И это наш шанс, ведь сейчас мне ясно, что нет у неё чётких инструкций, что говорить и как. Просчитался Редич, видимо, решил не привлекать внимание, сделать всё максимально тихо. И вот сейчас Верочка сдаёт его по полной.

– Уверен, эту девицу ты запомнила, ведь у неё ребёнок родился тоже мёртвым, так? – подсказываю Верочке правильный ответ.

– Ну а там-то какие вопросы? – глаза её продолжают испуганно бегать, но мои слова она не опровергает, а значит, так всё и было. – Там только к счастью, что ребёнок не выжил. Матери он не нужен. Она сразу так и говорила. И даже рада была, насколько я помню.

– И всё же, меня интересуют детали. Давай, Вера, вспоминай. Кричал ли ребёнок, было ли обвитие?

– Это надо в карте больной смотреть.

– Нет! С твоих слов. Я хочу понять, есть ли вина врачей в гибели ребёнка.

– Нет там вины врачей! – рявкает Вера. – Ребёнок сразу не дышал. Обвит был несколько раз. Всё?

– Всё. Спасибо за информацию. Только к твоему сведению, у наркоманки ребёнок выжил. По документам.

– Как? – хмурится Верочка. – Нет, вы путаете что-то. Или… это я путаю? – начинает юлить.

– Не нервничайте, Вера, следствие во всём разберётся, – подаёт голос друг.

Бросаю взгляд на Серёгу. Знаю, он ведёт запись нашего разговора, но сейчас важно другое. Серёга своими ушами услышал подтверждение моих подозрений, и теперь это уже совсем не слова “обдолбанной наркоманки”. Меня трясёт внутри, но я стараюсь вида не подавать.

– А теперь вернёмся к тебе, Славик, – разворачиваюсь к уроду. – Сам всё расскажешь, или тебя нужно мотивировать? – сжимаю кулак.

– А что мне рассказывать? Жену твою я в больницу отвёз, да. Не надо было? Пусть бы там на стоянке валялась в обмороке?

Не выдерживаю, всаживаю кулак в его наглое табло. Замахиваюсь снова, но меня оттаскивает Серёга.

– Всё, Дан, успокойся. Дальше я сам.

Усаживает Славика назад на стул. Я ухожу к окну, засунув руки в карманы. Иначе сейчас порешу козла.

– Значит так, гражданин Уманский, – начинает Серёга. – Вижу, вы не совсем осознали масштаб проблемы. Проще сказать, Славик, ты связался с очень опасными людьми, которым дешевле тебя убрать. Ты этого ещё не понял?

– Я ни с кем не связывался. Ничего не знаю, – упрямо шипит Славик.

– Хорошо. Тогда мы сейчас уйдём. И со стороны посмотрим, как тебя грохнут. Ты же понимаешь, твоя заказчица уже наверняка узнала, что тобой заинтересовались люди из нашей структуры, а значит, ты для неё угроза. Она сейчас начнёт убирать свидетелей, и первым будешь ты.

– Что за бред, – усмехается Славик. – Я вообще не понимаю, о ком вы говорите. Я ментов ненавижу и ни с кем из них не знаком.

Я держусь из последних сил, чтобы не ушатать урода. Если бы не Серёга, я бы его разорвал голыми руками, но он действительно ценный свидетель, поэтому позволяю другу раскручивать его своими методами.

– Упрямый, да? – усмехается Серёга. – Ну что ж, твоё право. А как насчёт мошенничества с недвижимостью?

– А я тут не при делах, – опять борзеет гад. – Там всё чисто было. Баба сама решила квартиру продать, всё подписала добровольно.

– Да, а кто её снотворным опоил и деньги увёл, м? – встреваю в разговор.

– Докажите, – усмехается разбитыми губами Славик. – Вы меня обвиняете, потому что у вас личный мотив. Ревность, – смотрит на меня нагло и уверенно.

Меня почти срывает опять. Но отвлекает от клокочущей ярости незнакомая мелодия, доносящаяся из моего кармана.

Не сразу понимаю, что это за звук, и только потом до меня доходит, что это разрывается телефон Верочки.

Достаю, на экране высвечивается телефон больницы.

Верочка заглядывает в экран.

– Это с работы, с городского мне редко звонят. Значит, случилось что-то, – нервно на меня смотрит.

– Отвечай. Только на громкой.

– Слушаю, – принимает вызов Вера.

– Вера Егоровна, простите за поздний звонок, но я посчитала, что должна вам сообщить.

