— Ну, как я помню, - резюмировал Николай - ещё Александр Невский принял курс опоры на восток в противовес западной агрессии. Так что у нас в этом плане богатый опыт. Но вернёмся к Тибету. Что же делала армия в предвоенные годы?

— Прежде всего это экспедиции Императорского русского географического общества - Пржевальский, Робровский и Козлов. Засылка агентов под видом паломников. Экспедиция Уланова - Ульянова, которая привела к возвращению далай ламы из Китая в Тибет. В итоге мы смогли добиться, что англичане перестали рассматривать его в качестве спорной территории, и приняли неизбежность обращения к центральному китайскому правительству. То есть угроза присоединения территории к Британской империи была сведена к минимуму.

Ресторан действительно оказался хорошим, хотя полковник долго бурчал, что распустили их сволочей - никакого уважения. Оставив Линя разбираться с бумагами, Николай с Аршиновым решили разговорить полковника, потому что без него всё равно ни с чем не разберешься. Начальник архива - бывший балтийский матрос службу свою не понимал, не ценил и очень изводился, что его - боевого наводчика, сунули в эту дыру, где одни бумаги и старики. И ни одной приличной бабы! Поэтому в основном он пил спирт, и уходил с работы в три часа. Все заправлял его зам, бывший царский генерал, которого не дал расстрелять Бонч-Бруевич. Тот был значительно умнее своего руководителя, и поэтому Аршинов потратил два часа на разговор с ним.

— Всё равно получается, что никто специально за этими восточными бумагами не обращался - говорил Степан, отпивая мелкими глоточками какую-то водичку, которая заменяла в ресторане минералку. Вода была сладкая, настоянная на каких-то ягодах.- По крайне мере он не помнит, и в журнале выдач не зафиксировано.

— Да, молодые люди. К этим документам уже много лет никто не обращался. Я понимаю, что сейчас нам не до экспедиций в Китай, хотя, конечно, рано или поздно это будет приоритетом нашей политики на Востоке.

Николай было хотел вмешаться поговорить, но Степан предупреждающе поднял руку. Решив, что лучше всего не мешать, Коля начал методично отрезать от куска мяса маленькие частички, с целью дальнейшего обмакивания их в соус.

— Скажите, Викентий Федорович, а у Вас в отделе за последний год новых людей не появлялось?

— Какие новые люди? Нас так сократили, что из всего отдела остался только я. А было нас четыре человека, когда я пришёл сюда работать.

— И куда они все делись? Как устроились?

— Да не знаю. Ко мне только один заходит - профессор Журавлёв с факультета Востоковедения. Он сейчас снова в университете преподаёт. А остальные пропали в революцию. Но Пётр Павлович регулярно работает с документами. Делает выписки. Студентов даже приводил - им для практики надо было. Но я Вам вот что скажу, не тот нынче пошёл студент, не тот.

В университете было пустынно и гулко, поэтому они долго искали нужное место. Извилистые коридоры старых зданий всегда вызвали у Николай удивление странностью конструкции и необходимостью множества переходов, пока он, наконец не понял, что без внутреннего двора в эпоху дровяного отопления было не обойтись. И чёрный ход был придуман для того же. Разумно люди делали - не таскаться же с охапкой деревяшек по парадной лестнице. Так что всё было сделано с целью, а не абы как. Наконец они нашли нужную кафедру и Аршинов пошел скоренько выяснять адреса и телефоны.

Профессор, к счастью, был дома. На кафедре их напугали, что он практически всё лето живёт на даче, где-то в районе Ропшино, и Коля уже приготовился туда ехать. Но Степан решил сначала проверить городскую квартиру.

Звонящего впечатляла сама дверь. На ней было 16 табличек и бумажек, объясняющих как, в какой последовательности и сколько надо стучать, звонить и дёргать. Всё это очень напоминало рассказы Зощенко. Внутренности квартиры тоже отвечали стереотипу скандальной коммуналки. Впрочем до профессора удалось добраться без особых осложнений. Только раз Аршинов шуганул какого-то пьяного слесаря, который завёл шарманку на тему проклятых интеллигентов, которые только и знают, что взад вперёд ходют. За что и был несильно стукнут Степаном в ухо. Почему то это привело к резкому изменению жизненной позиции пролетария и он виновато скуля пополз в свою комнату зализывать раны. Но перед этим долго извинялся.

