— Вроде бы всё, Степан Терентьевич.

Аршинов быстро поднял пистолет и поднявшись в полный рост, выстрелил Василию в голову.

— Вы уж извиняйте, мужики, что помешали. Петрович, до скорого.

Боец, не без удовольствия посадил Ленку на колени. Она уже улыбалась. Ей наверное интересно. Хорошо быть дитём, совсем не надо думать о последствиях.

— Степан Терентьевич, надо бы к Федотычу заехать, точки поставить в этой истории.

— Надо, значит заедем.

В трактире уже собрался народ. Всё было как тогда, даже погода начала портиться. Они вошли втроём, и, послав полового за Федотычем, остались стоять в проходе. Надежда уже давно спрятала наган в сумку, и теперь, согласно расчёту Николая, должна была получить свою долю удовольствия. Она стояла и смотрела на публику в зале. Её лицо не выражало ничего, кроме лёгкой скуки. Местные дамы, сидевшие своим кружком, перестали болтать и смотрели на неё.

Одна из них встала и подошла.

— Здравствуй, Надя - несмело сказала она.

— Здравствуй Тоня - Надежда улыбнулась - как ты?

— Как обычно. А у тебя всё… хорошо?

— Хорошо, Тоня. На, поставь бабам мою отходную - и она протянула ей червонец. Та взяла и автоматически спрятала на груди.

— Прощай, Надя

— Прощай Тоня. И у тебя всё будет хорошо. Не теряйся.

Подошёл хозяин.

— Что ж ты, Федотыч. - сказал Степан- Мы к тебе со всей душой, а ты?

— А что случилось-то? - хозяин то ли не знал, то ли играл в свои, непонятные игры.

— Убили мы Василия, Пушков - словно не слыша вопроса продолжал

Аршинов. - Мы люди спокойные, но если нас разозлить, много что интересного может получиться. Так что с нами лучше в мире жить. Прощай, Федотыч, подумай на досуге как правильнее будет.

К Перовскому они приехали поздно. Пока нашли фотографию, пока хозяин долго ломался, пока приводили в порядок женщин - прошла куча времени. Наконец, отослав Аршинова с карточками к Сушину, Николай поехал к Перовскому, на Мясницкую. К счастью, тот был на месте.

— Мне надо поменять 50 000 червонцев. На доллары. Сегодня.

Перовский задумался, позвонил пару раз по телефону и назвал курс. Курс был на самом деле безразличен, поэтому Николай быстренько попрощался и поехал на Трёхпрудный - надо было отвезти девок. Доведя их до двери, он спустился вниз и помчался по домашнему адресу Шевырёва.

Шевырёв дома не было, а был он на заседании какой-то комиссии в Конъюнктурном Институте. Про этот институт Николай читал и помнил, что в нём работал Кондратьев и прочие хорошие люди. Правда, как он не напрягался, никого не мог вспомнить, только Чаянова, да и то потому, что на одноимённой улице находилась его налоговая инспекция, где его когда-то оштрафовали аж на два миллиона рублей. А такое, как известно, не забывается.

Комиссия, как и положено комиссиям в России, затягивалась, поэтому Коля пристроился на неудобном стуле в коридоре. Засыпать он умел в любом месте и в любое время, а здесь напряжённое течение жизни выматывало сильно. Поэтому он спал, когда профессор потрогал его за плечо.

— Доброе утро, машинально сказал он, приходя в себя.

— Добрый вечер - улыбнулся учённый.

— Уделите минут десять?

— С удовольствием, если поделитесь результатом Ваших изысканий.

— Вы помните, что сказал Карамзин, въезжая в Россию, после путешествия во Францию.

— Воруют, что ли ? - догадался Шевырёв.

— Да, банальная попытка украсть часть кредита, по которому Вы работали в Германии. Можно конечно вывести и присутствие спецслужб, но пока рановато.

— Хм, а что мешает?

— Один вопрос, ради которого я и приехал. Нам неизвестна сумма кражи. Если она велика, это одно, а если маленькая, то разведки ради этого мараться не будут. Поэтому я завтра лечу в Берлин и приехал к Вам за рекомендательным письмом.

— А кому Вас рекомендовать?

— Немцам, причём лучше той группе финансовых воротил, которая стоит за этим кредитом. Не к политикам, не к чиновникам, а к финансистам. Я знаю, Вы с ними знакомы.

