6−2

Мне пришлось ускорить шаг, чтобы поравняться с леди Ричардс. Будь моя воля, я вообще не стала бы вступать с ней в диалог. Однако упускать возможность решить вопрос без скандала показалось неправильным.

— Ваш вклад в воспитание Беатрис сложно переоценить, — спокойным тоном обратилась я к вдове, — но не лучше ли вернуться к гостям, оставив заботу о детях тому, кто получает за это жалование?

— Похоже, того, что платит Генри, недостаточно, — ответила она, не замедляя шага.

— Мне не на что жаловаться.

— Еще бы! Жалобы удел слабых, а ты у нас с характером.

— И моего работодателя это вполне устраивает.

— А меня нет.

— Выходит, мне страшно повезло, что у вас нет власти что-либо изменить, — терпеть ее грубость я была не намерена.

— Какая самонадеянность… Браво!

— Это вы о себе? — не удержалось от ехидного замечания.

Вдова внезапно остановилась и подобрала юбки. Глаза ее сузились и, казалось, еще немного и она бросится на меня, как дикая кошка. Похоже, неожиданно для самой себя, я умудрилась наступить на какую-то больную мозоль.

К счастью, самообладание к ней вскоре вернулось.

— Ты переоцениваешь свою значимость. По молодости многие соплячки верят, что нет чести превыше, чем согревать постель хозяина. Ничего, с годами поймешь…

Сказать, что меня огорошили ее обвинения — ничего не сказать. Ладно, она подозревала меня в романтических чувствах к лорду Блэквуду… Но я точно не давала поводов обвинять себя в распутстве!

— Я тебе даже немного сочувствую, — с мерзкой улыбочкой, продолжала вдова. — Бедняжка, до которой никак не дойдет, что она лишь пепельница, в которой тушат окурок страсти. Знаешь, что делают с закоптившимися пепельницами? М⁈

Я не знала, смеяться мне или плакать от таких умозаключений. Похоже, на почве ревности Ричардс совсем тронулась умом. Я глядела на нее и просто не верила, что благовоспитанная дама может говорить нечто подобное — глупое и пошлое одновременно. Словно она не леди, а простая служанка.

К сожалению, вдова наловчилась проявлять свое истинное лицо совсем незаметно для светского общества. Гости, как и несколько минут назад, сидели на своих местах. Бургомистр смеялся над шуткой Кроуфорда, Кристофер крутился рядом с Торосом и лордом Блэквудом… И хоть все они находились не так уж и далеко, слышать нас не могли. Если поглядеть со стороны, то могло показаться, что мы с вдовой мило беседуем. Солнышко светит, птички поют и не происходит ровно ничего…

— От таких избавляются, глупышка! — Ричардс истолковала мое замешательство по-своему. — И, поверь, я найду способ убедить Генри.

— Я и сама не собираюсь здесь задерживаться. И уеду, как только Беатрис перестанет во мне нуждаться.

— Очень скоро! — зло сказала она. — Присосалась же к маленькой мерзавке, пиявка, и прикрываешься ей. Ну, ничего, недолго вашей парочке осталось.

— Это еще почему? — раздался рядом голос Бетти. В пылу ссоры ни одна из нас не заметила ее приближения.

— Не твоего ума дело! И вообще, подслушивать разговоры взрослых — дурной тон!

— Ругаться такими словами — тоже.

Похоже, девочка услышала гораздо больше, чем следовало.

— Ах ты, пигалица! Немедленно прекрати дерзить!

— Или что?

Дело принимало совсем нехороший оборот, и мне было попросту необходимо вмешаться. Бетти, как и любой другой ребенок, ни в коем случае не должна становиться участницей подобной свары.

— Беатрис, давай уйдем отсюда. У твоей гостьи сегодня плохой день. А для споров нужно, чтобы обе стороны мыслили здраво.

— Я и не думала спорить. Просто хотела узнать, что леди Ричардс собирается сделать? Наверное, как обычно, начнет угрожать, что упечет меня в очередную закрытую школу…

Я поймала себя на мысли, что это был разительный контраст между тем, когда Бетти рассказала об этом впервые, и сегодняшним днем. Прежде я видела загнанного в угол и ужасно напуганного ребенка, а сейчас передо мной стояла совершенно другая девочка, у которой хватает храбрости бросить обвинения в глаза обидчицы. И пусть слова Беатрис были дерзкими, да и выглядела она, как воробышек, решивший потягаться с кошкой, это все же куда лучше бессилия и страха.