Грозные мандаты Аршинова произвели на профессора впечатление, только совсем не, которое ожидалось. Такие явно были ему знакомы. Он взволновано встал со стула и спросил

— Ну как, помогло?

Аршинов не изменился в лице. Он меланхолично достал записную книжку и мягко сказал

— Расскажите пожалуйста все по подробней. А то, мы наверное, не всё знаем. Тогда и сумеем Вам ответить.

— Ну как же. Ваши же люди брали у меня рецепты и списки. Я специально переводил…

— Господин профессор. Если можно, с самого начала.

По рассказу профессора получалось, что к нему обратились группа студентов бурят из Забайкалья после того, как он читал лекцию на тему тибетской медицины и попросили его сделать более подробный доклад на тему ритуалов, посвященных выздоровлению больного. Он посчитал это хорошей основой для семинара и организовал ряд занятий прямо в архиве. Заодно студенты упражнялись в переводе текстов, что было чрезвычайно полезно

— Мы ходили в архив и там смотрели рукописи, привезенные в экспедиции начала века. Тогда очень много привезли всего, потому что англичане вторглись в Тибет, шла какая-то совсем вялая война и монастыри охотно делились с нами - я понимаю, что там был курс на сотрудничество с Россией как противовес английскому давлению.

— А кто конкретно из студентов обращался к Вам с этим предложением? - Аршинов стал в стойку и из ноздрей его повалил пар профессионального добывателя информации.

Коля решил, что он опять же будет только мешать и смирно сидел в уголке, делая в блокноте записи своих мыслей о китайской революции. Фамилии студентов ему ничего не говорили. Интересно было другое - может быть ритуал был действительно направлен на излечение какого-нибудь важного больного? Тогда появление Ганецкого в Петрограде много проясняет. Студенты обратились в ЦК и нашли ход в окружение Владимира Ильича. И круг замкнулся. Те решили начать обряды. Только тогда непонятно при чём тут Германия? На кой чёрт волочить этих таджиков за тридевять земель? Хотя, как говорит Аршинов, ставший после поездки и общения с этой девочкой большим знатоком эмиграции, вид на жительство стоит всего десять долларов. То есть там бардак. Но бардак то бардак, а резать людей на охраняемых армией дачах не в пример сподручней, чем в чужой стране. Непонятно.

Степан мучил профессора по полной программе. Он вытягивал из него мельчайшие подробности развития событий, связанного с тибетскими текстами.

— Значит, к Вам в университет приезжал человек из Москвы, который подробно расспрашивал Вас о ритуалах, окружающих тибетскую медицину.

— Да, мы с ним проговорили около двух часов. Он ещё бумагу написал, чтобы меня в покое эти пролетарии оставили - и Петр Павлович брезгливо показал рукой на дверь своей комнаты.

— А Вы переводили ему только тексты с ритуалами, посвящёнными болезням и лечению?

— Ну да. Это достаточно общеизвестные данные. Здесь только дана несколько иная трактовка ряда ритуалов.

— Понятно. А человеческие жертвоприношения эти ритуалы включают в себя?

Журавлев в изумлении посмотрел на такого профана.

— Помилуйте, это же буддизм. Пусть одна из ветвей, но всё же. Жизнь человека считается священной. Это просто исключено.

Они вышли от профессора в прохладный летний день. Тот жил на Васильевском Острове, поэтому Нева бежала почти что под окнами. Было свежо и пахло морем. Степан задумчиво сел на ограждение и покивал концом ботинка.

— Надо к Алексею идти. Брать людей и искать студентов. Причём после всех этих наших заморочек последних недель я бы взял ребят из активной группы. Наш поход в архив - прекрасная вешка направления нашего движения.