– А где мой галстук? – по-детски обиженно спросил он.

– А где мой паспорт? – усмехнулся Алексеев.

Мужчина замялся.

– А где Элеонора?

– Вместе с твоим галстуком, – сказал Алексеев и внезапно добавил: – А ты знаешь, что мне пришлось заплатить за тебя в ресторане?

– Ох, прости, – сказал мужчина и стал рыться в карманах. – Сколько?

– Двадцать пять, – сказал Алексеев.

– А счет есть? – недоверчиво спросил мужчина.

– Конечно, – сказал Алексеев. – У Элеоноры.

Мужчина нашел деньги и отсчитал Алексееву двадцать пять рублей пятью пятирублевками.

– А одной бумажкой нельзя? – спросил Алексеев.

– Нет. Но я так и не понял, где Элеонора?

– Это заметно, – сказал Алексеев мстительно. – Она ушла вместе с твоим галстуком. Разве не понятно?

– Я так и думал, – сказал мужчина, – она такая… В этом она вся… А где мой галстук?

– Я обменял его на паспорт.

– На какой паспорт?

– На свой паспорт.

– Твой паспорт?.. Так я же его.

– Правильно, – сказал Алексеев, – ты его.

– Значит, мой галстук у этого старого хрыча с четвертого этажа?!

– Совершенно верно, у старого хрыча, – сказал Алексеев, – и не только галстук.

Мужчина в чужом галстуке свирепо зарычал и бросился к лифту.

– Стой! – крикнул Алексеев, но тот уже влетел в лифт.

– Вы на какой этаж? – кричал человек в униформе, вскакивая и волоча за собой стул.

– Подожди! – кричал Алексеев.

Двери лифта закрылись. Мужчина в чужом галстуке отбыл в неизвестность.

Алексеев и человек в униформе посмотрели друг на друга.

– А я вас где-то уже видел, – сказал человек в униформе. – Вы с какого этажа?

– Это как получится, – сказал Алексеев и пошел в ресторан.

У дверей он достал из портфеля бутылку вина и показал швейцару. Швейцар заинтересовался и открыл дверь.

– Комиссия, – представился Алексеев и ткнул пальцем в швейцара. – А где ваш галстук?

Швейцар вздрогнул, прикрыл рукой горло…

– Но мне… – сказал он.

– Ничего не знаю, – сказал Алексеев и протянул ему деньги мужчины в чужом галстуке. – Обменяйте живо на двадцатипятирублевую бумажку.

Швейцар, озираясь, убежал.

Алексеев независимо разглядывал лепной потолок, наслаждаясь своим человеческим достоинством.

– Пожалуйста, – сказал запыхавшийся швейцар.

– Благодарю, – сказал Алексеев, взяв хрустящую ассигнацию, и вышел вон.

– Вы на какой этаж? – спросил его человек в униформе, сидевший на стуле рядом с лифтом.

Алексеев нажал кнопку. Двери лифта открылись.

– Вы на какой этаж? – с нетерпением переспросил человека в униформе.

Алексеев поднял его вместе со стулом и поставил в кабину лифта.

– Вы на какой этаж? – передразнил он человека в униформе.

Человек закричал. Двери лифта закрылись.

Алексеев снял шапку, постоял несколько минут с обнаженной головой и стал подниматься по лестнице.

На третьем этаже он достал ключ от номера и поднялся на четвертый, болтая им в руке.

– Между прочим, – сказала ему дежурная по этажу, – выходя из номера, вы должны оставлять ключ мне.

– Я бы так и сделал, – сказал Алексеев, – если бы я выходил из номера.

– Так что же, – сказала дежурная по этажу, – мне все мерещится? И на самом деле вы сейчас в номере? А мне мерещится, что вы здесь?

– Нет, что вы, – сказал Алексеев. – Это мне мерещится, что я в номере, а на самом деле я здесь.

Дежурная по этажу задумалась и стала загибать пальцы.

– Если мне мерещится, что он вышел из номера – раз, если ему мерещится, что он вышел из номера – два, если мне мерещится, что ему мерещится – три…

– Кстати, – сказал Алексеев, – если в 415-й номер придет посетитель. Вы меня слушаете?.. Такой энергичный, крикливый мужчина, скажите ему, что он не там ищет, пусть спустится в ресторан.

– …Если ему мерещится, что мне мерещится – четыре.

Алексеев тяжело вздохнул и пошел в 415-й номер.

