Охранник уступил мне только вчера, когда принёс хоть что-то похожее на еду. В этот же раз снова притащил какую-то хрень на тарелке.

Я даже могу предположить, что вчерашний ужин был принесёт без ведома Насти. И это расстраивает ещё сильнее, ведь в таком случае, я и правда могла поесть.

А вот сегодняшний застывший кисель как раз таки говорит о том, что сучка наведалась на кухню.

– Ты, блядь, не в пятизвёздочном отеле.

Рычит здоровяк, от злости ударяет ногой по табуретке, на которой стоит тарелка.

Та падает на пол и со звоном разбивается.

– Эй, убери!

Возмущаюсь.

– Тебе в гадюшнике жить не привыкать! Больше ни хрена тебе не принесу, заебала.

– А я Дикому пожалуюсь! Расскажу, что ты сам мою еду ел, а до меня не доносил!

Зачем я это делаю? А чёрт его знает. Хочу вывести. Довести. Не одной же мне страдать.

Пусть когда Дикий вернётся они все его умолять начнут меня отпустить. План, конечно, так себе, но всё же имеет право на жизнь.

Вот упадут ему все в ноги и начнут молить меня обратно к Буйному отправить, это ему Боженька такую кару послал, пусть Буйный свою ношу и несёт, а не они.

В ответ охранник лишь громко грюкает дверью, а я, откинувшись обратно на стену, чувствую, как глаза сами закатываются.

Сил совсем нет. Во рту пересохло. Я отрубаюсь просто от безысходности.

– Совсем ёбнулись?! Я какой приказ отдал?!

В следующий раз в себя прихожу от звука голоса Дикого.

Вначале даже не верю. Думаю, что глюки начались.

Разлепляю глаза, прилагаю титанические усилия. Через маленькие щёлочки вижу мужчину.

Он стоит посреди моей коморки. Кажется злой. Нет, не кажется. Его ярость я даже здесь ощущаю, она буквально обволакивает.

– Дикий, да она отбитая совсем, отказывалась от еды и воды, мы…

Охранник пытается оправдаться, у меня же не хватает сил на злорадный смех.

Вздрагиваю, когда Камиль резко припирает его к стене. Одним резким движением.

– Мне поебать, что она, я приказ отдал. Нужно было через капельницу кормить, в глотку заливать.

От его тона на коже морозные мурашки появляются.

Мне вдруг становится жалко охранника. Он ведь и правда не виноват. Это всё та сучка Настя. Всё она.

– Камиль, – тихонько хриплю, сил на другое не хватает.

– Дикий, я ведь я…

Но меня никто не слышит, Дикий занят разборками, а я собираю последние силы в кулак и отползаю от стены.

Умудряюсь даже на ноги встать.

– Дикий, девка…

Охранник успевает окликнуть Камиля перед тем, как я делаю несколько шагов вперёд.

В ногу что-то больно впивается, до адской боли. Пронзает насквозь.

Я громко взвизгиваю, ноги подгибаются.

– Блядь!

Слышу, как Камиль громко матерится. Кажется, я стала голой ступнёй на один из осколков, и он пронзил ногу.

Я просто чудом не падаю на остальные осколки. Дикий успевает меня подхватить в нескольких сантиметрах от пола.

Нога ужасно болит и пульсирует.

Я смотрю Дикому в глаза, улыбаюсь лишь уголками губ.

– Ты вернулся, – успеваю прохрипеть, перед тем как погрузиться в полнейшую темноту. Организм как будто знает, что сейчас можно. В его руках я в безопасности.

Я не знаю, сколько времени провожу в темноте. Кажется, целую вечность. Но мне так хорошо, что даже в себя приходить не хочется.

Мягко, тепло. Я будто со своей доски в вату упала. Отдыхаю впервые за эти долгие дни. Расслабиться могу.

Не страшно теперь спать. Хорошо.

Только кожу жжёт. Будто кто-то лезвием водит по лицу. Это заставляет резко распахнуть глаза.

Я всё ещё в своей коморке. Мягкая кровать – иллюзия. Теперь чувствую, как так проклятая пружина мне в бок упирает.

А чего я, собственно, ожидала? Думала, что Дикий пожалеет? В гостевую спальню перенесёт?

«Или сразу к себе, ага» – ехидничает внутренний голос.

Оклемался, гадина. И мне самой лучше, хотя вроде ничего не поменялось. Единственное, что изменилось – Дикий вернулся.