— Ошибаешься, — прошипела леди Ричардс, — угрозы закончились. Пришла пора действовать. Я отправила письма кое-куда, приложила рекомендации и уже получила положительный ответ. Тебя готовы принять несколько чудесных пансионов. И, вот так совпадение, все они на другом конце страны. Ну что, деточка, похоже это на пустые угрозы?

— Вы не посмеете! — меня окончательно покинуло всякое терпение.

— Уже, — издевательски отозвала вдова.

— Фантазируйте вслух сколько угодно, но подальше от Беатрис. Решение за лордом Блэквудом, а он ни о чем таком в последнее время даже не думал.

— И тем больше будет благодарность вечно занятого Генри. Одним махом я помогу ему решить сразу две проблемы: дать качественное образование дочери и избавиться от любых забот о ней.

Вдова глядела на нас с Беатрис с чувством полного превосходства, а во мне поднимался гнев от ощущения, что кто-то может вести себя столь отвратительно и совершенно безнаказанно. И вообще, перед кем эта женщина демонстрирует силу? Перед девочкой и гувернанткой?

Я поглядела в сторону гостей, которые и не подозревали, что буквально в десяти шагах от них разыгрывается настоящая драма. Дрессинг, который успел подойти к Торосу с Блэквудом, шутливо отсалютовал нам с Ричардс, словно приглашая не тянуть с разговорами и вновь присоединиться к гостям.

— Не слушай ее, Беатрис! — я взяла девочку за руку, намереваясь как можно скорей покинуть вдову наедине с ее желчностью и злобой. — Отец любит тебя и не считает обузой.

— А мне он говорил иначе, — не унималась она.

— Хлопоты о будущем занимают любого родителя, — парировала я, — но это не значит, что они их тяготят. У вас нет детей, вам не понять.

— У тебя тоже.

— Зато у меня есть Беатрис. Быть рядом, заботиться и учить, вместе праздновать победы и даже переживать неудачи — все это большая радость. И вы могли бы стать частью этого.

— Оставь пламенные речи для других. Я не самая благодарная публика.

— Леди Ричардс, очнитесь! Вы воюете с ребенком!

— Нет, у меня, как оказалось, враг посерьезней. Некая леди-гувернантка. И я сделаю так, чтобы и духу твоего в Холмах не осталось. Смирись, ты проиграла.

— Леди Ричардс, вы сошли с ума⁈ Это не игра, а жизнь Беатрис. И я не позволю вам ее сломать!

— Правда⁈ — губы вдовы снова искривились в насмешливой ухмылке. — И как ты мне помешаешь?

— Не знаю, — она застала меня врасплох. — Для начала расскажу лорду Блэквуду о том, какое у вас черное сердце. Давно пора было это сделать.

— Давай, беги прямо сейчас! Посмотрим, кому он поверит. Мое слово против твоего, помнишь?

Леди Ричардс вернула мне мои собственные слова, сказанные тогда в саду. В то время я и подумать не могла, что простой обмен колкостями может зайти так далеко. Все же очень жаль, что у этого разговора нет свидетелей, ведь это позволит вдове и дальше притворяться, демонстрируя фальшивую заботу.

— Вы поступаете чудовищно, леди Ричардс, — сказала я, безуспешно пытаясь взять себя в руки. — Надеюсь, лорд Блэквуд прозреет раньше, чем вы навредите его семье!

Я развернулась и попыталась увести воспитанницу подальше от вдовы, однако девочка почему-то шла за мной не слишком охотно. Видимо, вся эта ссора излишне ее впечатлила.

— Не переживай, Бетти, — ободряюще сказала я. — Никуда эта женщина тебя не отправит! Пусть только попробует! Мы придумаем, как не дать вдове сделать то, что она задумала…

— Тише, мисс Катарина, — внезапно оборвала меня воспитанница. — Я совсем ее не боюсь. И вам не следует.

— Вот и правильно! Мы обо всем расскажем твоему отцу.

— Не думаю, что в этом есть смысл, — спокойно ответила она и шепотом, еле слышно, добавила: — Она сама прекрасно со всем справилась.