Открыв дверь, он зажег свет и огляделся. На стуле лежало пальто, на столе – типовой проект. Алексеев положил типовой проект к себе в портфель, а в карман пальто опустил двадцать пять рублей. Потом достал лист бумаги, хотел написать объяснительную записку на имя начальника главка, но передумал, смял бумагу и бросил демонстративно в угол комнаты. Затем погасил свет, вышел из номера и закрыл дверь.

Дежурной по этажу не было на месте. Ключ от номера Алексеев оставил у себя и стал спускаться по лестнице, считая ступеньки:

– Раз, два, три, четыре… сорок восемь, сорок девять.

Между вторым и первым этажом он остолбенел.

– Пятьдесят.

По вестибюлю металась Элеонора. Увидев Алексеева, она бросилась к нему и, схватив его за руку, потащила по лестнице обратно наверх.

– Сорок девять, сорок восемь, сорок. – Алексеев сбился со счета.

– Коля, быстрее, идем отсюда, – говорила она, – сейчас что-то будет.

– Что? – спросил Коля.

Раздался звон разбиваемого стекла, высокие двери ресторана распахнулись, пропуская Колиного шефа.

– Отпустите меня! – кричал он начальственным голосом, пытаясь вырваться из рук швейцара и метрдотеля. – Я трезвый! Отпустите!

– Трезвый он, как же! – кричал выбежавший следом официант. – Трезвые в ресторан без денег не ходят!

– Есть у меня деньги! – кричал шеф, вращая глазами и пытаясь залезть в карман серого в клеточку пиджака. – Только я их потерял!

Элеонора уткнулась головой в плечо Алексеева и вздрагивала при каждом крике.

– Их здесь целая банда! – кричал официант. – То один, то другой, то нет денег, то есть деньги! Надоело!

Алексеев стоял с бесстрастным лицом и с высоты лестничной площадки наблюдал за происходящим.

– Стойте!! – раздался пронзительный крик, и из лифта, как черт из шкатулки, выскочил мужчина в чужом галстуке.

– Вот он!! – закричал он и вцепился в галстук шефа. – Мой галстук!

Лицо у шефа вздулось бордовым шаром, и он страшно захрипел.

Швейцар с метрдотелем отпустили шефа и набросились на мужчину в чужом галстуке.

Потерявший опору шеф мешком повалился на пол.

– Я больше не могу, – всхлипнула Элеонора. – Я не железная. Я устала от всего этого. Мне надоело быть эмансипированной женщиной. Хоть что-нибудь ты можешь сам сделать?..

– А что я должен сделать? – удивился Алексеев.

Элеонора долго смотрела на него, потом горько вздохнула.

– Ничего. Ты написал объяснительную записку?

– Нет.

– Тогда идем. Мы будем писать ее вместе.

– Обратно? А он?

– А что он?.. Он теперь до утра не вернется.

– А о нем напишем?

– Конечно, – Элеонора улыбнулась. – Мы напишем о его безобразном поведении. Пусть почитают. А что у тебя с рукой?

Алексеев посмотрел на свою руку.

Указательный палец, продетый в жестяной номерок от гардероба, надулся и посинел.

– Вот черт!.. – сказал Алексеев. – Уже не снимешь… Неужели это никогда не кончится?..

– Что не кончится? – подозрительно спросила Элеонора.

– Да всё это… – махнул рукой с номерком Алексеев.

– Так мы пойдем? – обиделась Элеонора.

– Пойдем, пойдем.

И Алексеев стал уже в который раз подниматься по лестнице. Элеонора шла за ним в полном молчании чуть сзади и сбоку.

– Вы в какой номер? – спросила их дежурная по этажу.

– В 415-й, – сказал Алексеев.

– В 415-й?! – обрадовалась дежурная по этажу. – Подождите-подождите…

Она выскочила из-за стола и загородила им дорогу.

– Вам просили передать, – злорадно щебетала она, – что вы не там ищете и чтобы вы спустились в ресторан. Так что, – она ехидно улыбнулась Элеоноре, – вам придется вернуться.

Алексеев остолбенело смотрел на дежурную по этажу и не двигался с места.

– Но, простите, – возмутилась Элеонора. – Как же так?! Что значит, мы не там ищем?!.. И почему мы должны опять спускаться в ресторан, когда.

– Спасибо, – вдруг сказал Алексеев дежурной по этажу и, схватив сопротивляющуюся Элеонору за руку, потащил ее к лестнице.