— Если бы я так хотела стать миссис Томпсон, — говорит Хелен, когда я распахиваю дверь, — я бы выбрала сына, а не отца. Он жеребец в постели.

— Ты больна. — Говорю я ей, захлопываю за собой дверь.

Выгляжу я, наверное, как сумасшедшая, от моего легкого и хорошего настроения не осталось и следа. Хуже всего то, что мне с трудом удается держать все это в себе.

Устроить сцену в разгар вечеринки — не вариант. Да и вообще, что я могу ему сказать?

Что он должен был рассказать мне всю правду, прежде чем приводить меня сюда? Что он должен был предупредить меня, что тоже трахался с секретаршей своего отца?

Да что с ними со всеми, черт возьми?

Я едва вижу, куда иду, когда он появляется в поле зрения.

Делаю шаг вперед, преграждаю ему путь.

— Я искала тебя.

— И я искал тебя.

Колтон протягивает мне руку, и я понимаю, что не хочу, чтобы он прикасался ко мне. Мне нужно побыть одной, чтобы разобраться в своих чувствах. Но я позволяю ему взять мою руку в свою, даже если мне от этого не по себе.

Только потому, что не хочу отталкивать его и причинять ему боль по собственной прихоти.

От разговора с любовницей его отца у меня голова пошла кругом.

— Готова вернуться в номер?

— Да. — Я заставляю себя улыбнуться, но улыбка не достигает моих глаз. Это самая фальшивая улыбка, на которую я способна, и он тоже это знает. — Нам нужно попрощаться с твоим отцом?

— Нет. — Говорит он, оттаскивая меня. — Он должен быть счастлив, что я вообще согласился приехать. Он не заслуживает достойного прощания.

Я уже не слушаю его, изо всех сил стараясь сдержать свои эмоции. Мое дыхание сбивается, а сердцебиение ускоряется. Шум вокруг нас превращается в шепот, в едва слышные звуки. Слова Хелен звучат у меня в голове, и я сжимаю челюсти. Я чувствую себя грязной после разговора с ней, и злюсь на Колтона. Не потому, что он переспал с той женщиной, а потому, что он не понял, как важно было рассказать мне всю правду. Он должен был сделать это до того, как мы приехали сюда.

Его рука на моей коже возвращает меня к реальности. Мой взгляд падает на его машину. Это будет чертовски приятная поездка, потому что он так хорошо меня читает и знает, в каком я состоянии. Он просто не знает моих причин.

— Что у тебя на уме?

Его глубокий голос проникает прямо в мои уши и распространяется по всему телу.

Он словно мягкий плащ, окружающий меня теплом и самым приятным в мире ароматом — его запахом.

— Просто вещи. — Отвечаю я, открывая дверь его машины, забираясь внутрь.

Он вздыхает и закрывает дверь. Отходит в сторону, проскальзывает внутрь и заводит двигатель.

Я смотрю на здание, держа руки на коленях.

Они сжаты в кулаки.

Впиваясь ногтями в кожу, я надеюсь прогнать это тошнотворное чувство, текущее по моим венам.

— Пожалуйста, впусти меня.

У меня заныло в груди, когда я увидела выражение его лица. Его страдания и печаль ощутимы, и это ранит меня до глубины души, потому что мое поведение является причиной этого.

— Впусти меня в свои мысли.

Слезы предательски застилают мне глаза, и я закрываю их. Бьюсь затылком о сиденье. Наказывать его за ошибки прошлого — жалко и неправильно, но мне нужно время, чтобы все это переварить и подготовить свои вопросы.

Я хочу получить ответы.

— Я поговорю с тобой, когда мы доберемся до нашего гостиничного номера, хорошо? — Я тихо бормочу, его рука накрывает мою, нежно, но в то же время твердо.

Он пробирается внутрь, разжимая мой кулак, пропуская свои пальцы сквозь мои.

— Конечно.

Поездка была короткой, потому что он забронировал номер в соседнем отеле. Удивилась ли я, когда он сказал, что мы остановимся в отеле, а не в доме его семьи? Немного. Я не ожидала, что он так сильно возненавидит это место, потому что, хотя ему трудно признать, когда-то он тоже был там счастлив.

Этот дом хранит воспоминания о его детстве, о времени, проведенном с мамой, когда она была здорова и любила проводить время со своим маленьким сынишкой. Ненавижу, что отношения с отцом отняли у него это. Ненавижу то, что этот человек заставлял его чувствовать и как он до сих пор на него влияет.

