Герман провожает меня к гардеробу, неизбывно галантно помогает одеться, доводит до машины и, усадив назад, дает Георгию указание «отвезти меня домой». Затем возвращается в клуб.

Машина трогается. Понятия не имею, где этот дом, и, кажется, это не важно. Судя по всему, няньку Герман таки ко мне приставил в виде этого огромного водителя. Я не успела как следует рассмотреть лицо, но по фигуре Георгий больше походит на телохранителя или клубного вышибалу.

Георгий привозит меня в коттеджный поселок. Из-за высокого забора выглядывает второй этаж огромного дома, выкрашенный персиковой краской с белыми деталями. На крыше мягкая черепица, по бокам на колонны опираются балконы. Ворота отъезжают в сторону, и Георгий заводит машину на участок. Глушит мотор, помогает мне выйти.

К центральной двери в дом ведет мощеная тротуарной плиткой дорожка, по обе стороны которой простирается засеянная газонной травой лужайка. Типичный холостяцкий двор — никаких цветов или декоративных растений. Просто и со вкусом.

Георгий вынимает из багажника мой чемодан и делает приглашающий жест к дому. Что же, добро пожаловать домой, да, Виктория? Черт знает, что меня тут ждет, но пока я с надеждой смотрю на ближайшее будущее.

Водитель провожает меня до двери и нажимает кнопку звонка. Дверь открывает худощавая женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой на темных, но уже схваченных сединой прямых волосах. Одета в симпатичный брючный костюм черного цвета. На лице подчеркивающий природную миловидность макияж.

— Добрый вечер, Виктория! — воркует женщина и, обращаясь к Георгию, добавляет: — Привет, Жор. Вы быстро!

Она отходит в сторону, позволяя мне в сопровождении водителя войти в дом.

— Марта Васильевна, я на секунду — только девушку оставить, — оправдывается Георгий. — Все, побежал. Герман Михайлович велел гостью доставить и сразу обратно.

Марта Васильевна кивает и закрывает дверь за ним, как только он выходит за порог.

— Привет еще раз, Виктория, — она указывает мне на приземистую тумбу слева от двери, и я кладу туда сумочку. — Я Марта. Работаю на Германа Михайловича домоправительницей. Экономкой, если проще. Он предупредил меня о вашем визите, располагайтесь.

Я снимаю пальто, и Марта тут же его забирает. Вешает в шкаф. Как-то неловко вдруг ощущать себя какой-то барыней, у которой есть личная прислуга. И особенно неловко, что ей лет больше, чем мне самой.

Марта проводит мне экскурсию по дому. Он необъятный. Как несколько квартир. На первом этаже располагается отдельная большая кухня, столовая, гостиная, как две столовых, кабинет Германа, сейчас закрытый на замок. И по мелочи — две ванных комнаты, прачечная, гардеробная, хранилище для сезонной одежды.

На втором сразу с лестницы мы попадаем в огромный холл-зону отдыха с креслами-мешок, огромной плазмой и игровой приставкой к ней. Из холла в обе стороны расходятся коридоры, в которые выходят двери нескольких спален, еще одного кабинета Германа и домашнего кинотеатра. На этом этаже тоже есть несколько ванных комнат, но они расположены рядом со спальнями, и туда нет входа из коридора.

Мне все понятно в этом доме, но приставка и Герман — сочетание несочетаемого. Вообще не представляю этого сурового влиятельного мужчину увлеченно рубящимся в Мортал Комбат или что-то типа того.

— Пожелаете ли чай? — заканчивая экскурсию приглашает Марта. — Герман Михайлович предупредил, что вы поужинали.

— Спасибо, Марта! Чаю я бы выпила, — отвечаю и сразу показываю на приставку. — Скажите, это Герман Михайлович…

Язык не поворачивается про него сказать слово «играет». Марта понимает мой вопрос верно.

— Нет, что вы, — она машет рукой. — Герман Михайлович не притрагивается. Я работаю тут десять лет, и эта гостиная с тех пор не менялась. Да и гости сюда не заходят. Все, что здесь стоит, было так до моего появления, моя задача поддерживать эту комнату в первозданном виде.