— В общем то, со мной работали бывшие армейцы. Один из наших бывших генералов нам помогал. Потапов - не слышали такой фамилии? Я уверен, что это военные.

— У них что, прииски в казармах? Это идеологическая сила движения кредита. Они хотят занять себя работой в условиях инфляции и развала экономики. И реванша тоже хотят. Там, я думаю, все хотят реванше. Но основные деньги ведь не у них и не у правительства.

— А где, по вашему?

— У Сименса, у Круппа, у Гамбургской группы.

Про неё Николай однажды прочёл в «Коммерсанте» и статья поразила его воображение. Ничего, правда, он из неё не запомнил, но то, что тамошние богачи люди не бедные в память врезалось.

— Про Сименса и Круппа ничего не скажу, а с человеком из Гамбурга как раз дело имел. Очень толковый человек. А что там за группа?

— Точно не знаю, но вроде там семейный клан вот уже лет триста при деньгах. Как Ротшильды. Только не светятся, королям займы не дают.

— Нет, я знаю одного финансиста - Оскар Лемберт, с ним мы согласовывали схему и сроки выплат.

— Ну и прекрасно. К нему и пишите.

С письмом от Шевырёва, Коля покатил в Петроверигский. Там уже никого не было, только дежурный - в связи с пояснением ситуации было решено осадное положение считать прекращённым. Один лишь Сушин, как прообраз будущих времен, сидел у себя. Николай поднялся к нему, чувствуя усталость и апатию.

— Ты что там за стрельбу устроил?

— Так, надо было уголовников на место поставить. А то совсем вы их здесь распустили. Скоро заедят

— Мы белых разбили, с интервенцией справились, а со шпаной всякой - так сам бог велел. По струночке ходить будут. Хотя банды пошаливают - это факт.

— Ладно, завтра летим. Не проспи. За тобой заехать, или прямо на аэродроме встретимся?

— Заезжай. На кстати, паспорта.

Паспорта были на одном листе и с фотографией. Николай забрал документы и сказал, что заедет в три. Алексей рассеяно кивнул, уже снова уткнувшись в какую-то бумажку. Николаю показалось, что это протоколы какого-то пленума, но выяснять было лень и незачем.

На Мясницкой горел свет и кипела работа. Секретарша стучала на машинке какой-то текст, Перовский говорил по телефону, в общем всё двигалось и вертелось. Взяв толстый портфель с долларами, Николай поехал на Трёхпрудный. До отлёта оставалось чуть больше пяти часов.

Лететь в 1923 году было совсем не так, как на самолёте ТУ-154. Самолёт был маленький и очень неказистый. Двумя крыльями он напоминал АН-2, но на этом сходство с современной Николаю авиацией кончалось. Перекрестившись, они заняли места, и Коля лично проверил, как все пристегнулись. Самолёт заревел мотором, побежал по полю, и они полетели. Поначалу Коля с интересом смотрел на землю внизу, потом плюнул и решил спать.

Миновав череду посадок и заправок они наконец, очутились в Берлине.

Прямо в аэропорту они расстались с Фрицем и поехали на Унтер ден Лиден 11 - там помещалось русское посольство. У Сушина была записочка к Крестинскому, да и у Николая были к нему вопросы. В доме «на Подлиповой» Николая Николаевича не было - он уехал в МИД, но один из секретарей был предупреждён о приезде и был готов помогать. Оставив Сушина разбираться со всем этим, Николай вышел к девочкам

— Где остановимся? Я города совсем не знаю

— Я знаю город, - ответила Надежда. Я жила на Курфюрстендам, около Зоопарка.

Отель так и назывался «am Zoo», что незнающий немецкого Коля всё-таки сумел перевести как «У Зоопарка». Оставив Надю разбираться с администрацией, он с наслаждением вытянул ноги на софе - такие перелеты здоровья не прибавляли. Мышцы затекли от долгого пребывания на жестком сиденье сначала Юнкерса, а потом машины, поэтому Коля отдыхал как мог.

А вот Ленке всё было нипочём. Ни перелёт, ни ампирное великолепие отеля. Она была так потрясена столь неожиданными переменами, что обалдело ходила по холлу, рассматривая картины на стенах. Николай поманил её, она резво подошла и присела рядом. Места, конечно на пустой софе не было, кроме как прижаться к его бедру ногой.