быть уверенным.

– У меня складывается впечатление, что этот мир значит для них очень много. Он отстранился.

– Теперь наступили такие дни, что для них все стало значить очень много. Хотя, по-моему, это неплохой признак и расстраиваться не стоит. Она села у изножия кровати и стала неуверенно теребить трусики.

– Так что, войне конца не видно?

– Конца войны? – Он поймал себя на том, что более выводящего из себя предположения ему обмозговывать не доводилось. – Узор добился немалых успехов с тех пор, как на его стороне выступило Человечество, но я не вижу ни малейших признаков тот, чтобы Амплитур со своими союзниками начал разваливаться.

– По-моему, тоже нет. – Она пожала плечами. – Но как приятно было бы думать…

Подобно большинству людей, он был обучен ремеслу войны с тот самого возраста, как стал способен нажимать на курок. Ему никогда не приходилось задумываться над вопросом об окончании войны, и, насколько ему было известно, над этим не задумывался никто из его друзей. Но Наоми была не такая. Именно за это он любил ее.

Позже, вдавленный ускорением в кресло скоростного, тряского скиммера, мчащего его вдоль берега от базы Атилла к месту расположения боевых формирований, он поймал себя на том, что, невзирая на всю отягченность обстоятельств и необходимость сделать это, он на самом деле мог бы убить ее. Раньи-аар сделал бы это, но он был первым – легендарный персонаж истории Коссуута. Неван знал, что до Раньи-аара ему далеко. Он, Неван Страат-иен – простой воин с талантами к стратегии, но и он бы на это пошел.

Эх, если бы мы были способны внушать что-либо другим людям, как мы делаем это в отношении массудов, с’ванов и гивистамов, думал он, глядя в окно на серое, чужое море. Как проста была бы тогда личная жизнь.

Региональный командный модуль на 80 процентов был погружен в воды темного моря на выходе из дельты. Как только скиммер притормозила на подходе к нему, наводящаяся по очертанию объекта боеголовка криголитов изменила курс и пошла на перехват. Видеопроекторы на борту скиммера тут же активизировались и принялись сбивать с толку приближающуюся угрозу, воздействуя на ее датчики. Для вражеской электроники скиммер предстал теперь в образе парящей морской птицы, типичной для здешних мест. Из недр биоданных спроецировалась вполне достоверная информация. Система распознавания образов вражеского снаряда вынуждена была задуматься, не расходует ли она себя понапрасну на безобидного представителя местной фауны.