Он здесь. В метре от меня. Пульс тут же ускоряется, а лицо пылает всё сильнее. Его взгляд меня разбудил.

Страхом сковывает. Но при этом я облегчённо выдыхаю.

Демидов… Он чудовище! Но чудовище, которое я уже хоть немного знаю. С ним как-то привычнее.

И безопаснее.

– Оклемалась? – низкий голос вибрирует от злости. – Хули ты тут устроила?!

Я медленно поднимаюсь. С опаской смотрю на мужчину, не до конца уверенная, чего ожидать.

Ловлю диссонанс.

Голос, взгляд – всё кричит о гневе, который Камиль хочет на меня спустить.

Но при этом поза его вальяжная, тело – расслабленное.

Мужчина сидит на стуле, уставив его спинкой ко мне. Упирается предплечьем, кисти спокойно свисают.

Почти улыбается, если оскал можно счесть за улыбку.

Вот это напускное безразличие пугает сильнее, чем года Камиль кричал и матерился.

– Я ни в чём не виновата, – начинаю оправдываться, подтягивая к себе колени.

– Ты, блядь, не можешь нормально два дня провести? Ты перепутала, малая. Твои выебоны с Буйным работали. Со мной – шелковой будешь. Если сама не умеешь, то научу.

– Ты бы лучше свою Настю учил! – срываюсь, зло рассматривая мужчину. – Её шелковой чего не сделал, а?

– Ты тон прикрути.

– А ты со своей невестой разберись. Она угрожала меня покалечить. Отравить. Или вообще под твоих людей подложить! Это разве твой приказ был?

Камиль ведёт челюстью. После – сжимает. Рябь идёт по его лицу, выдавая недовольство.

Воздух потрескивает от напряжения.

– С Настей я отдельно разберусь.

Обещает хрипло, и мне немного лучше. Не зря страдала. Так-то, Настюха!

Пиздюлей выгребешь, а я сейчас быстренько оклемаюсь.

Я окончательно убеждаюсь в своих догадках. Настя тут нихрена не решает. И её финт сыграет против неё самой.

– И с тобой тоже, – вздрагиваю от угрозы. – Ты выхватишь не меньше. За то, что тут устроила.

– Я жить хочу, между против.

– Еда была нормальная, – повторяет с нажимом. – Никто бы тебя не стал травить. Без моей отмашки.

– Ну, тогда шеф-повара поменяй. Потому что та слизь, что мне приносили – этим даже собакам не дашь.

– А ты, как выебистая сука, решила крутить носом? Не получится.

– Знаешь…

Ох.

Я случайно перевожу взгляд на тумбу. Не могу больше смотреть в глаза Дикому, меня дрожью пронзает сразу.

А после и ругаться не хочется.

Еда! Нормальная еда, лучше той, которую мне охранник приносил прошлым вечером.

Стейк с овощами.

Я слюной захлебнусь в любую секунду.

Не думаю и не жду разрешения. Тянусь за тарелкой, устраивая на коленях. С энтузиазмом начинаю разрезать сочное мясо.

Первый кусочек – взрыв рецепторов. Невероятно вкусно. Быстро ем, словно сейчас кто-то отберёт.

– Это ведь ты принёс? – уточняю вдруг с набитым ртом.

– Я на официанта смахиваю? – замираю, даже жевать перестаю. Отравлено? – Жуй давай. Нормальная хавка. Никто не стал бы рисковать.

– Ладно. Спасибо. Боже, какой это кайф. Ммм.

Я не могу остановиться. Желудок быстро наполняется, тянет. Но голод сильнее. Ем через силу, не зная, когда мне снова перепадёт такое счастье.

Это лучший стейк в моей жизни, правда!

Не то, чтобы я их много пробовала. Но прям невероятно. Я бы ела всю жизнь только это блюдо.

Будто из личных запасов Демидова достали. Потому что вряд ли такую еду для пленников держат.

А если это стандартное меню…

Можно мне тогда в плену остаться? Вот такая кормёжка мне очень нравится. Готова прописаться в этом доме.

– А я два дня голодала, – напоминаю. – Шесть приёмов пищи. Мне это компенсируют? Я стейком возьму долг.

– Ты пиздюлями возьмёшь, – Камиль резко поднимается. – Ты до сих пор не выкупила расклад? Ты делаешь то, что тебе говорят. И слизь жрёшь, если так сказали.

– Я думала, что там отрава. Я уже объяснила. Я не хочу умирать, ясно? Я надеюсь, что скоро всё закончится, и меня отпустят. А Настя угрожала…