– Это старшая медсестра, – шепчет Вера, прикрыв трубку, – Да, что-то случилось, Инна Дмитриевна?

– Мы тут все сами в шоке, но Станислав Игоревич..., – всхлипывает вдруг женщина.

– Что с ним? – вскакивает Верочка.

– Его машина сбила. Говорят, насмерть.

Верочка бледнеет, сползает на стул, Славик тоже резко меняется в лице.

– Ну что ж, – усмехается Серёга, глядя на Славика. – Получается, я ошибся. Первым в списке смертников был не ты. Подождём следующего?

– Нет, – тяжело сглатывает Славик. – Я готов всё рассказать…

Глава 29.

И Славик рассказал… А меня корёжило от каждого его слова.

Самые мои худшие подозрения подтвердились. Всё было спланировано заранее, паутина плелась давно и тщательно, а Юлька попала в эпицентр этого шторма, пока меня отвлекали в другом месте.

Нет, я не оправдываю себя, я виноват первый. За то, что связался с Еленой когда-то, что не разглядел в ней больную, одержимую психопатку, что не почувствовал, когда жену мою любимую мучили в больнице эти проклятые мясники, и ребёнка чуть не угробили, и дальше список можно бесконечно продолжать. Налажал я по полной и потом, когда вместо того, чтобы почувствовать неладное, ударился в пьянство и горе. Какие-то обиды в себе растил, с духом не мог собраться, чтобы жену поддержать.

Идиот, которого обставили в два счёта враги, а под удар попали мои самые родные девочки.

Мои девочки… Моя малышка жива… Это осознание такое острое и болезненное, что словами его сложно описать. В памяти всё ещё стоит страшный кадр, когда отдали мне тельце мёртвого ребёнка, я помню, что предстало перед моими глазами, когда я развернул свёрток. Я мент, много крови и грязи видел в этой жизни. Обычным трупом меня не напугать, но тут… Это страшное, невыносимое зрелище.

И теперь мне нужно стереть его из памяти и найти мою маленькую, беззащитную крошку.

Славик продолжает говорить.

Оказывается, в тот день он следил за Юлей от самого дома и на стоянке торгового центра, уже ждал реакции моей жены на тот телефонный звонок. И всё сработало по их проклятому плану. Они верно просчитали, что новость о моей измене больно ударит по беременной женщине, ей станет плохо. Только вместо помощи, этот урод влил ей какую-то дрянь, когда предложил воды попить, и Юля отключилась.

А дальше она уже попала в руки врачей, которые тоже действовали по сценарию больной ведьмы. Конечно, детали теперь мы узнаем едва ли. Их Редич унёс с собой в могилу. Но ясно, что Юльке там, скорее всего, кололи что-то, отчего у неё начались преждевременные роды. И меня рядом не было, а когда я появился, поздно уже было.

И всё бы у них получилось шито-крыто, если бы Юля не попала в детское отделение. Уверен, это её материнский инстинкт туда привёл. Да, теперь я прекрасно понимаю все её истерики и потерянность в пространстве.

А я не принял всё это всерьёз. Думал, Юля горе не пережила и слегка тронулась умом.

Не всё мне ещё понятно в истории с Галиной. Зачем Елене потребовался ребёнок и такие сложные схемы. Возможно, она просто хотела Юлю помучить, и меня от жены отвернуть окончательно. Поэтому и Славик появился на горизонте снова, и у него почти получилось клин между нами вбить.

Осознавать всё это безумно больно, но эмоции нужно засунуть подальше. Сейчас самое важное – дочку найти, а потом эту ведьму проклятую как-то к стене прижать.

Серый заканчивает допрос, вызывает своих спецов.

– Значит так, – подводит он итог, – сейчас мы выставим охрану. Вы никуда не высовываетесь, наши ребята поставят здесь видеонаблюдение и телефоны ваши теперь под нашим контролем.

Славик уже не бахвалится. Он тихий и злой.

– А может, вы нас спрячете где-то?

– Можем, – усмехается Серёга. – Только у нас одно надёжное место – за решёткой. Хотите?

– Нет, – зло буркает Славик.

– Всё тогда. Сидите, ждите официального приглашения к нам на допрос. Не бойтесь, вы для нас ценные свидетели, мы вас будем очень беречь.

Выходим на улицу. Ночной воздух ни хрена не охлаждает. В груди горит так, как будто там кто-то развёл костёр и постоянно мешает угли раскалённой кочергой.