Она подходит ближе и вполголоса, точно это тайна, продолжает:

— Моя предшественница особо не распространялась, но обмолвилась, что когда-то у Германа Михайловича была жена и сын. Но где они сейчас, неизвестно.

Ничего себе! Он когда-то был семьянином! Да уж, с его нравом жена наверняка сбежала на край света, прихватив с собой ребенка. Хотя странно хранить детскую игровую в первозданном виде, когда ребенок жив и здравствует, только не с тобой. Может, Герман надеется, что сын однажды явится с ним повидаться?

По двухмаршевой широкой лестнице мы с Мартой спускаемся на первый этаж, она сразу направляется в кухню, я следую за ней, но слышу, как дзынькает мой телефон в сумочке. Похоже, входящее сообщение. Надо будет поменять звук на привычный бульк.

Иду смотреть, хотя после недавней бомбардировки сообщениями от Тимура по коже бегут мурашки. Еще не поздно удалить его номер с этого телефона, заодно быть честной с Германом и дышать более свободно… Наверное, надо, но я пока не готова это сделать.

Бужу гаджет — смс от неизвестного номера. Этот номер известен только Герману. Похоже, мой новый босс неуклонно вступает в свои права по всем фронтам. Жму на плашку с пуш-уведомлением. Что за ценные указания на этот раз?

__________________

Егор

Знакомый Германа, возможно, партнер или контрагент. Неприятный тип.

Марта Васильевна

Домработница Германа. Работает на него без нареканий десять лет.

Преданная, исполнительная, честная. Знает некоторые тайны Германа.

Одинокая, семьи нет, проживает на территории работодателя.

«Виктория, мне нужно уехать. Меня не будет неделю, может, больше. Если чего-то не хватает для комфортной жизни, сообщай Марте. Если нужно что-то для работы — обращайся к Саше. Георгий в твоем распоряжении для любых поездок. Не скучай. Скоро увидимся. Герман».

Так уж для любых. Вряд ли Георгий повезет меня к маме в Таганрог. Хотя я бы съездила просто повидаться. Мы тысячу лет не говорили с глазу на глаз.

Прихожу на кухню к Марте. Она уже заварила чай. На круглом обеденном столе, окруженном четырьмя модерновыми стульями стоит одинокая чайная чашка, заварник, сахарница и блюдо с домашними печеньями.

Стоит мне присесть, Марта тут же наливает чай в чашку. Становится совсем неловко. Даже раздумываю, сказать ли ей о том, что обо мне не надо так старательно заботиться. Да страшновато обидеть.

— Герман давал какие-нибудь указания относительно меня? — спрашиваю, дуя на гладь ароматного напитка.

— Завтра сюда приедет Виола, консультант Германа Михайловича по стилю. Он передал, чтобы я вас познакомила, — сходу отвечает Марта. — А еще попросил поселить вас в смежной спальне с его комнатой.

Даже не знаю, радоваться или плакать. Наверное, радоваться. Консультант по стилю мне точно не помешает, судя по всему. А смежная спальня точно лучше, чем его собственная, хотя я бы предпочла жить на максимальном удалении.

Не услышав новых вопросов, Марта уходит, оставляя меня одну допивать чай. А я так устала, что даже не хочу анализировать, как я себя ощущаю. Определенно одно — моя жизнь уже качественно изменилась. А к лучшему или к худшему, увидим.

Пятничным утром я начинаю ощущать ритм московской жизни во всей его неприглядной красе. После неторопливого, даже неповоротливого Таганрога я с трудом привыкала к питерской движухе, а московская беготня уже кажется мне сущим адом на земле.

Виола оказывается приятной, стройной тридцатилетней женщиной в стильном брючном костюме и широком прямом пальто. Волосы хаотично заколоты на макушке. Несмотря на пасмурность осеннего дня она приехала в больших затемненных сверху очках.

Едва познакомившись, мы отправляемся по магазинам. Из одного брендового павильона в другой, из торгового центра к следующему. За эту пятницу я перемеряла столько одежды, сколько не переносила за всю свою жизнь. Виола везде расплачивается собственной картой и, похоже, в большинстве магазинов продавцы узнают ее в лицо.