– О, простите меня, я не слышал, как вы постучали, синьора Пинизи, – хирург прервал свою игру, встал и протянул ей руку. – Я так отвлекаюсь и расслабляюсь после сложнейших операций, вы же понимаете, насколько тяжела и серьезна моя профессия.

– Извините меня, доктор, что я вас так грубо прервала, но в другой ситуации я готова вас слушать бесконечно, так вы хорошо исполняете Шопена, а сейчас мне необходимо с вами обсудить операцию моей дочери.

– Да, да, конечно, проходите пожалуйста. Я очень сожалею, что у вашей дочери врожденный порок сердца. Но внимательно изучив все ее анализы и исследования, сделанные коллегами сразу после ее рождения, хочу заверить вас, поверьте моему опыту кардиохирурга, что это не самый сложный клинический случай. Бывают случаи куда более тяжелые. Тогда мы сразу же родителей предупреждаем, что шансов у такого ребенка почти нет. А потом я должен вам сказать, что новорожденные очень сильные от природы, как будто Бог, так, на всякий экстремальный случай, дает им такую большую жизненную силу, чтобы они могли побороть при рождении любую болезнь. Если бы это случилось со взрослым человеком, то я бы не был так оптимистичен. Все будет хорошо, а теперь идите к себе в палату, вам надо больше отдыхать и набираться сил. Послезавтра прооперируем Викторию.

«Ой, ужас какой! Уже послезавтра! Бедная моя девочка! Хоть бы ей не было больно!» – полусогнувшись, Валерия возвращалась в свое отделение.

В день операции Лера осмелилась попросить хирурга, хотя она прекрасно понимала, что речь идет о спасении жизни девочки, а не о эстетическом аспекте, чтобы после операции шов по возможности был бы не таким крупным, ведь все же она девочка, будущая женщина и ей однажды захочется пойти на пляж или в бассейн покупаться. Доктор молча кивнул головой и удалился в операционную.

В полном неведении, как проходит операция, Валерия просидела мучительных семь часов перед входом в операционную, отлучившись всего два раза попить кофе. Каждый раз, когда дверь внезапно открывалась и выходили оттуда или медсестра, или врач, она всем телом вздрагивала и была близка к полуобморочному состоянию. Конечно, она внушала себе, что с Викторией все будет хорошо, но все же была готова и к плохим новостям. Ей казалось, что вот сейчас выйдет хирург и с виноватым видом объявит ей, что, дескать, они сделали все возможное, но, увы, ее дочери больше нет. Поэтому она бросалась к каждому, кто выходил из операционной с одним только вопросом: «Как проходит операция? Нет ли непредвиденных осложнений?» – но ответ был всегда один и тот же: «Еще рано говорить о результатах операции». Ну, слава богу, значит, Виктория жива!

«Господи! Умоляю тебя, спаси мою девочку! – молила про себя Валерия, крепко сжимая в руке маленькую православную икону Божьей Матери. – Пусть она будет слабенькой, отсталой в развитии, какой угодно, я все равно буду любить ее сильно-пресильно, лишь бы она осталась жива! И за что только невинному, только что появившемуся на свет созданию, такие страдания! Может быть, ее болезнь – жестокая расплата за наши с Марио грехи? Может, не стоило так поступать с парализованным Доном Карло? О… если бы здесь сейчас был со мной мой Марио! Мне было бы гораздо легче все это перенести!»

Она сидела все там же, на стуле перед дверью в операционную, смотрела, как настенные часы отмечают стрелками каждый пройденный час и молилась. Несколько раз позвонили мама и Светлана, но, увы, ничего определенного Лера не смогла им сообщить. Только около десяти вечера дверь широко открылась, и из нее вышел кардиохирург. Он улыбался, и на его лице явно читалась удовлетворенность результатом проведенной операции.

– Все хорошо с вашей Викторией! Как я и предполагал, правда, я не хотел вас заранее обнадеживать, а вдруг что-то пойдет не так, она в целом неплохо перенесла такую сложную операцию на открытом сердце. Не скрою от вас, был критический момент: ведь когда мы делаем такого рода операции, мы останавливаем сердце, так вот, потом, грубо говоря, его надо опять запустить. Сердце Виктории с первого захода не пошло, но со второй попытки все получилось. Но я советую вам сильно не впечатляться этим, все это уже сейчас не имеет большого значения. На данном этапе главное, чтобы она не подхватила никакой инфекции и пошла быстро на поправку. Несколько дней она проведет под воздействием морфия в отделении интенсивной терапии, а потом мы ее переведем в отделение общей терапии.

