Герхард и Байер насторожились

— Скажите, у Вас есть реальные причины опасаться чего-нибудь?

На самом деле, Николай, задавленный кредиторами, выскакивающий из дверей подъезда как заяц, чисто психологически нуждался в возможности иметь физическую защиту. Это радовало глаз и облегчало сердце. Да и присутствие Саши, там в России, сильно помогло пару раз.

Поэтому он честно поднял глаза и сказал

— К сожалению, есть.

Герхард быстро заговорил по-немецки, сделав Надежде успокаивающий жест. Они перебросились парой фраз, после чего Байер встал, и, выразив надежду на скорую встречу вышел. Герхард улыбнулся и сказал.

— Оскар решит эти вопросы, думаю завтра у Вас будет охрана. Я как-то не подумал. Привык уже к мирной жизни. Итак, в целом, на сегодня у меня всё.

— Вот и прекрасно. Что Вы порекомендуете нам на сегодняшний вечер?

— На Прагер Платц, у господина Эренбурга по вечерам собираются очень интересные люди. Я наверное, поеду туда.

Николай заинтересовался.

— Простите, это какой Эренбург? «Лохматый»?

Герхард не понял, и тогда Николай, с удовольствием читавший в детстве «Люди, годы, жизни» рассказал, что в ранней юности, когда Илья Григорьевич увлекался большевизмом, Владимир Ильич Ленин дал ему кличку «Илья Лохматый».

— Да, да улыбнулся Фриц. Тот самый, Илья. Автор «Хулио Хуренито».

На Унтер ден Лиден они нашли Сушина в кабинете Крестинского. Тот был с традиционной бородкой, но без пенсне. Николаи представились друг другу и Сушин продолжил беседу. Как понял Коля, он доканчивал рассказывать послу о случившемся в Москве происшествии.

Крестинский покачал головой.

— Дело не простое. Вы же знаете, я не обладаю сейчас всей полнотой власти. И многие вещи проходят мимо меня. Приезжают люди с серьёзными полномочиями, многие вообще приходят в страну нелегально. Мне тяжело иметь дела с МИДом. Поэтому ловить рыбку в местной мутной воде - самое милое дело. Я понял так, что товарищ Николай будет решать вопросы с немецкой стороной, а Вы, Алексей, поработаете в посольстве и торгпредстве?

— Да, Николай Николаевич

— Тогда получайте мое полное благословление и вперёд. Вам Николай нужны сопроводительные письма к немца?

— Нет, спасибо. Но если Вы мне дадите информацию по нашим партнёрам, я буду благодарен.

— Завтра к утру, часам к одиннадцати.

Они вышли с Сушиным и тот пошёл искать выделенный ему кабинет. Было видно, что кабинеты Алексей любит, и куда не приходит, тут же обустраивается всерьёз и надолго.

— Ты где остановился, -спросил Николай

— Нигде, я здесь буду ночевать.

— А что, поехали к нам, в гостиницу.

— Нет, мне здесь лучше. Я языка не знаю, а тут все свои. Разберусь как ни будь.

— Ну смотри.

Они наконец нашли кабинет, и Николай, записав телефон, пошёл на улицу, где его ждала Надежда.

Они шли под липами Аллеи. Чувствовалось, что уже вечереет. День получился долгим предолгим, как жизнь. Николай такие дни собирал, запоминая и хранил в памяти. Почему-то они грели душу. Аллея была оживлённой, люди и машины мчались по своим важнейшим делам, а они просто шли.

— Коля, а то что ты говорил Герхарду и Байеру - это правда?

— Ты про что?

— Про опасность.

— Возможно. Не дай бог, конечно.

— Коля, а ты меня научишь стрелять?

— Да вчера ты и сама справилась.

— Ты знаешь, Коля, сколько лет я мечтала об этом. Я их ненавижу.

Он остановился и посмотрел ей в глаза. Они были сухими. Она смотрела спокойно и ясно, только чуть побелела кожа на скулах.

— Мечты имеют страшное обыкновение сбываться. Ты уже убедилась. Не бойся, всё будет хорошо.

— Научи меня стрелять - упрямо повторила она.

— Но ты же девушка из хорошей семьи, тебе это не надо - попытался отшутиться он, и вздрогнул - в глазах отразился такой заряд боли, что

Николай физически почувствовал её. Губы Нади задрожали, но она справилась, и глубоко вздохнув ещё раз сказала

— Умоляю.

— Хорошо, попробую. Но без привычки к войне это тебе мало что даст. А готовить тебя как профессионала - это надо искать место. В России нельзя. Так, пока безоружная, может ещё и пожалеют. А полезешь за машинкой - убьют.

— Я лучше умру. Я …

— Не бойся. Никто нас не убьет. Мы сами кого хочешь убьем. Пошли в машину, поехали к господину Эренбургу. На московский литературный бомонд ты посмотрела. Посмотри теперь на берлинский.

До Эренбурга они в тот вечер не доехали. Заглянули зачем-то в гостиницу, как-то случайно занялись любовью, а потом подниматься и отправляться куда-то уже не было сил. Они заснули на широкой гостиничной кровати, с балдахином и какими то завитушками по бокам. Почему то Николаю приснился сон про Тибет, где он был в период расцвета своей предпринимательской деятельности. Горная страна, монастыри, красно-чёрные фигуры богов, монотонная барабанная дробь, рев длинных труб с широким раструбом на конце.

Он и проснулся от этого рёва. Долго соображал, что это такое. Звук был абсолютно негородским, но потом он понял, что это из Зоопарка. Какой-нибудь гиббон наверное.

Было рано. Солнце только что встало и под окнами было совсем пусто. Чужой, незнакомый город лежал за стеклом, придавленный тучами и мелкой моросью дождя. Всё было серо, даже зеленый массив Зоопарка. Коля глянул на часы и пошёл досыпать - времени было ещё много.

Надежда ночью спала беспокойно, часто вздрагивала и царапалась ногтями. Иногда начинала что-то бессвязно, но взволнованно говорить. Коля подумал о её похожести на котёнка - тем тоже сняться сны и они несутся за добычей, хватают её и безжалостно раздирают задними лапами.

Сейчас у неё было спокойное, даже умиротворённое лицо. В который раз он подивился пластичности и приспособляемости женщин. Ещё неделю назад он знал её совсем другой, а теперь было ощущение, что она всю жизнь прожила в дорогих гостиницах, привыкнув к атмосфере комфорта и угодничества обслуги. Он вспомнил стихи Друниной, которые в своё время поразили его именно этим ощущением

По памяти прочитал он. Надо же, ещё что-то помню. Как давно я читал последние стихи. И он осторожно погладил Надежду по плечу.

К Герхарду они не опоздали, а тот их уже ждал, прямо у подъезда. Сделав приглашающий жест, он повёл их к закрытому автомобилю

— Нас уже ждут. Впрочем, тут недалеко.

Было действительно рядом. Автомобиль подъехал к трехэтажному особняку, стоящему далеко в глубине сада. Дом был красив красотой Венского модерна, с высокими полукруглыми окнами, странным изгибом перил мраморной лестницы. Даже низкие тучи и моросящий дождик не могли снять это ощущение радости, которое заложил автор в своё творение.

Медлительный дворецкий открыл дверцы автомобиля, и, распахнув зонтик, помог Надежде выйти. Николай скопировал резкие движения Фрица и пошёл за ним следом.