Я облизываю губы и сильнее закрываю глаза, воспоминания о той ночи нахлынули на меня. Они переполняют меня, и голова кружится. Я борюсь за чертов воздух, это потрясает меня до глубины души.

— Он это сделал? — Кольт помогает мне, задавая правильный вопрос.

— Сделал. На самом деле он проехался очень хорошо; люди не переставали за него болеть. Я невероятно гордилась своим парнем. — Он сильнее прижимает меня к своей груди, давая мне силы продолжать. — Вскоре все ушли, кроме нас с ним. Мы дурачились, целовались, и я совершила ошибку. Я бросила ему вызов, чтобы он снова сделал несколько кругов. Держа меня. Он согласился. Первый круг был хорош, но следующий отнял у меня любовь ко льду.

— Он не мог тебя удержать, да?

— Нет. Он покрутил меня вокруг себя один раз, потом два. В третий раз он поднял меня, но смог опустить. В отличие от четвертого раза. Единственное, что я помню, это как он поднял меня над головой, а потом наступила темнота. Он, блять, бросил меня на лед, потому что был слишком пьян и не мог меня удержать. — У меня перехватывает дыхание, и я впиваюсь ногтями в ладони. — Это была моя вина. Я позволила ему это сделать, зная, насколько он пьян. Я знала о риске и все равно пошла на это. Он не смог меня удержать, уронил меня на лед, а потом бросил, черт возьми. Он испугался, потому что я потеряла сознание. Он не мог меня разбудить, поэтому оставил меня на гребаном льду, одну, посреди ночи.

Слезы жгут глаза, и я завываю. Больно везде, как и тогда, когда я наконец проснулась. Одна. В полной темноте. В тишине и холоде.

— Ава?

— Леви никому не рассказал о случившемся. Он вернулся на вечеринку, продолжил пить и веселиться. Он сказал Лейле, что я ушла домой. Тем временем я доползла до скамейки, на которой оставила телефон. Голова кружилась при любой попытке встать. Отец приехал через десять минут после моего звонка и отвез меня в больницу. У меня была сломана левая рука и сотрясение мозга. Ничего страшного. — Я фыркаю, пряча лицо у него на груди, смачивая его слезами. — Но с тех пор я боюсь выходить на лед. Я боюсь даже ступить на него; мое зрение затуманивается, и меня тошнит. Он отнял у меня любовь к конькам. Отнял у меня радость, которую я испытывала, играя в хоккей с Дрейком и Лейлой. Отнял у меня все, что я любила, когда выходила на лед, и я не знаю, как с этим справиться.

Колтон молчит. Его сердце бьется ровно и спокойно. Только его дрожащие пальцы в моих волосах выдают его состояние. Он в ярости.

Осторожно подняв голову, я ловлю его взгляд. Проходит мгновение, прежде чем он открывает рот.

— Я помогу тебе снова влюбиться в лед.

— Кольт…

— Я знаю, что значит бояться. Я знаю, каково это — не иметь возможности даже взглянуть на то, что принесло тебе боль и страдания. Знаю обо всем этом, и знаю, как с этим бороться. Поэтому, если ты мне позволишь, я буду рад, если мы попробуем. Хорошо? — Он нежно заправляет мои волосы за уши. Погладив мою щеку ладонью, он удерживает мой взгляд. Он напряженный и пронизывающий, он видит меня насквозь. — Но сначала я заставлю его заплатить за то, что он сделал. Обещаю. Его посадят в следующую субботу.

В моей голове крутится тысяча разных эмоций, но одна звучит громче всех остальных.

Она называется любовью, а я — гребаная неудачница.

45. Ее последний

Стоя на кухне, я жду, пока сварится мой кофе.

Сегодня день игры, и я проснулся в шесть утра, не в силах заснуть. Мне буквально не терпится выйти на лед, даже если мои причины совсем не профессиональные.

Завалить этого ублюдка так же важно, как и победить «Гладиаторов». Я сделаю все, чтобы это произошло.

Я слышу, как она на цыпочках выходит из спальни, и мои губы растягиваются в задорной улыбке. Ава осталась на ночь, хотя я сказал ей, что встану гораздо раньше, чем обычно. Она сказала, что это никогда не помешает ей быть со мной.