Я первой вылезаю из машины и тут же жалею об этом. Погода значительно ухудшилась, и холодный ветер обвевает меня, разгоняя мурашки по коже. Я обнимаю себя, провожу ладонями вверх и вниз по рукам, надеясь хоть немного согреться. Делаю шаг вперед, и его кожаная куртка внезапно накрывает мои плечи. Уголки моего рта дрожат, когда я смотрю на него. На его губах играет легкая ухмылка, он пожимает плечами.

— Я же говорил, что она нам понадобится позже..

— Кто бы мог подумать, что будет так холодно? — Бормочу я, направляясь в здание.

— В Мичигане сейчас конец гребаного января, Ава, а не мая. Это нормальная погода для этого времени года.

— Спасибо за урок географии, мистер Томпсон. Я бы никогда не узнала.

— Вы так очаровательны, маленькая мисс Сарказм.

— Пошел ты.

Показываю ему средний палец, когда мы входим в фойе. Прикусываю нижнюю губу, сразу признавая, что мой гнев растворился в пустоте.

Дамы и господа, позвольте представить вам эффект Колтона, Мать его, Томпсона.

Наша поездка в лифте проходит в молчании, но мы продолжаем улыбаться друг другу, чувствуя себя непринужденно. Его забота и маленькие шутки сделали свое дело и помогли мне избавиться от своих взрывных мыслей, хотя бы ненадолго.

Ведь мы не можем не говорить обо всем, что я узнала, — это слишком важно, чтобы игнорировать. Остается надеяться, что перемены в моем настроении не заставят себя ждать.

Оказавшись в комнате, Кольт расстегивает пуговицы на своей белой рубашке и убирает ее в дорожную сумку. Я не была готова к серьезному разговору с ним в полуобнаженном виде. Мне будет гораздо сложнее составлять слова, если с моих трусиков будет капать вода.

Он знает, что я наблюдаю за ним, стоя неподвижно посреди комнаты. Беспокоит ли это его? Не очень. Колтон — один из тех людей, которые могут смотреть, как горит дом, без каких-либо эмоций на лице. Он в совершенстве овладел своим покер-фейсом.

— Итак…что произошло в ванной?

Он садится на кровать напротив меня, его взгляд приклеен к моему лицу.

— Хелен хотела поговорить.

Как только я это произношу, его челюсть застывает.

— Что она хотела от тебя?

— Думаю, она хотела преподать мне урок. Поставить меня на место. — Я бесстрастно пожимаю плечами. — Жаль, что мне все равно.

Он дышит через ноздри.

— Что еще она сказала?

— Ее версию истории. — Я поднимаю взгляд на его лицо, и меня захлестывает волна самых разных эмоций. — Почему ты не сказал мне, что помогаешь ей?

— Ты не понимаешь.

— Помоги мне понять, Колтон, потому что я действительно заблудилась. Как…

— Я обещал помочь ей с беременностью, а я всегда выполняю свои обещания.

Понятия не имею, что со мной происходит, когда я с ним, но его гнев так чертовски сильно заводит меня, что кажется, будто моя кожа горит.

Она пылает жаром, я отчаянно хочу прикоснуться к себе. Снять напряжение и мои расшатанные нервы.

— Это единственная причина, по которой я оставался с ней на связи. Хлоя не заслуживает моей ненависти.

Я отодвигаюсь, одна из бретелек платья спадает с моего плеча. Взгляд Колтона устремляется на нее. Желание в его глазах так чертовски затягивает, что я медленно тянусь и опускаю бретельку ниже, пока она совсем не спадает с моего плеча.

— Она была просто работником твоего отца.

— Не думаю, что она планировала рассказать мне о своей беременности. Я просто оказался рядом, когда она была в самом тяжелом состоянии, плакала, возвращаясь домой из офиса. Она буквально столкнулась со мной, и я предложил подвезти ее до дома. — Я снимаю вторую бретельку и вижу, как его адамово яблоко покачивается вверх-вниз. — Я помогал ей во всем, даже когда узнал, что она забеременела от моего отца. Бывало, я брал ее и сестру на прогулку, просто чтобы составить ей компанию. — Я прижимаюсь к груди, сильно сжимаю ее, стягиваю платье, обнажая бюстгальтер без бретелек. — Ава, что ты делаешь?