«Господи! Ты совершил чудо! Спасибо тебе! – благодарила Создателя вымученная вконец Валерия. Ее, одетую в больничный халат, с врачебной шапочкой на голове и в медицинских тапочках, пускали всего на пятнадцать минут в день навестить Викторию. В интенсивной терапии лежало с десяток таких детей и играла тихая классическая музыка, которая, по убеждению швейцарских врачей, способствовала каким-то образом выздоровлению.

После того, как Валерию выписали из клиники, она, естественно, постоянно пропадала у Виктории, а ее сынишке Андреа и бедной Мартиночке очень не хватало ее внимания.

– А когда тетя Лера приедет домой? – постоянно спрашивала Ольгу Андреевну бедная Мартина. Девочке, наверное даже больше, чем родному сыну Валерии, Андреа, не хватало ее сейчас.

– Скоро, милая, очень скоро! Ваша сестренка Виктория уже выздоравливает, и через несколько дней мама заберет ее из больницы домой. Вы же будете маме помогать ее нянчить?

– Да!!! – хором закричали дети.

Что может быть прекраснее, добрее и чище детской души! Нам, взрослым, погрязшим в греховных мыслях, трудно себе представить, что в этих маленьких головках нет и тени плохих мыслей. Дети просто не способны еще испытывать злобу, ненависть и зависть, все те гадкие чувства, которые так часто селятся во взрослых душах. Они говорят тебе только то, что думают и чувствуют на самом деле. Они наивны и легковерны. Этим и пользуются частенько бессовестные взрослые, рассказывая им всякий вздор и заставляя еще и верить в него. Но дети не остаются всегда детьми, они вырастают и начинают себя вести так, как с ними маленькими вели себя их родители. Дона Мария и Дон Карло Пинизи тоже когда-то были такими же невинными созданиями. Тогда почему они стали теми, кем стали? Жесткими, бескомпромиссными и порой беспощадными к своим собственным детям людьми? Они выстраивали свои взаимоотношения с ними исключительно лишь на страхе к собственной персоне, при этом не ставя ни во что ни их чувства, ни их мнения. А может, они сами являлись жертвами, может быть, и с ними их родители вели себя таким образом? Вот они и привыкли к этому с малолетства, и для них именно так должны были строиться отношения между родителями и детьми? Может быть… все может быть…

Рождественская атмосфера городов Старого Света на самом деле похожа на реальную сказку! По всему центру Лугано расположились с красными крышами павильоны рождественского базара, торгующие разнообразными елочными украшениями из дерева, фарфора и стекла. Большие механические Санта Клаусы, играющие на аккордеоне или на саксофоне, приглашали посетить тот или иной павильон. А какие нереальные запахи исходили от продающихся там сладостей и жареных каштанов!

«О, так бы и съела все это! – Лера шла между лотками с вкусняшками, невольно поймав себя на том, что к ней наконец вернулся аппетит. – Сейчас накуплю всего понемногу! Подарки сделаю всем самые хорошие и дорогие! Мы все заслужили настоящий большой праздник!»

А в это время в квартире у Валерии царила приятная предрождественская суета!

Ольга Андреевна и Светлана хлопотали на кухне. А дети с радостью занялись украшением елки и квартиры разноцветными блестящими гирляндами и шариками. Вернувшаяся недавно из больницы Виктория лежала в колясочке у елки и с удивлением вертела своими маленькими глазками в разные стороны, как бы стараясь углядеть за стремительными движениями по дому ее брата и сестры.

Вот и наступило их первое Рождество в новой стране, в новом доме и, увы, без очень дорогих им людей: не было за праздничным столом, в центре которого в огромном блюде важно расположился кулинарный шедевр Ольги Андреевны – жареная утка с яблоками и грибами, – ни Марио, ни Изабель, ни Косты. У всех на глазах выступили слезы, и у Светланы – тоже, которая даже с ними не была знакома. И Дед Мороз, увы, тоже не пришел к ним в тот день (обычно в него переодевались или Марио или Коста), но зато под елкой лежало огромное количество красивых больших коробок с подарками. Андреа и Мартина еле дождались окончания обеда и после полученного разрешения матери, рванули к елке. С каким наслаждением и с чисто детским нетерпением они разрывали оберточную бумагу и извлекали оттуда содержимое! Потом, ближе к вечеру, все разошлись по своим комнатам еще раз внимательно рассматривать полученные подарки. Рождество прошло и скоро наступит новый, 2002 год. А на него у Валерии были большие планы.