Постепенно она открылась мне. Ава без остановки говорит о том, что ей нравится, о своих любимых книгах и фильмах, рассказывает мне истории о своем детстве, делится мечтами и планами на будущее. Я могу слушать ее часами, не уставая.

Я тоже с ней разговариваю, не скрывая ни малейших подробностей. Она знает о моем детстве и школьных годах, о моих промахах и маленьких победах на льду и вне его. То, что я отвез ее в гости к маме и она наконец-то открылась мне о своем бывшем, изменило все.

— Когда ты сказал, что встанешь рано, я подумала, что ты преувеличиваешь.

Ава подходит ко мне, обхватывает мой торс сзади и прижимается щекой к моей спине. Она теплая и пахнет ее любимым ванильным гелем для душа.

Тот самый, который она купила и оставила в моей ванной, занимая все больше и больше места в этой квартире.

Некоторые парни взбесились бы, но мне это, не скрою, нравится. Мне нужно, чтобы она была рядом со мной каждую минуту, потому что она дополняет меня и заставляет чувствовать себя желанным.

— Хочешь, я помогу тебе с завтраком?

Смотрю на нее через плечо, пробегая взглядом по ее лицу и растрепанным косам. Она еще сонная, и мое сердце замирает от счастья. То, что я чувствую к ней, переполняет меня и каждый раз выбивает из колеи. Она — лучшее, что случилось со мной за всю мою жизнь.

— Нет, я позабочусь о тебе сегодня утром.

— Звучит многообещающе. — Ава подмигивает мне и отходит назад, проходя к столу, садясь. — У нас есть несколько часов до игры. Что мы будем делать?

— Разве тебе не нужно заниматься? — Спрашиваю я, наливая кофе в две кружки.

— Нет. Я закончила все задания в четверг.

— Ты определенно пришла подготовленной.

Повернувшись, я иду к столу и ставлю на него наши кружки. Затем возвращаюсь обратно, беру две миски с овсянкой и возвращаюсь к ней. Как только Ава видит, что мы едим, она дуется.

— Это не мой любимый завтрак.

— Я знаю. — Смеясь, хватаю со столешницы пачку M&Ms. Разрываю ее и бросаю несколько конфет в наши миски. — Лучше?

— С M&Ms все становится лучше. — Говорит она мне с укором. Ава съедает ложку, и когда она начинает улыбаться, я понимаю, что ей это нравится. — Ты рад игре?

— Да, но я не хочу об этом говорить. Только не в день игры. Считай это суеверием. — Заявляю я, она смотрит на меня, приподняв бровь. — У всех нас есть свои странные привычки, маленькая мисс «Я люблю судить других».

Ее рот открывается, а глаза округляются. Она хватает со стола салфетку и бросает ее мне в лицо.

— Я тебя не осуждаю.

— Я знаю, что не осуждаешь; я тебя дразню. — Я облизываю губы и беру в руки свою кружку. — Как насчет того, чтобы посмотреть что-нибудь?

— Например?

— Мы всегда можем посмотреть что-то новое или продолжить «Игру престолов». — На днях она сказала, что ненавидит меня, потому что я заставляю ее смотреть все серии с самого начала, а она хочет пропустить все до четвертого сезона. — Что скажешь?

— Я говорю, что тебе нравится мучить меня, Колтон. — Ава с улыбкой покачала головой. — Но ладно, пусть будет «Игра престолов». Джон Сноу и Дейенерис всегда будут моими фаворитами.

Прекрасное утро. Я воодушевлен игрой, предвкушая нашу победу и поражение Джефферсона.

Пока мне не звонит доктор Стюарт. Он спрашивает меня о моих планах навестить маму завтра. Он говорит, что она хочет поговорить со мной, и это невероятно важно.

— Ты в порядке? — Спрашивает Клэй во время перерыва перед третьим уроком.

Я качаю головой, дыша через ноздри. Взять себя в руки еще никогда не было так сложно. Я позволил своим заботам захлестнуть меня. Это выходит из-под контроля, даже если мы выигрываем.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Все в порядке. Спасибо. — Бормочу я, глотая воду.

Закрыв глаза, я представляю себе прекрасное лицо Авы.

Она — лесной пожар, вышедший из-под контроля, усиливающийся с каждым ударом сердца, с каждым вздохом.